Президент Дмитрий Медведев вчера выступил с инициативой дальнейшего сокращения оснований, по которым к обвиняемым в уголовных преступлениях в качестве меры пресечения применяется арест. Об этом он заявил в ходе рабочей встречи с министром юстиции Александром Коноваловым. «Мы приняли решение по экономическим преступлениям, но есть масса других нетяжких преступлений, где точно никакого резона отправлять человека за решетку нет, -- сказал президент. -- Его там только испортят, или он, извините, заболеет чем-нибудь». Отвечая на эту мысль, глава Минюста предложил ограничить применение ареста кругом лиц, обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях, «с исключением для неких особых случаев и по другим преступлениям, когда личность преступника настолько одиозна, что иной меры пресечения, кроме ареста, к нему не применить».

Правда, в данном случае правильнее было бы говорить не о преступниках, а обвиняемых, поскольку мера пресечения -- это мера воздействия на обвиняемого в интересах следствия, но не приговор суда, который только и может объявить кого-либо преступником. Однако, похоже, именно «одиозность» некоторых личностей ставит их вне закона, и провозглашенный Конституцией принцип равенства перед ним и перед судом работает весьма избирательно.

Так произошло и с инициированной Дмитрием Медведевым отменой арестов по обвинениям в экономических преступлениях, которая вступила в действие с апреля этого года после внесения соответствующих поправок в УПК. Практика показала, что хотя арестовывать за инкриминируемые преступления в сфере предпринимательской деятельности теперь нельзя, но если очень хочется, то все-таки можно. И даже специальное разъяснение, сделанное в июне пленумом Верховного суда, мало что изменило в этой практике. По факту принятые весной по инициативе президента поправки, направленные на либерализацию уголовного закона, просто не исполняются, что ставит власть в несколько двусмысленное положение.

Во время вчерашней рабочей встречи Дмитрий Медведев попросил Александра Коновалова доложить о том, что сделано с точки зрения «более частого использования в нашей стране наказания, не связанного с лишением свободы, а также новых видов наказаний». Министр юстиции в ответ признался, что сложившиеся в пенитенциарной системе проблемы «носят затяжной, многолетний, даже многодесятилетний характер». «И уже после того, как мы начали выстраиваться на марше, меняя ситуацию, продолжали, к сожалению, происходить очень прискорбные эпизоды, в том числе смерть людей в следственных изоляторах», -- сказал г-н Коновалов.

Он привел и статистические данные. В 2008 году, по его словам, в тюрьмах умерло 277 человек, а в 2009-м -- 233. Дмитрий Медведев сразу заметил: «Известность получают только самые резонансные случаи». Такими случаями стали, в частности, смерть в «Матросской Тишине» осенью прошлого года юриста компании Hermitage Сергея Магнитского и кончина в той же тюрьме президента компании «Китэлитнедвижимость» Веры Трифоновой этой весной. Оба скандала стали достоянием общественности в том числе и благодаря непосредственному вмешательству президента Медведева, который отдал распоряжения разобраться в случившемся и наказать виновных. «Но десятки других людей умирают, и в некоторых случаях их пребывание в местах изоляции от общества было необязательным», -- признался г-н Коновалов.

Магнитский при этом обвинялся в совершении преступления в той самой сфере предпринимательской деятельности, которая теперь превратилась в некое абстрактное понятие, весьма вольно трактуемое судами при решении вопроса об аресте. Глава Минюста вчера отметил, что в первом полугодии 2010 года в системе ФСИН наблюдается 20-процентное снижение арестованных до суда людей. Он предположил, что сокращение произошло как раз за счет обвинений в экономических преступлениях, когда суды отказывали следователям в удовлетворении их ходатайств о взятии под стражу.

Но Минюст в данной ситуации действительно может лишь предполагать, ведь решение об аресте инициируется и принимается не этим ведомством, а органами следствия и судами. На практике же после принятия либеральных поправок в УПК суды стали очень своеобразно решать, как они должны применяться. Так, в мае Мосгорсуд подтвердил законность решения о продлении ареста Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, вынесенного Хамовническим райсудом столицы. Опальный олигарх и его бывший партнер по бизнесу обвиняются в хищении нефти на сумму почти в 900 млрд руб., но, как оказалось, к предпринимательской деятельности это никакого отношения не имело.

«Рассматривая вопрос о мере пресечения, суд пришел к правильному выводу о необходимости продления подсудимым Ходорковскому М.Б. и Лебедеву П.Л. срока содержания под стражей, поскольку преступления, инкриминируемые подсудимым, по мнению судебной коллегии, не относятся к сфере предпринимательской деятельности в том смысле, который законодатель предусмотрел в ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ. Нарушений норм уголовно-процессуального закона, влекущих за собой отмену или изменение судебного решения, судом не допущено», -- говорилось в решении Мосгорсуда. При этом никак не расшифровывался тот самый "особый смысл", который, на взгляд суда, законодатель вложил в содержание ст. 108 УПК.

