80 лет назад, 15 мая 1930 года, председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) Валериан Куйбышев и заместитель председателя Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) при Совете народных комиссаров (СНК) СССР Генрих Ягода подписали циркулярное указание «Об использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство». Из документа следовало, что для «исправления результатов вредительства», с которым столь активно боролось ОГПУ, арестовывая специалистов в различных отраслях народного хозяйства, необходимо использовать самих «инженеров-вредителей». Причем в первую очередь -- «по линии конструирования оборудования новых машин, деталей и механизмов, проектирования новых построек, проверки проектов, расчетов, смет, составленных хозорганами». Циркуляр стал прологом к созданию особых конструкторских бюро, прозванных в народе шарашками.

"Контрреволюционеры проникли во все звенья управления"

В декабре 1925 года на XIV съезде ВКП(б) был взят курс на индустриализацию и поставлена задача превратить СССР в страну, производящую машины и оборудование. Началось форсированное развитие тяжелой промышленности. Центром индустриализации стала европейская часть РСФСР и Украина, где располагались старые промышленные районы и была сконцентрирована необходимая рабочая сила. Ведущую роль в деле индустриализации страны играли специалисты в областях промышленного строительства, конструирования и эксплуатации оборудования. Большинство из них получило образование еще в царской России или за границей, а потому априори советскими властями они воспринимались как «буржуазные специалисты». Именно поэтому любые технические происшествия, ошибки и недостатки, возникавшие в процессе проектирования, конструирования, строительства или работы заводов, фабрик, шахт, электростанций, стали расцениваться как «террористический акт» или «вредительство».

Недвусмысленный сигнал об отношении к «буржуазным специалистам» был подан 13 января 1927 года генеральным секретарем ЦК ВКБ(б) Иосифом Сталиным в его заявлении о мерах борьбы с террористическими актами на хозяйственных предприятиях и о необходимости разоблачать вредителей. 28 февраля 1928 года на места была разослана соответствующая телеграмма, подписанная заместителем председателя СНК СССР Андреем Андреевым. ОГПУ приступило к выявлению и разоблачению «контрреволюционных вредительских организаций», которым, как отмечалось в документах, «удалось проникнуть в наиболее важные командные органы во все звенья управления промышленностью, начиная с органов ВСНХ, Госплана, кончая заводоуправлением и цехом». В марте Генрих Ягода призвал чекистов «всемерно усиливать меры по выявлению массового вредительства, контрреволюции». Вскоре ОГПУ начало подготовку к процессу по так называемому «шахтинскому делу», судебный процесс по которому прошел в мае-июле 1928 года в Москве. Группа инженеров и техников была необоснованно обвинена в создании контрреволюционной вредительской организации, которая якобы действовала в Шахтинском и других районах Донбасса. Пять обвиняемых были приговорены к расстрелу, остальные -- к различным срокам заключения.

Отделы ОГПУ стали активно проводить ревизии, обследования, технические экспертизы дефектов строительства, вмешиваться в деятельность хозяйственных органов. В 1928--1929 годах по уголовному делу «о вредительстве в военной промышленности» было приговорено к различным срокам лишения свободы 110 человек. За этим последовало «раскрытие» и разгром «антисоветской организации в химической промышленности СССР, проводившей там вредительскую работу». В 1930 году ОГПУ расследовало дело «о контрреволюционной вредительской группе в радиохозяйстве СССР». Из материалов дела следует, что «группа вредителей была организована в первые дни после Октябрьской революции акционером «Русского общества беспроволочных телеграфов и телефонов» С.М. Айзенштейном и на протяжении всего времени, вплоть до ее ликвидации в 1930 году, проводила вредительскую работу в радиопромышленности СССР, действовала на ослабление обороноспособности СССР».

В том же году ОГПУ завело дело о «контрреволюционной, вредительской, диверсионно-шпионской организации в текстильной промышленности», получившее наименование «дело промпартии». Бывшие владельцы фабрик обвинялись в том, что они «не приняли политику власти большевиков, направленную на национализацию предприятий текстильной промышленности»: одни эмигрировали за пределы России, а другие «для спасения от национализации текстильных фабрик создавали различные коммерческие организации, акционерные общества».

