Австрийский курортный городок Брегенц расположен на берегу живописного горного озера Бодензее, которое другими своими берегами выходит к Германии и Швейцарии. От многочисленных альпийских курортов Брегенц отличается тем, что главным развлечением в нем является опера. Каждое лето здесь проходит музыкальный фестиваль, основным событием которого становится оперная постановка на открытом воздухе. Зрители, завернутые во взятые напрокат пледы, сидят на прибрежных трибунах. Сцена, вмещающая до 4000 участников и вспомогательных служб, покоится на воде. Позади нее плещется озеро, плавают кораблики и светится с противоположного берега немецкий городок Линдау. Это, конечно, не египетские пирамиды или античная Арена ди Верона, но тоже неплохая декорация для спектакля.

По крайней мере именно так считают толпы оперных паломников, численности которых могут позавидовать даже Басков с Киркоровым. Сегодня вечером пройдет последний, двадцать шестой по счету водный спектакль. На каждом из них побывало около семи тысяч зрителей. Итого -- сто восемьдесят тысяч человек за лето. Это намного превышает население не только самого Брегенца, но и всех остальных близлежащих городков, включая германские и швейцарские.

Для того чтобы добиться таких впечатляющих результатов, одной традиционно высокой музыкальной грамотности местного населения, безусловно, мало. Оперу буквально выталкивают в народ, принуждая соперничать с какими угодно массовыми зрелищами -- будь то рок-концерт, карнавал, варьете или кинематограф. Взятый в Брегенце нестандартный сценический формат диктует свои жесткие условия, которые превращают оперу в нечто совершенно другое и которые блюстителям чистоты искусства могут показаться неприемлемыми.

В ход идут блестки и фейерверки, микрофоны и динамики. Оркестрантов (базовый коллектив фестиваля -- Венский симфонический оркестр) не видно, они сидят в бетонной яме под сценой. Там же обитает хор (в последнее время в Брегенце прописался Камерный московский хор Владимира Минина). Наружу звук выводится электронным способом. Связь явленных зрителю первоклассных солистов с сидящим в подземелье дирижером (верный друг Брегенца --главный дирижер Венской штаатсоперы Ульф Ширмер) осуществляется лишь посредством установленных по всей сцене мониторов. Во время хоровых эпизодов на сцену выскакивает подтанцовка, которая даже и не пытается открывать рот и выдавать себя за хоровой коллектив. С ощущением, что спектакль идет под фонограмму, временами очень трудно бороться. В результате из оперы получается полноценное шоу, в котором танцы важнее музыки, а сценография и световая партитура важнее режиссерской концепции.

В этом году на Бодензее ставили «Богему» Пуччини -- оперу, казалось бы, меньше всего приспособленную для массовых затей. Большая часть действия происходит в четырех стенах неотапливаемой парижской мансарды, где шестеро главных героев, веселясь, влюбляясь, дурачась и выясняя другом с другом отношения, с последними тактами провожают чахоточную Мими на тот свет. Есть всего одна массовая сцена -- на общем ярмарочном гулянье. За нее-то и ухватились режиссер Ричард Джонс, художник Энтони Макдональд и хореограф Филипп Жиродо, превратив остальные сцены оперы в приложение к ней.

Внешний вид спектакля, в оформлении которого грамотно упомянуты открыточные виды старого Парижа, напоминает одновременно о казино и о Гулливере в стране лилипутов. Десятки пар в аляповатых костюмах из шестидесятых неугомонно танцуют на гигантских столиках парижского кафе. Гигантские спички зажигаются фонарями, символизируя угасшую жизнь Мими. Гигантская шариковая ручка -- из тех, что в советские времена любили привозить из-за границы, -- медленно принимая вертикальное положение, обнажает прелести изображенного на ней женского тела. Точной копией этого тела оказывается стриптизерша Мюзетта, которая поет свою знаменитую песенку под аккомпанемент смуглого латиноомериканца-бандонеониста. Ее эротический номер становится кульминацией спектакля, а она сама -- его главной героиней. Смерть, любовь и мелодрама отступают перед курортным праздником и отпускной беспечностью.