Глава СКП РФ Александр Бастрыкин уволил из органов следствия замруководителя подразделения этого ведомства по Московской области Александра Филиппова и руководителя отдела по расследованию дел коррупционной направленности Валерия Иварлака. Решение это было принято с формулировкой «за ненадлежащий контроль по обеспечению прав обвиняемой». Имя этой обвиняемой Вера Трифонова, но ее попранные права восстановить уже невозможно -- 30 апреля тяжелобольная 51-летняя женщина скончалась в СИЗО «Матросская Тишина».

Возможно, ее имя станет таким же нарицательным, как имя юриста Сергея Магнитского, которого тоже уморили в тюрьме -- он скончался от сердечного приступа в ноябре прошлого года. Тогда в ситуацию вмешался президент Дмитрий Медведев и велел разобраться в происшедшем и наказать виновных. Разбирательство провели и «крайними» назначили сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), после чего в этом ведомстве был произведен ряд перестановок. Никаких уголовных дел за этим не последовало.

Скандал со смертью Веры Трифоновой снова не мог разрешиться без вмешательства президента, который, связавшись с г-ном Бастрыкиным, «потребовал представить всю информацию об инциденте, а в случае если будет доказана вина следственных органов -- представить предложения по мерам взыскания лиц, ответственных за смерть Трифоновой». И СКП тут же продемонстрировал бурную деятельность -- двое высокопоставленных следователей Московской области были уволены, а тот, кто вел дело г-жи Трифоновой, сам превратился в подследственного. Следователь Сергей Пысин, не желавший выпускать из тюрьмы страдающего диабетом и хроническим пиелонефритом человека, который даже не мог уже самостоятельно передвигаться, теперь будет сам ходить на допросы, как обвиняемый в халатности.

Вера Трифонова проходила обвиняемой по довольно известному делу о покушении на мошенничество, в котором главным фигурантом значится депутат Магаданской облдумы Георгий Шамирян. Его подозревают в том, что он якобы пообещал одному банкиру кресло сенатора -- представителя от Магаданской области в Совете Федерации. За свои услуги г-н Шамирян, по версии следствия, попросил 1,5 млн долл. Эта сделка должна была состояться 16 декабря прошлого года, но сорвалась из-за вмешательства оперативников, которые сразу после передачи денег задержали г-на Шамиряна. Обвинение в покушении на мошенничество также было предъявлено президенту компании «Китэлитнедвижимость» Вере Трифоновой и ее водителю Юрию Шубину, которые якобы принимали участие в переговорах о «покупке» места сенатора. Мошенничество, по версии следствия, заключалось в том, что обвиняемые говорили о наличии у них связей с влиятельными людьми, которыми на самом деле не обладали. Однако г-жа Трифонова отказывалась признавать свою вину. Она не отрицала, что в свое время познакомила банкира и депутата, которого считала одним из вероятных кандидатов на пост губернатора Магаданской области, но ни о каких их сделках и договоренностях понятия не имела.

Г-жу Трифонову, как рассказал ее адвокат Владимир Жеребенков, задержали 16 декабря в четыре часа утра дома в подмосковном Одинцове. Через два дня на суде по вопросу об избрании меры пресечении она упала в обморок, так как уже тогда страдала тяжелыми заболеваниями -- сахарным диабетом, диабетической нефропатией и хронической почечной недостаточностью. Однако это не помешало суду принять решение о ее аресте. До 30 декабря женщина пролежала в реанимации московской горбольницы №20, а Новый год встречала уже в «Матросской Тишине», так как врачи сочли ее состояние удовлетворительным для тюремных условий.

В камере состояние женщины значительно ухудшилось, и врачи больницы СИЗО дали заключение, что г-жа Трифонова не может принимать участие в следственных действиях. Однако Одинцовский горсуд 16 февраля продлил срок содержания под стражей еще на два месяца. «Когда я пришел к Вере в СИЗО 15 марта, она встретила меня в инвалидной коляске, совершенно слепая, -- рассказал адвокат Жеребенков. -- Она все время плакала, жаловалась, что ее не лечат. У нее в легких постоянно скапливалась жидкость, а тюремные врачи ей говорили: «Спите стоя». Это единственное, что они могли ей посоветовать».

Через несколько дней г-жу Трифонову снова отправили в реанимацию 20-й больницы, где ей откачали жидкость и дали заключение о том, что она нуждается в лечении в специализированной клинике. По словам адвоката, тогда следователь вышел в Одинцовский суд с ходатайством об освобождении г-жи Трифоновой под залог. Адвокаты принесли справки, подтверждающие, что в СИЗО женщина не может получить необходимое лечение. «Судья Ольга Макарова изучила справки и заявила, что там сказано лишь об отсутствии в тюрьме необходимого медицинского оборудования, а не о том, что Трифоновой противопоказано содержаться под стражей, -- рассказывал г-н Жеребенков. -- Я тогда возмутился: «Как это так? По-вашему получается, что лечить в тюрьме нельзя, но умереть там можно?» Но судья отказалась изменить меру пресечения, заявив, что отпустить под подписку может и сам следователь». С этой просьбой адвокат обратился к следователю Пысину: «Он мне ответил так: «Это будет для нее слишком шикарно. Пусть сначала сознается». Эти слова следователя адвокат передал своей подзащитной, навестив ее в очередной раз в тюрьме. Но она отказалась давать признательные показания, так как считала, что сознаваться ей было не в чем, никакого преступления она не совершала.