Адвокат Ходорковского Вадим Клювгант тогда заявил, что определение предпринимательской деятельности одно, и сформулировано оно в Гражданском кодексе. Что и было подтверждено 10 июня, когда Верховный суд внес изменение в постановление пленума «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения по стражу, залога и домашнего ареста». В этом документе для всех судов было сделано разъяснение, что «преступления следует считать совершенными в сфере предпринимательской деятельности, если они совершены лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность или участвующими в предпринимательской деятельности, и эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью». «При решении вопроса о том, является ли такая деятельность предпринимательской, судам надлежит руководствоваться п. 1 ст. 2 ГК РФ, в соответствии с которым предпринимательской является деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке».

Верховный суд пока не рассматривал жалобы Ходорковского и Лебедева на решение Мосгорсуда. Но Ходорковский все же действительно в определенном смысле фигура одиозная, и уголовный процесс по его делам всегда отличался множеством особенностей. Однако, как оказалось, чтобы сесть в тюрьму по обвинению в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности, совсем необязательно быть Ходорковским.

Так, 15 июля Мосгорсуд продлил срок ареста основателю и бывшему руководителю крупного российского розничного продавца компьютерной техники компании «Санрайз» Сергею Бобылеву. Он обвиняется в мошенничестве на сумму в 2,4 млрд руб. Как рассказал «Времени новостей» адвокат бизнесмена Сергей Южаков, уголовное дело было возбуждено в середине февраля прошлого года. «Полгода мой подзащитный фигурировал в этом деле лишь в качестве свидетеля. А в июле 2009-го он был задержан якобы за то, что не явился по повестке к следователю, а потом и арестован. Тверской райсуд каждый раз продлевал Сергею Бобылеву срок содержания под стражей, а когда он провел в тюрьме год, продлевать арест стал уже Мосгорсуд», -- сказал г-н Южаков.

Судья Мосгорсуда Вадим Ловчег не согласился с тем, что обвиняемый должен быть выпущен на свободу на основании вступивших в силу поправок в УПК. Он по-своему истолковал понятие предпринимательской деятельности. «Осуществление предпринимательской деятельности не предполагает нанесение ущерба другим гражданам», -- зачитал г-н Ловчег свое решение и даже сослался на Конституцию: «Согласно ч. 3 ст. 17 Конституции осуществление предпринимательской деятельности не должно нарушать права и свободы других лиц». Таким образом, получилось, что судья не согласился ни с УПК, ни с постановлением пленума ВС. Как сообщил вчера адвокат Южаков, он уже направил свою жалобу на решение Мосгорсуда в Верховный суд, дата ее рассмотрения пока не назначена...

Вчера же Дмитрий Медведев сделал заявление, которое вполне можно расценить как планы всерьез скорректировать решения по уголовно-процессуальному законодательству, принятые три года назад. Коснуться оно, видимо, может положений, появившихся в рамках реформы УПК в 2007 году, в результате которых, в частности, был создан СКП. Среди прочего тогда все следственные органы получили новые широкие полномочия, при этом были принципиально ограничены надзорные функции собственно прокуратуры, которая лишилась основных «рычагов» влияния на ход расследования уголовных дел. Объяснялись эти нововведения тем, что повышение самостоятельности следователей повысит их ответственность. Мнение критиков нововведений, полагавших, что отсутствие надзора за следствием, наоборот, сделает его бесконтрольным, тогда были проигнорированы. Однако, судя по вчерашним словам г-на Медведева, как минимум в отношении вопросов об аресте обвиняемых эти опасения подтвердились.

«Что же касается создания стимулов для следствия не обращаться всякий раз за санкцией об аресте, когда это не требуется, то здесь нужно подумать, как это все-таки сделать», -- сказал глава государства и отметил, что, кроме экономических преступлений, есть и другие, по обвинению в совершении которых «точно нет никакого резона отправлять человека за решетку». При этом он отметил, что, «по всей вероятности, это должны быть какие-то новые подходы к уголовно-процессуальному законодательству». И подходы эти придется искать вовсе не самим следственным органам или прокуратуре, а ведомству г-на Коновалова, которому в этом вопросе президент, как видно, доверяет. «Думаю, что если бы Министерство юстиции этим вопросом занялось, то был бы толк», -- сказал Дмитрий Медведев.