В Петербурге, в Северо-Западном филиале Российской правовой академии Министерства юстиции, под председательством двух уполномоченных -- по правам человека и по правам ребенка -- прошли публичные слушания «Ювенальная юстиция: за и против». В слушаниях приняли участие юристы, представители службы исполнения наказания, общественных организаций, депутаты, сотрудники медицинских и социозащитных учреждений. Кстати, именно в Петербурге почти сто лет назад открылся первый суд по делам малолетних -- тогда это считалось необыкновенным достижением в движении России по пути европейской цивилизации.

Открывший слушания Алексей Козырев, уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурге, сразу признался, что он против ювенальной юстиции: его сильно напугало то, что он наблюдал во время работы в США. Там, по его словам, дети и подростки постоянно судятся со старшим поколением, особенно с родителями, а это, по мнению г-на Козырева, сильно подрывает авторитет взрослых. Что неприемлемо в России, где, как считает питерский омбудсмен, семья традиционно связана с духовностью и нравственностью. При этом г-н Козырев почему-то не вспомнил ни об огромном количестве социальных сирот в России, ни о многочисленных судебных разбирательствах, когда родители оставляют детей без присмотра, издеваются над ними, нравственно и физически калечат.

Зато об этом немало интересного рассказал Николай Шилов, председатель Ассоциации судей по делам несовершеннолетних и проблемам семьи, председатель Василеостровского районного суда. Он напомнил собравшимся о многочисленных громких судебных процессах, в том числе и из своей судебной практики: когда родители не кормили своего пятилетнего ребенка, когда мать заставляла свою дочь-подростка сожительствовать со своим гражданским мужем, когда дочь-подросток убила мать в результате ссоры. Все эти случаи, по мнению опытного судьи, требуют особого подхода и особого разбирательства.

По мнению Николая Шилова, в российском законодательстве давно назрела необходимость создания специализированной системы рассмотрения судов с участием несовершеннолетних, важно тщательно расследовать обстоятельства жизни детей и подростков. И крайне необходимо создавать систему мер, которая помогла бы оступившемуся молодому человеку осознать это правонарушение и понести соответствующее наказание. Как считает Николай Шилов, такой системы не было при советской власти, не существует ее и сейчас. С 1999 года петербургские судьи добились того, что теперь при каждом районном суде города появились судьи, специализирующиеся на делах с участием несовершеннолетних, с ними работают социальные службы, но система так и не сложилась.

Как рассказала Ольга Корчевская, судья городского суда, в России практически невозможно добиться, чтобы подросток, которому назначают условное наказание и исправительные работы, действительно получил возможность работать. Единственное в Петербурге специализированное предприятие для таких подростков -- «Новое поколение» -- не в состоянии предоставить работу всем наказанным. К тому же в законе говорится, что работать несовершеннолетний должен по месту проживания. То есть, по сути, у нас не прописан точный механизм исполнения наказания подростком и не создана система, которая бы это обеспечивала. В результате судьи, чтобы избавить подростка-правонарушителя от действительно тяжкого наказания, например от отбывания срока в колонии, нередко дают ему условное наказание. А он довольно быстро возвращается на прежний путь, потому что на выходе из зала суда его не "подхватывают" социальные службы, с его семьей не работают, нередко такой подросток оказывается без средств к существованию.

"Ребенка, подростка, надо в первую очередь возвращать к нормальной жизни, ему надо помогать осознать свой проступок и получить возможность исправиться, -- сказала Ольга Корчевская. -- А наша система, к сожалению, нередко загоняет оступившегося подростка в еще более тяжелое положение".

Исполнительный директор Центра святителя Василия Великого Юлиана Никитина рассказала, что их организация уже несколько лет работает в тесном сотрудничестве с судами и с Колпинской воспитательной колонией для несовершеннолетних.

"Мы работаем с условно осужденными в течение 100 дней, эта программа реабилитации сделана нами специально для работы с подростками, -- рассказала г-жа Никитина. -- Но самое главное, что мы все сейчас, законодатели в первую очередь, должны ответить на непростой вопрос: это ребенок или преступник? В законе написано, что цель наказания -- исправление, то есть воспитание уважительного отношения к закону, к труду. А система такой работы в стране фактически отсутствует".

