Вечером в понедельник в Москве состоялась встреча президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты и премьер-министра России Владимира Путина. В протокольной части оба первых лица были скупы на эмоции. Российский премьер сыпал цифрами, демонстрируя высокое качество работы своей референтуры. Из цифр следовало, что Россия уже вложила в послевоенное экономическое развитие Южной Осетии 26 млрд руб. Югоосетинский президент, наоборот, не назвал ни одной цифры, а только сдержанно поблагодарил за все, что Россия делает для военной безопасности и экономического восстановления его родины. Эдуард Кокойты также зачем-то упомянул неких американцев, которые приезжали в Цхинвали и которых он назвал «иностранными партнерами» по переговорному процессу.

Сам факт встречи двух руководителей гораздо важнее деталей, которые они обсуждали. В ситуации, когда позиции югоосетинского президента, казалось бы, в очередной раз пошатнулись из-за конфликта с действующим премьер-министром республики Вадимом Бровцевым, российский премьер вновь подтвердил, что Россия в Южной Осетии намерена опираться именно на Эдуарда Кокойты. Встречу можно назвать очередной победой действующего югоосетинского лидера, но победой тактической: по имеющимся данным, в понедельник в российском Белом доме был и его оппонент Вадим Бровцев вместе с Романом Пановым, заместителем министра регионального развития РФ, курирующим Южную Осетию.

Нынешний конфликт между Эдуардом Кокойты и премьер-министром его республики уже не первый с момента войны России и Грузии в августе 2008 года. Еще до войны сложилась традиция, по которой премьер ЮО был кем-то вроде неформального представителя России в республике, хотя бы частично контролирующего качество расходования вкладываемых в этот экономически упадочный регион российских денег. Югоосетинский бюджет полностью утратил надежду на достижение самодостаточности еще в 2004 году, когда из-за решения грузинского правительства о создании таможенного поста к югу от Цхинвали прекратилось движение грузов по Транскавказской магистрали. Сейчас Россия обеспечивает 98,3% бюджета Южной Осетии, и хотя Владимир Путин отметил рост собственных доходов республики с 60 млн руб. в 2008 до предполагаемых 167 млн руб. в 2010 году, это все равно несопоставимо с российскими ассигнованиями. Так что желание Москвы иметь своего «смотрящего» в правительстве страны, суверенитет которой Россия официально признает уже второй год, выглядит вполне оправданным.

Однако премьеров Южной Осетии преследует какой-то политический злой рок: как минимум последние трое начинали как лучшие друзья республики и лично ее президента, а заканчивают практически как враги народа. Юрий Морозов, премьер республики во время войны, немедленно после ее окончания был отправлен в отставку и в результате оказался среди югоосетинских оппозиционеров, вынужденных жить за пределами Южной Осетии. После этого республика несколько месяцев жила без правительства, хотя именно на этот сложнейший период пришлась значительная часть российской материальной помощи. Распределение ее контролировалось исключительно людьми президента Кокойты и вызывало плохо скрываемое недовольство пострадавших от войны, которые почувствовали себя обворованными.

Наконец в Южной Осетии появился новый премьер из России -- экс-глава управления Федеральной налоговой службы по Северной Осетии Асламбек Булацев. Несмотря на огромный аппаратный опыт, который признают все коллеги г-на Булацева, в Цхинвали он не смог проработать и пары недель. Официально премьера подвело состояние здоровья, неофициально -- попытка разобраться в югоосетинской бухгалтерии, вызвавшая недовольство республиканских чиновников. После отъезда из Южной Осетии Асламбек Булацев еще несколько месяцев номинально оставался премьер-министром, но фактически правительство снова оказалось полностью переподчинено Эдуарду Кокойты.

В августе 2009 года кабинет министров Южной Осетии возглавил Вадим Бровцев, бизнесмен из города Озерска Челябинской области. По одной из версий, ключевым критерием его назначения было знакомство с министром регионального развития РФ Виктором Басаргиным. Как раз в это время Минрегион РФ окончательно превратился в главного российского куратора югоосетинского восстановления, и такое кадровое решение выглядело логичным. Вадим Бровцев закрепился в Цхинвали и даже произвел некоторые изменения в работе правительства, в результате которых хозяйственный блок стал в основном подчиняться премьеру, а за президентом остались главным образом политические и силовые вопросы.

Все шло неплохо до весны этого года, когда со стороны президентского окружения началась резкая критика правительства, которое не успело вовремя сверстать проект бюджета, некомпетентно подошло к распределению строительных и других подрядов и вообще стало приносить больше вреда, чем пользы. Некоторые из российских граждан, работавших в приглашенных г-ном Бровцевым подрядных организациях, очутились в югоосетинской тюрьме, а группа депутатов парламента даже попыталась инициировать вотум недоверия кабинету.

Сторонники г-на Бровцева утверждают, что проблемы связаны как раз с успехами премьера в борьбе с югоосетинской коррупцией. Противники, напротив, убеждены, что г-н Бровцев создал собственный коррупционный аппарат, а подряды раздает исключительно знакомым по Челябинску -- среди подрядчиков действительно немало выходцев с Урала.

Некоторые эксперты считают, что кроме борьбы за доступ к финансовому потоку за конфликтом стоит и политика. Второй президентский срок Эдуарда Кокойты заканчивается в будущем году. Ровно год назад, в преддверии парламентских выборов Южной Осетии, от которых довольно грубо и практически полностью была оттеснена какая бы то ни было оппозиция, глава администрации президента России Сергей Нарышкин заявил, что пересмотр югоосетинской конституции в сторону увеличения числа президентских сроков нежелателен. Для Эдуарда Кокойты это означает, что, если он хочет остаться у власти и после 2011 года, ему придется искать способ руководить из кресла премьер-министра. Это в свою очередь требует, во-первых, расширения полномочий правительства, а во-вторых, замены премьер-министра на фигуру, более удобную для нынешнего хозяина Южной Осетии, чем Вадим Бровцев.

Похоже, пока эти цели останутся недостижимыми для Эдуарда Кокойты: Вадим Бровцев и его фактический босс из Минрегиона Роман Панов также были у премьер-министра России. По некоторым данным, вне протокольной части встречи сторонам было предложено срочно найти точки соприкосновения. В открытой же части Владимир Путин подчеркнул, что единым заказчиком восстановления Южной Осетии будет создаваемая сейчас Южная дирекция -- детище Минрегиона, федеральная инстанция, которая в итоге замкнет на себя и контроль за деньгами, и распределение подрядов.

Напомним, в Чечне аналогичная дирекция просуществовала до тех пор, пока вопросы восстановления не взял в свои руки Рамзан Кадыров -- сначала премьер, а потом и президент этой республики. К слову, прогресс в восстановлении Чечни появился именно после этого. Но президент Южной Осетии за восемь лет своего правления так и не стал югоосетинским аналогом президента Чечни, которому Москва многое прощает за наглядный позитивный результат.