В ОГПУ была введена классификация методов «вредительской деятельности контрреволюционных организаций». Так, в промышленности это были «срыв капитального строительства, замедление строительства, бесплановость работ, вложение излишних средств, применение устаревших методов производства и т.д.». По «линии использования промышленного оборудования» преступными считались «действия по недостаточному использованию имеющегося оборудования, сокрытию мощности имеющегося на заводе оборудования и установок, выписка из-за границы ненужного для завода оборудования без ликвидации имеющихся узких мест в производстве и др.». По линии качества и себестоимости работ противоправным считались «исключительно высокий процент брака, расстройство процессов точных производств, саботирование рационализаторских начинаний на производстве». В высших звеньях хозяйственной системы считалось преступным «создание постоянных кризисов путем искусственно вызванной диспропорции между отдельными отраслями хозяйства».

"Удар, нанесенный нашему хозяйству, чрезвычайно велик"

После зачистки, проведенной ОГПУ среди инженерно-технического состава заводов и научно-исследовательских учреждений, на скамье подсудимых оказалось значительное количество высококвалифицированных специалистов, которые были приговорены к различным срокам заключения, а некоторые -- к высшей мере наказания. Большинство объектов промышленности, транспорта и связи в одночасье лишилось техников и инженеров. Руководители предприятий, заводов, научно-исследовательских учреждений столкнулись с проблемой освоения передовой техники и оборудования, внедрения новых технологий, проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Создавшаяся ситуация с дефицитом подготовленных инженерно-технических кадров была также отнесена к результатам вредительства в промышленности.

К маю 1930 года в ОГПУ сделали вывод, что «основные группы вредителей изъяты из советского хозяйственного аппарата». Однако это не улучшило ситуацию ни в сфере управления, ни на производстве, ни в промышленном строительстве. На место арестованных специалистов «партия и советская власть решительно двинули молодые кадры инженеров, техников и выдвиженцев из среды рабочих». Заполнив опустевшие места квалифицированных профессионалов малоопытными выдвиженцами с правильным происхождением, партийные органы надеялись, что «это мероприятие в условиях возрастающей активности и развертывающейся самокритики рабочего класса гарантирует в значительной степени советскую промышленность и хозяйство от новых посягательств вредителей, оставшихся в учреждениях и на производстве». Разумеется, ситуация только усугубилась, чему власти нашли традиционное объяснение: «Удар, нанесенный нашему хозяйству контрреволюционными организациями, чрезвычайно велик, и требуются колоссальные усилия партии и рабочего класса для того, чтобы на ходу, не замедляя поступательного движения социалистического строительства, исправить и обезвредить результаты вредительства».

Тогда и родилась «гениальная» идея исправления «вредительства». ВСНХ и ОГПУ предложили использовать все тех же «инженеров-вредителей», которые уже были осуждены или еще находились под следствием (правда, с оговоркой «если это не нарушает нормального хода следствия и только с разрешения ОГПУ»). Руководителям предприятий предлагалось «немедленно со всей полнотой изучить в органах ОГПУ все акты вредительства, совершенные в соответствующем тресте и на заводах, оказывать всемерное содействие органам ОГПУ при использовании осужденных инженеров в деле постановки новых опытных работ -- конструктивных и лабораторных». Кроме того, необходимо было «содействовать ОГПУ в том, чтобы работа вредителей протекала в наиболее нормальных условиях, а именно: снабдить их необходимой литературой, материалами и приспособлением».

На предприятиях и в учреждениях стали создаваться особые (конструкторские, исследовательские) бюро, техническое руководство которыми осуществлял консультант (главный инженер) при начальнике бюро из числа наиболее опытных осужденных специалистов. Руководство деятельностью особых бюро осуществляло техническое отделение Экономического управления (ЭКУ) ОГПУ.

"Достигать максимального эффекта при минимальных затратах"

Первые итоги работы показали, что у осужденных есть «весьма полезные, годами продуманные изобретения, проекты и усовершенствования». Например, группа авиаконструкторов предлагала постройку современных, не уступающих заграничным конструкциям самолетов, изготовление авиамоторов, организацию в СССР крупного машиностроительного производства без заграничной помощи и т.д. ОГПУ, оценив по достоинству эффективность деятельности особых бюро, выдвинуло инициативу создать их во всех местах заключения, где есть осужденные специалисты, поручая им задания, которые носили бы «характер реальной помощи советской промышленности». При этом было «необходимо достигать максимального эффекта при минимальных затратах».

14 июня 1930 года начальник ЭКУ ОГПУ Георгий Прокофьев направил во все органы ОГПУ циркулярное указание «Об использовании осужденных вредителей», в котором потребовал представить в центр «полный список всех специалистов, как осужденных, так и заключенных; кого из перечисленных в списке вредителей возможно использовать и конкретно на какой работе; представить ориентировочный план намечаемых работ; какие в настоящее время производятся вредителями работы с указанием, в какой стадии проработки они сейчас находятся; какие из работ уже осуществлены».

