В балетной номинации решение жюри не стало неожиданностью. «Драгоценности» Мариинского театра были обречены стать лучшим спектаклем просто из-за отсутствия конкурентов: балеты «Манон» и «Дочь фараона» отсеялись по неизвестным причинам задолго до фестиваля, а «Фауст» Николая Боярчикова, способный спровоцировать только дискуссию о деградации оригинального хореографического творчества, сравнивать можно только с ему подобными сочинениями современников. Коих не оказалось. Восьмиминутную же миниатюру Дж. Роббинса «Послеполуденный отдых фавна» не удостоили вниманием только из-за того, что в балетной номинации не предусмотрено спасающее драму разделение на произведения малой и большой формы. По этой причине в прошлом году «прокатили» «Средний дуэт», безусловный шедевр Александра Ратманского, а в этом -- стилистически чистую и умную работу солиста Дмитрия Белоголовцева и его партнерши Светланы Лунькиной в «Фавне». Что грустно, поскольку свидетельствует: жюри не вникает в тенденции и не видит пользы в сочинениях, составляющих альтернативу парадной классике, не всегда разумно использующей актерскую индивидуальность. «Фавн» Роббинса, поставленный как изящный флирт балетного андрогина с собственным зеркальным отражением, дает возможность и показать артистов «крупным планом», и посмаковать компоненты самой дуэтной формы, где все -- поддержки, обводки, параллельные вариации солиста и солистки -- замедлены и отстранены как элементы тщательно простроенного ритуала.

Разница форматов роли не играла в мужских номинациях. Задачи Вячеслава Самодурова («Драгоценности») и Дмитрия Белоголовцева («Фавн») были схожими: не самовыражаться. Но, очевидно, на фоне Самодурова, слишком наигрывающего, Белоголовцев показался совсем «не актером». В номинации «Лучшая мужская роль» премию не присудили никому. С Дианой Вишневой, получившей "Маску" за лучшую женскую роль, проблем не возникло: сравнивать ее оказалось не с кем.

По современному танцу выбирать было из чего, но тут жюри и запуталось. Из семи работ, выдвинутых в этой номинации, «Кленовый сад» Татьяны Багановой -- единственный настоящий спектакль, а не этюды, зарисовки или рваные композиции. С этим не спорили даже драматические критики, скептически не признающие «театральности» современного танца. Но, желая поощрить работу челябинского хореографа Ольги Пона, жюри решилось на компромисс. Хорошо сделанные, атмосферные, но вполне заурядные «Зарисовки с натуры» получили звание лучшего спектакля. А за «Кленовый сад» наградили хореографа (Татьяну Баганову) и художников (Викторию Мозговую, Ольгу Паутову). Кстати, консультанты жюри в случившемся недоразумении упрекнули экспертный совет: если бы Ольгу Пону выдвинули как хореографа, «Кленовому саду» не пришлось бы «делиться».

Соображениями политической корректности, очевидно, продиктована и премия в разделе «Новация». Проигнорировав «черные» фантазии Антона Адосинского и Доктора Да, не заметив потрясающего мастерства гуттаперчивой клоунессы Марчеллы Солтан в «Имитаторе Деи» («ЧерноеНЕБОбелое»), жюри поддержало явления вполне конъюнктурные. Работу художницы Виолы Ходовой в «Арвайдене» (спецприз жюри), обрядовом шоу, использующем национальные осетинские песни и пляски, и хореографию Евгения Панфилова (премия «Новация»), в шоу-балете которого «Бабы. Год 1945» пышнотелые красавицы плетут незатейливые и слащавые танцевальные кружева то под Ванессу Мей, то под «Прощание славянки».

Решением жюри много лет претендовавший на «Маску» Панфилов, кажется, остался не очень доволен. Получая награду, отметил, что заслуженное пришлось выбивать «ломом, против которого нет приема». Шутка сомнительная, но ситуации соответствует. Жалко только, что, попеняв жюри, лауреат забыл поблагодарить актрис -- очаровательных толстушек, без грации которых не избежать бы ему обвинений в пошлости.

Достоин сам себя и врученной премии оказался только иностранец Жозеф Надж. К призу за лучший зарубежный спектакль («Полуночники») можно было добавить и вакантную «Маску» за лучшую мужскую роль. Внезапно осознавший некоторую неуместность своего торжественного фрака хореограф, вышедший на сцену, заметил, что взял его напрокат в качестве реквизита будущего спектакля. В доказательство прямо на сцене исполнил несколько па -- приседал, проверяя крепость штанин, и потешно жестикулировал, испытывая рукавные швы. Получилось вполне художественно.