Помощник по соблюдению прав человека начальника управления Федеральной службы исполнения наказаний по Петербургу и Ленинградской области Елена Кузнецова полагает, что в колониях подростки только получают дополнительный криминальный опыт и криминальные знакомства. Не говоря уже о действительно тяжелых условиях содержания: колония не может обеспечить даже полагающиеся по нормативам 7 квадратных метров на каждого заключенного, не говоря уже о системе реабилитации, психологической поддержки, профессионального обучения.

Юрист, сотрудник общественной правозащитной организации «Гражданский контроль» Максим Тимофеев напомнил данные статистики: практически 90% несовершеннолетних правонарушителей -- сами жертвы насилия, в первую очередь в семье. Надо как можно раньше начинать работать с подростками и кризисными семьями, чтобы не доводить до крайней ситуации.

"Вместо этого сейчас в массы внедряется представление о ювенальной юстиции как о системе, которая будет отбирать детей из семьи и все, -- сказал Максим Тимофеев. -- Но это полная глупость! Противники ювенальной юстиции кричат о том, что интересы семьи выше всего, но разве интересы семьи не предусматривают интересов ребенка и защиты его прав? Если они вступают в противоречие, тогда и должен вмешиваться закон".

Об этом говорил и главный врач центра восстановительного лечения «Детская психиатрия» Дмитрий Шигашов: "Мы не можем оказать серьезную помощь ребенку, если мать категорически против. Получается, что ребенок становится двойной жертвой: и насильника, и того взрослого, который делает вид, что не замечает насилия в отношении ребенка, а иногда и способствует этому насилию. По статистике, только один из 300 случаев насилия над детьми доходит до судов. Так в рамках какого закона надо защищать детей?"

Официальный представитель Петербургской епархии протоиерей Олег Скоморох, заведующий сектором тюремного служения епархии, сдержанно высказался в том смысле, что очень важно говорить и помнить о том общем, что объединяет россиян, а не настаивать на противоречиях. По словам протоиерея, церковь серьезно озабочена тем, как предполагается внедрять ювенальную юстицию. И тем, что уже в некоторых регионах, например в Краснодарском крае, некоторые иерархи церкви обращаются к пастве с призывами противодействовать внедрению ювенальной юстиции. «В православной церкви создана специальная комиссия по вопросам ювенальной юстиции, -- напомнил Олег Скоморох. -- Этот вопрос требует серьезного обсуждения».

Большинство собравшихся уверено: сначала надо определиться, что понимать под словосочетанием "ювенальная юстиция". Это только суды по делам несовершеннолетних или особая система социальной защиты плюс суды и иные органы и организации, которые работают по делам детей и подростков. И слепо копировать чужой опыт тоже не стоит: в каждой стране свое законодательство и своя правоприменительная практика, самое главное для России -- выработать гуманную программу реабилитации и помощи детям и подросткам, нарушившим закон или ставшим жертвами насилия.

"Дело в том, что закон о ювенальной юстиции будет принят в России однозначно, как бы он ни назывался, поэтому говорить «нет» бессмысленно, процесс пошел, -- считает Мария Каневская, кандидат юридических наук, директор Ресурсного правозащитного центра, член правозащитного совета Петербурга. -- Лично я за систему ювенальной юстиции в широком смысле -- это можно назвать, например, концепцией работы с несовершеннолетними. Может, и не надо использовать иностранные слова, которые сильно раздражают определенную часть наших граждан. А если мы не хотим повторения негативных случаев из западного опыта, то должны сами разобраться, что нам важнее -- интересы семьи или интересы ребенка? Для меня однозначно интересы ребенка на первом месте. А наше законодательство ставит на первое место интересы семьи. С моей точки зрения, это надо менять".

Участники публичных слушаний приняли решение в течение двух недель доработать свои предложения, чтобы направить их в Государственную думу.