В числе первых осужденных специалистов был авиаконструктор Дмитрий Григорович -- инженер-конструктор, до революции владел авиационным заводом, беспартийный, заведующий отделом морского опытного самолетостроения Авиатреста. Арестован 31 августа 1928 года, приговорен к десяти годам заключения. Реабилитирован в 1993 году. Он возглавил работу центрального конструкторского бюро при авиационном заводе №39. Группа Григоровича спроектировала и запустила в серийное производство самолет-истребитель И-5, а также создала и испытала несколько моделей опытных боевых самолетов.

В начале 1931 года состоящее из репрессированных судостроителей Особое конструкторское бюро в Ленинграде закончило проект эскадренной подводной лодки водоизмещением 900 тонн. Была разработана и экспериментально проверена теория погружения и всплытия подводных лодок большого водоизмещения. На Балтийском заводе спроектировали и построили эскадренные подводные лодки типа «Правда», серию прибрежных подводных лодок типа «М» и боевых катеров.

В 1932--1934 годах в особых конструкторских бюро при Центральном институте авиационных моторов (ЦИАМ) и на авиамоторном заводе №24 работала большая группа конструкторов авиационных двигателей, в том числе Николай Бриллинг (механик и теплотехник, член-корреспондент АН СССР; основные труды по автомобилестроению, двигателям внутреннего сгорания, теплотехнике), Борис Стечкин (теплотехник, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда, создал теорию теплового расчета авиационных двигателей, теорию воздушно-реактивных двигателей). Они спроектировали серию мощных 24-цилиндровых авиадвигателей ФЭД, в т.ч. первый в СССР авиационный дизель ФЭД-8, двухтактный бескомпрессорный дизель и легкий дизель для танка.

Группа осужденных инженеров под контролем ОГПУ изготовила первый советский блюминг (прокатный обжимной стан для преобразования крупных стальных слитков в квадратные заготовки с диаметром валков 1150 мм, с производительностью 1 млн тонн проката в год).

Также «вредители» сконструировали и построили подвижную трансформаторную подстанцию мощностью 1800 кВт для обеспечения электроэнергией районов с рельсовыми путями и существующими электрическими сетями посредством включения трансформатора в имеющуюся сеть проводов.

Леонид Рамзин (теплотехник, участник разработки плана ГОЭЛРО, один из организаторов и первый директор Всесоюзного теплотехнического института, в 1930 году репрессирован по «делу промпартии», помилован в 1936 году), руководивший группой заключенных специалистов, спроектировал и подготовил к постройке паровой котел высокого давления оригинальной конструкции. Котел позволял в 20 раз сократить потребление металла при изготовлении, в 16 раз уменьшить себестоимость, обеспечить полное автоматическое регулирование, целиком решить проблему высокого давления.

Осужденные инженеры работали и в химической промышленности. Группа под руководством осужденного Евгения Шпитальского (до ареста член-корреспондент Академии наук СССР, профессор Московского государственного университета, директор экспериментального завода Наркомата химической промышленности СССР) разрабатывала устройство по осуществлению взрыва на расстоянии с применением радиоволн. Аппарат давал «требуемый взрывной контакт только от тех волн, на которые он настроен, при посылке этих волн в строго определенный промежуток времени». Сконструирован и изготовлен срочный взрыватель, который «давал взрывной эффект через любой промежуток времени в зависимости от его установки; он мог быть применен для взрыва минированных полей».

Летом 1931 года в Москве образовано Специальное конструкторское бюро пороховой промышленности, разработавшее ряд новых рецептур нитроглицериновых порохов, что позволило увеличить продолжительность эксплуатации стволов артиллерийских орудий и принять на вооружение Красной армии новые мощные взрывчатые вещества. Была проработана схема коренной реконструкции пироксилиновых и пороховых заводов на основе непрерывного производственного потока, что позволяло увеличить производительность заводов, уменьшить стоимость продукции, облегчить условия труда, увеличить мобилизационные возможности. Был разработан метод получения беспламенных порохов, который «имел тактическое значение, так как затруднялось обнаружение противником позиций артиллерийских батарей, которые ранее легко можно было определить по блеску выстрела».

