Изысканно оформленная серия Bibliotheca Stylorum питерской "Азбуки" неожиданно продолжилась новым романом Милорада Павича "Звездная мантия" (2000). Конечно, было известно, что сербский мэтр пишет что-то новое, однако работа Ларисы Савельевой над русским переводом этого "астрологического справочника для непосвященных" проходила втайне от "Иностранной литературы", публикация в которой раньше, как правило, предшествовала книжным изданиям Павича. Особых сюрпризов в этом тексте нет: все то же свободное перемещение в пространственно-временном континууме, та же проницаемость границ между внутренними мирами разных персонажей и размытость границ между сном и явью, те же игры с эффектными семантическими парадоксами. Текст аккуратно упакован в шесть глав (по два зодиакальных знака в каждом), а на десерт сервирован акростих (точнее, "акропроза"), где смешаны ключевые для повествования имена. Главная же особенность этого текста -- вторжение в него событий реального мира. Натовские бомбардировки двухлетней давности, под которыми "Звездная мантия" сочинялась, не нанесли прямого вреда автору, но основательно повлияли на его произведение: привыкший обычно иметь дело с Вечностью, Павич здесь местами откровенно сбивается на сиюминутный дневник. Возможно, причина того, что автор не предоставил новый текст для публикации в "ИЛ", связана с теми же событиями. Когда весной 1999-го Павич попросил журнал выступить с протестом против бомбардировок Белграда, редакция решила, что не будет ввязываться в политику. Теперь же остается только каяться.

"Для того чтобы понять мысль, для того чтобы узнать ее истинное значение, ее надо перевести на тринадцать разных языков. И тогда в междузначии рождается истина. Истина, следовательно, содержится не в языке, а в междусмыслии разных переводов одного и того же текста", -- читаем мы в главе "Рыбы" павичевской "Звездной мантии". Следуя, видимо, этой идее, питерский "Симпозиум" продолжает выпуск "дубликатных" переводов разных текстов: вслед за Томасом Пинчоном аналогичной чести удостоились Хорхе Луис Борхес и Адольфо Бьой Касарес. В 40-е годы два знаменитых аргентинца работали в соавторстве, публикуя свои не вполне серьезные (отчасти коммерческие, отчасти пародийные -- как посмотреть) тексты под псевдонимом О. Бустос Домек. Детективные новеллы "Шесть загадок для дона Исидро Пароди" вместе с двумя киносценариями ("Окраина" и "Рай для правоверных") только что вышли в серии "Иллюминатор" издательства "Иностранка" в переводе Натальи Богомоловой. "Симпозиум" же "выстрелил" сборником (серия Omnia), содержащим помимо перечисленных текстов еще и повесть "Образцовое убийство" и снабженным к тому же рядом приложений и обширным справочным аппаратом; над книгой работали двенадцать переводчиков и комментаторов.

Искать истину "в междусмыслии разных переводов" оказывается занятием то затруднительным, то увлекательным. Непонятно, что такое "три куадры" -- то ли три меры длины (по 463 метра), то ли "тринадцать кварталов"; понятно зато, что Чжоу Тунг и Шу Тун -- это один и тот же человек (равно как и Менг Чеу с Мэн-цзы). А вот как понимать то, что персонаж по фамилии Немировский у Богомоловой назван русским, а у В. Капустиной -- евреем?.. Впрочем, это как раз тот случай, когда истина обнаруживается ровно в междусмыслии.