Очередное ходатайство о продлении ареста г-жи Трифоновой следователь подал 13 апреля. «Мы тогда еще раз предложили выпустить ее под залог. К тому времени уже вышел новый закон, который регламентировал минимальные суммы залога для обвиняемых. И родственники Веры готовы были заплатить и 500, и 600 тыс. руб. Ну скажите, куда может убежать слепой человек в инвалидной коляске? Но следователям не нравилось, что она не дает признательные показания», -- сказал г-н Жеребенков.

Он также рассказал, что 16 апреля, когда состоялся суд, адвокаты заявили отвод судье Макаровой. Они утверждали, что Одинцовский суд вообще не может рассматривать вопрос об избрании меры пресечения -- этим занимаются суды либо по месту содержания под стражей (в данном случае это был бы Преображенский суд столицы), либо по месту проведения следствия (тогда это был бы Мещанский райсуд Москвы). Судья, по словам адвоката, назвала третий вариант -- по месту совершения преступления, хотя на этом основании дела рассматриваются только уже по существу, по окончании предварительного следствия.

Г-н Жеребенков рассказал, что 16 апреля следствие в обоснование ходатайства о продлении ареста представило два документа. Первый -- справка за подписью начальника СИЗО Фикрета Тагиева о том, что состояние Трифоновой позволяет проводить с ней следственные действия с выездом за пределы СИЗО и она может принимать участие в судебных заседаниях. Второй -- рапорт оперативников о том, что они провели проверку в 20-й горбольнице и установили, что на врачей было оказано давление со стороны СМИ и родственников обвиняемой, поэтому они и дали такое заключение о необходимости проведения лечения в специализированной клинике. На этом основании судья Макарова приняла решение о продлении ареста до 16 июля и переводе Трифоновой из «Матросской Тишины» в Можайскую женскую колонию, которая территориально подпадает под ее юрисдикцию. Но сразу же из колонии женщину вынуждены были отправить в Можайскую горбольницу в реанимацию. Руководство колонии, по словам г-на Жеребенкова, забило тревогу. «Начальник колонии мне звонил и спрашивал: «Они что, убивать ее сюда привезли?» Он сказал, что ни в колонии, ни в Можайской больнице нет необходимых для лечения Трифоновой средств».

После этого она снова была отправлена в «Матросскую Тишину». «Когда в Московском облсуде проходило заседание по обжалованию продления ареста, я заявил, что судья Макарова занимается не отправлением правосудия, а умерщвлением человека. А мне в ответ сделали замечание за неэтичное отношение к судье. Но по-другому я не мог о ней сказать, -- возмущался адвокат Жеребенков. -- Прокуратура Московской области заявляла свое представление о том, что мера пресечения была избрана необоснованно, но на заседании суда прокурор вдруг почему-то сделал обратное заявление. Мособлсуду понадобилось три минуты, чтобы подтвердить законность решения Одинцовского суда».

По словам адвоката, 25 апреля Вере Трифоновой сделали гемодиализ в 20-й больнице, а потом вернули в СИЗО, но ее состояние ухудшилось. Через несколько дней, 29 апреля, было принято новое решение о переводе в больницу. «Следователь Пысин тогда не хотел со мной разговаривать, ссылался на свою занятость. Сказал только, что после майских праздников подумает о том, чтобы поместить Трифонову на лечение в специализированную клинику», -- рассказывал г-н Жеребенков.

Но ничего этого сделать уже не успели -- 30 апреля Вера Трифонова скончалась. Теперь г-н Бастрыкин принимает волевые решения об увольнении своих сотрудников. Г-на Пысина заподозрили в халатности, то есть небрежном отношении к службе. Официальный представитель УФСИН Москвы Сергей Цыганков сообщил, что, оказывается, администрация СИЗО дважды просила следователя решить вопрос об освобождении Трифоновой -- 25 марта и 9 апреля, но ответов не последовало.

«С середины марта и до самой смерти Веры я постоянно писал жалобы и президенту, и начальнику СКП Бастрыкину, и генпрокурору Чайке, и уполномоченному по правам человека. Реакции никакой не было, -- сказал адвокат. -- А ведь таких, как Вера, очень много. Если государство арестовывает людей, то оно должно обеспечить им и достойнее содержание, и лечение. Поэтому теперь мы будем добиваться возбуждения уголовных дел. И не за халатность. Халатность -- это просто чья-то ошибка. А здесь имело место злоупотребление полномочиями с тяжкими последствиями. Они прекрасно понимали, что делали -- оставляли человека в тюрьме и саботировали лечение, чтобы добиться от него признания». Кроме того, адвокаты намерены обратиться в квалификационную коллегию судей Московской области с жалобой на судью Макарову. «Ведь даже если бы Веру в итоге осудили за мошенничество, то ее бы освободили от отбывания наказания по состоянию здоровья», -- считают они.

Смерть Веры Трифоновой уже вызвала бурную реакцию у правозащитников и общественности. Лидер движения «За права человека» Лев Пономарев заявил, что «необходимо изменить систему, при которой тяжелобольных людей помещают в следственные изоляторы, и они умирают». Член Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев сообщил, что правозащитники подготовили письмо на имя президента, генпрокурора и председателя Верховного суда, в котором требуют наказать виновных. «Мы считаем, что главные виновные -- судья и следователь. Есть справка из больницы, на основании которой Трифоновой должны были дать альтернативную меру пресечения под залог или подписку о невыезде, -- заявил г-н Борщев. -- Случай с Магнитским абсолютно никого ничему не научил. После смерти Магнитского не было наказания всех виновных. Вот все и повторилось».