Группа под руководством осужденного Сергея Разумовского (арестован 5 февраля 1929 года, до ареста главный химик завода №1 Военно-кислотного треста; постановлением коллегии ОГПУ от 3 ноября 1929 года лишен свободы на пять лет; наказание отбывал в ОКБ технического отдела ЭКУ ОГПУ; в 1930--1931 годах работал в химической лаборатории ОКБ ОГПУ №4, в 1932 году был руководителем лаборатории ОКБ-3 техотдела ЭКУ ОГПУ; решением коллегии ОГПУ от 30 апреля 1931 года из-под стражи освобожден) технологическим путем получила древесную целлюлозу, заменявшую хлопковые материалы при изготовлении бездымных порохов. Использование такой целлюлозы значительно уменьшало стоимость пороха.

В конце 1920-х годов после нескольких неудачных попыток Наркомата связи восстановить подводные линии телеграфного сообщения между Баку и Красноводском к работам подключилось ОГПУ. Для решения этой сложной технической задачи привлекли осужденных специалистов во главе с Николаем Лапиным (бывший заведующий электроиспытательной лабораторией Наркомата почт и телеграфа, арестован 3 сентября 1929 года и заключен в лагерь на десять лет). Вместо латания многократных повреждений кабеля Лапин предложил оригинальное решение -- поднять и использовать часть бездействующих телеграфных кабелей, проложенных в северных морях: кабель Архангельск--Мурманск (841 км) и советскую часть международного кабеля Мурманск--Александровск--Лервик (1400 км). В ноябре 1930 года ОГПУ организовало Особую кабельную экспедицию, в составе которой работала группа осужденных специалистов под руководством Лапина. Экспедиция ОГПУ подняла со дна Баренцева и Белого моря 825 км подводного телеграфного кабеля, из которых 350 км было проложено на Каспийском море и 212 км на Азовском и Черном море. Работы по подъему, транспортировке и прокладке кабеля были закончены 5 февраля 1933 года. Кабельные линии Керчь--Бердянск, Баку--Красноводск, Баилов--Нарген, Балаклава--Сухуми и Нарген--Султан общей протяженностью свыше 1550 км были проверены и переданы от ОГПУ для эксплуатации Народному комиссариату связи СССР.

24 апреля 1930 года ОГПУ было организовано специальное бюро из числа осужденных специалистов железнодорожного транспорта. Они занимались проектированием и постройкой: товарных паровозов серии ФД, сверхмощного пассажирского паровоза серии ИС, мощного товарного электровоза серии ВЛ, мощного пассажирского электровоза серии ПБ, сверхмощного товаро-пассажирского тепловоза серии ВМ и вагонного замедлителя для сортировочных горок. Специальное бюро принимало участие в разработке рабочих чертежей, строительстве паровозов, электровозов и т.п. и оказывало помощь в организации серийного производства и освоения этих локомотивов. Паровоз ФД, принятый как основной тип товарного паровоза для железных дорог СССР, показал в работе высокие эксплуатационные и конструктивные качества и широко внедрялся на важнейших направлениях.

Весной 1931 года группе арестованных конструкторов-паровозников было поручено сконструировать наиболее совершенный тип пассажирского паровоза. Эскизный проект мощного пассажирского паровоза был разработан достаточно оперативно и уже 3 ноября 1931 года председатель ОГПУ Рудольф Менжинский направил его секретарю ЦК ВКП(б) Сталину. Важным было то, что основные узлы нового паровоза были взаимозаменяемы с уже построенным по проекту ОГПУ на Луганском заводе товарным 20-тонным паровозом. Это являлось новым достижением в технике паровозного дела. Взаимозаменяемость была чрезвычайно важна как при постройке паровозов, так и при их ремонте и эксплуатации. Менжинский предлагал поручить постройку опытного экземпляра паровоза Локомотивному объединению ВСНХ, но под руководством ОГПУ.

Как свидетельствуют документы, успешное выполнение работ сулило не только досрочное освобождение осужденным специалистам, но и награждение тех, кто организовывал и контролировал их работу.

Так, 8 февраля 1936 года нарком внутренних дел Ягода (в 1934 году ОГПУ было упразднено, а его подразделения вошли в состав НКВД СССР) направил Сталину записку, в которой, отмечая заслуги отбывавших наказание инженеров, просил об их досрочном освобождении, снятии с них судимости и восстановлении в гражданских правах. Одновременно Ягода просил наградить орденами Ленина сотрудников НКВД, руководивших работами осужденных специалистов.

"Следствие не даст по существу положительных результатов..."

«В целях использования заключенных, имеющих специальные технические знания» в 1938 году при НКВД было организовано Особое техническое бюро, положение о котором 9 января 1939 года утвердил председатель СНК СССР Вячеслав Молотов. Основной задачей бюро являлась «организация конструирования и внедрения в производство новых средств вооружения армии и флота».

