В 1776 году в Жеводане объявился Зверь. Почти каждый день перепуганные пейзане находили в поле и в лесу обезображенные, выпотрошенные и изуродованные тела женщин и детей. Грешили на волка, но никакой волк не мог бы нападать на людей с такой хитростью и жестокостью, как делал это Зверь. К тому же немногие выжившие после встречи с чудовищем рассказывали, что выглядел монстр совсем не по-волчьи. А кое-кто даже утверждал, что рядом со Зверем видели человека... В конце концов, когда слухи о жеводанском кошмаре дошли до его величества короля Франции, в проклятую провинцию был послан шевалье де Фронсак -- путешественник и таксидермист, воин и лекарь, бонвиван и либертен. Вместе с ним в Жеводан прибыл чужестранец -- Мани, индеец из Французской Канады, быстрый, как рысь, и опасный, как росомаха. Но устроенная облава не дала никаких результатов, а когда де Фронсак нашел в теле очередной несчастной обломок железного зуба, дело поспешили замять. Убили обыкновенного волка, набили из него устрашающее чучело и отправили в Париж королю в подарок. Резня продолжалась -- правда, теперь о ней предпочитали помалкивать. Но отважный шевалье решил продолжить расследование своими силами. Вместе с верным Мани он погружался в тайну Зверя все глубже и глубже и в конце концов столкнулся с тайной настолько неописуемой и ужасной, что бумага вряд ли стерпит подобный сюжет.

Но то, что неподвластно перу, прекрасно сгодится для кинопленки. Поэтому в фильме Кристофа Гэнса «Братство волка» есть и Зверь, закованный рукой гениального злодея в причудливые доспехи, и вероломный заговор против короля, и кокотка, оказавшаяся в итоге агентом Ватикана, и колдовские ритуалы африканских племен, и погребение заживо, и неизвестные европейцам приемы рукопашных поединков, и кровосмесительная страсть брата к сестре, и... Впрочем, легче вспомнить, чего в фильме нет (а нет там, скажем, ни одного одинакового пистолета -- сам режиссер утверждал, что для каждого героя было разработано специальное и неповторимое оружие). Итог -- диковинная, если не сказать дикая, смесь из исторического костюмного фильма, мистического триллера, боевика, восточных единоборств и бог знает чего еще.

Внятно описать то, что творится на экране, невозможно, да и ненужно -- все равно происходящее обманет даже самые невероятные ожидания и заставит свести обмен впечатлениями о фильме к набору междометий, имитирующих свист пуль, шкворчание смоляных факелов и треск раздираемой плоти. Поэтому так неубедительно выглядят попытки Кристофа Гэнса рассказать о своей картине. Все его фразы о том, что, скажем, в работе с Моникой Белуччи ему было «важно дать шанс показать ум и многогранность, которые скрываются за потрясающей красотой» кажутся дежурной отмазкой, сотрясением воздуха на потребу простодушным репортерам. Он-то прекрасно понимает, что важно было вовсе не давать никакого «шанса», а просто-напросто вооружить героиню Белуччи потрясным веером, которым можно при случае перерезать горло на самом крупном из возможных планов. И чтобы рубиновые брызги разлетелись во все стороны в неизбежном, но от того ничуть не менее впечатляющем рапиде.

Гэнс, не снимавший шесть лет со времен своей первой полнометражной картины, гениального «Плачущего убийцы», боевика по мотивам японских комиксов, в котором даже после стократного просмотра невозможно разглядеть ни одной небезупречной сцены, сделал «Братство волка» для себя. Для убежденного синефила, поклонника низких жанров вроде ужасов, псевдонаучной фантастики и гонконгских боевиков, который готов смотреть по пять фильмов в день и искренне не понимает, как можно относиться к фильму, например, «Хищник» иначе, как к шедевру на все времена. При этом он каким-то чудом умудряется избежать главной беды не в меру насмотренных режиссеров и не скатывается до надоевшей цитатности. При желании в «Братстве волка» можно, конечно, обнаружить ссылки на многие жанровые образчики, но лучше не портить себе удовольствие очередной занудной угадайкой. Даже если Гэнс что-то и цитирует, он делает это вовсе не из сомнительного желания подмигнуть сидящему в зале брату-киноману, а только из-за того, что сам отчаянно хотел придумать что-то подобное. Да опоздал. Так маленькие дети объявляют родителям, что только что сочинили стихотворение -- и на голубом глазу декламируют «Мужичок с ноготок» или «Бородино». И вряд ли у кого-нибудь повернется язык уличить их во лжи.

«Братство волка» -- фильм не идеальный. В нем есть откровенные длинноты, необязательные эпизоды, сюжет то и дело сводит судорога алогичной путаницы. Но как же это красиво! Гэнс обладает удивительным набором качеств -- у него есть талант, но напрочь отсутствует чувство меры. Результат подобного сочетания может раздражать, но вряд ли когда-нибудь забудется.