В его состав вошли группы по специальностям: «самолетостроение и авиационные винты, авиационные моторы и дизели, военно-морское судостроение, порохи, артиллерия, снаряды и взрыватели, броневые стали, боевые отравляющие вещества и противохимическая защита».

В составе Особого технического бюро работало 316 специалистов, арестованных органами НКВД в период массовых репрессий 1937--1938 годов «за участие в антисоветских, вредительских, шпионско-диверсионных и иных контрреволюционных организациях». Следствие по таким делам было приостановлено, никаких следственных действий не проводилось, тем не менее специалисты содержались под стражей.

В июле 1939 года глава НКВД Лаврентий Берия направил записку Сталину, в которой признал:

«Возобновить следствие по этим делам и передать их в суд в обычном порядке нецелесообразно, так как, во-первых, это отвлечет арестованных специалистов на длительное время от работ по проектированию важнейших объектов и фактически сорвет работу Особого технического бюро, во-вторых, следствие не даст по существу положительных результатов вследствие того, что арестованные, находясь длительное время во взаимном общении во время работы, договорились между собой о характере данных ими показаний на предварительном следствии».

Берия предлагал: арестованных специалистов, используемых на работе в Особом техническом бюро НКВД СССР, не возобновляя следствия, предать суду Военной коллегии Верховного суда СССР; в зависимости от тяжести совершенного преступления арестованных разделить на три категории -- подлежащих осуждению на сроки до 10 лет, до 15 лет и до 20 лет; отнесение к категориям поручить комиссии в составе народного комиссара внутренних дел СССР, прокурора СССР и председателя Военной коллегии Верховного суда СССР; в целях поощрения работы арестованных специалистов в Особом техническом бюро, закрепления их на этой работе и создания стимула для дальнейшей работы по проектированию важнейших объектов оборонного значения предоставить право НКВД СССР входить с ходатайством в президиум Верховного совета СССР о применении к осужденным специалистам, проявившим себя на работе в Особом техническом бюро, как полного условно-досрочного освобождения, так и снижения сроков отбывания наказания.

После начала Великой Отечественной войны и в связи с реорганизацией Наркомата внутренних дел Особое техническое бюро было реорганизовано в 4-й спецотдел НКВД СССР. Во время войны по ходатайствам Наркомата внутренних дел, направлявшимся в президиум Верховного совета СССР, «об амнистировании со снятием судимости заключенных специалистов, особо отличившихся при выполнении производственных заданий оборонного значения» началось их освобождение. Выйдя на свободу, специалисты оставались для работы в специальных конструкторских бюро и группах при НКВД в качестве вольнонаемных. В группе осужденных авиаконструкторов работали Андрей Туполев, Владимир Петляков, Владимир Мясищев, Роберт Бартини, Сергей Королев и другие. Разработкой авиационных моторов занимались известные конструкторы Борис Стечкин, Валентин Глушко, Алексей Чаромский.

Во время войны 4-м спецотделом НКВД были выполнены и сданы следующие виды работ: пикирующий бомбардировщик Пе-2, руководитель проекта В. Петляков; фронтовой пикирующий бомбардировщик Ту-2, руководитель проекта А. Туполев; дальний высотный бомбардировщик, руководитель проекта В. Мясищев; авиационный реактивный двигатель РД-1, руководитель проекта В. Глушко. Кроме того, были разработаны: подводная лодка С-135, артиллерийские системы для корабельных и береговых установок, противотанковая, полковая и танковая пушки, изготовлено более 5 тыс. радиостанций, в том числе более 3 тыс. радиостанций для оперативных отрядов и групп, действовавших в тылу противника. Специалисты 4-го спецотдела участвовали в строительстве, монтаже и пуске новых заводов наркоматов авиационной промышленности, боеприпасов, вооружения. За годы войны более 200 специалистов были досрочно освобождены со снятием судимости. Несколько десятков человек получили государственные награды.

В послевоенные годы заключенные специалисты продолжали работать под контролем 4-го спецотдела МВД СССР. Основными направлениями деятельности шарашек оставались самолетостроение, моторостроение, военно-морское судостроение, артиллерия и боеприпасы, исследования в области химии. После смерти Сталина была проведена реорганизация органов государственной безопасности и внутренних дел. 30 марта 1953 года 4-й спецотдел МВД был расформирован.

Многочисленные специальные конструкторские бюро, функционировавшие при заводах и научно-исследовательских учреждениях и получившие в народе наименование «шарашки», стали не только фактом политической истории, но и достоянием литературы -- благодаря роману Александра Солженицына «В круге первом».