Премьер-министр Владимир Путин совершил нелегкий визит в Польшу, главной частью которого стала церемония, приуроченная к 70-летию начала второй мировой войны. Накануне он выступил со статьей в польской прессе, в которой квалифицировал пакт Молотова--Риббентропа как "аморальный", а расстрелы польских военнослужащих в Катыни -- как "преступление". Это, однако, не сильно снизило накал борьбы за трактовку событий второй мировой войны. Эта борьба развернулась в последние месяцы в России, некоторых постсоветских государствах и бывших странах соцлагеря, в том числе в самой Польше.

Если некоторые польские политики благожелательно восприняли путинскую статью и призывали более не педалировать эту тему, то остальные, видимо, ждали чего-то вроде покаяния. Вместо этого Владимир Путин в ходе визита лишь сдержанно признал, что история далеко неоднозначна, и напомнил, что именно Советский Союз спас Польшу и весь мир от фашизма ценою миллионов жизней собственных граждан.

Видимо, российский премьер считал, что все, что он должен был сказать на эту тему, он уже сформулировал в печатном виде. И после очередного напоминания о Катыни Путин, кажется, потерял терпение. "Я сейчас не даю никаких оценок. Я не для этого сюда приехал, а чтобы отдать дань. Но история не имеет одного цвета, и ошибок было наделано огромное количество со всех сторон. А если кто-то ставит целью вытаскивать из старой заплесневелой булки изюминки для себя, а всю плесень оставлять одной стороне, то ничего хорошего не добьешься", -- заявил он в Гданьске.

Но претензии к политическим решениям, принятым в 1939 году, были не единственными, которые ему пришлось выслушивать. Когда г-н Путин со своим польским коллегой Дональдом Туском покидал зал, где проходила пресс-конференция, его громко окликнула журналистка грузинского телеканала "Рустави-2". "Оккупация остается самым больным местом для Грузии. Есть ли у России стратегия по отношению к Грузии после вторжения, оккупации и признания независимости Южной Осетии и Абхазии?" -- спросила она. Несмотря на плотное кольцо охраны, российский премьер ее услышал и свернул со своего пути. "У нас есть абсолютно ясная и понятная стратегия. Или международное сообщество будет придерживаться правила соблюдать право территориальной целостности, или во главу угла будет ставиться право нации на самоопределение. То, что вы называете оккупацией, малые народы Кавказа считают освобождением. Я не хочу ни обижать, ни унижать Грузию тем, что мы противостояли безответственным действиям правительства (Саакашвили. -- Ред.)", -- заявил он.

Следующая претензия к российской внешней политике носила совсем иной характер -- почему Россия поддерживает в Белоруссии "последнего диктатора Европы" и не помогает оппозиционным силам в республике. "Александр Лукашенко избран прямым тайным голосованием. Мы всегда имеем дело с действующей властью и никогда с оппозицией на территории других стран, особенно стран СНГ. В наших странах демократии слабы, политическая система еще не устоялась и правовые режимы достаточно неопределенны. Стабильность важнее всего", -- ответил Владимир Путин.

А начиналось все почти что с идиллии. Ранним солнечным утром премьер Путин вышел из гостиницы польского курорта Сопот и встретил своего польского коллегу Дональда Туска. По протоколу они должны были лишь пожать друг другу руки у фонтана и сразу же отправиться на двусторонние переговоры. Но просто пройти мимо синего Балтийского моря они не смогли и отправились на прогулку -- по "самому длинному пирсу", по словам г-на Туска. Во время прогулки они оживленно беседовали на русском языке о погоде, природе и даже истории семьи г-на Туска. А позднее, на совместной пресс-конференции с Владимиром Путиным, польский премьер даже заявил, что "отношения Польши и России сейчас лучше, чем когда-либо".

Таким же ясным было небо и таким же синим море в гарнизоне Весттерплате в Гданьске, где проходил день памяти. Все присутствовавшие вспоминали своих погибших сограждан и выражали надежду, что подобное не повторится никогда. "Я помню все страдания невинных людей, погибших в войне, которая была развязана Германией. Я преклоняю голову перед всеми. Германия была изначально ответственна за войну. Мы это осознаем и не дадим переписывать историю", -- сказала канцлер Ангела Меркель. Впрочем, и она внесла свой вклад в полемику. Возможно, впервые на таком уровне было сказано о том, как после войны 12 млн немцев подверглись насилию, конфискации имущества, гонениям и были выдворены из Польши и ряда других восточноевропейских государств. Г-жа Меркель высказалась за то, чтобы память об этой трагедии была увековечена созданием мемориала в Берлине.

"Можно винить коммунистов, но скорее речь идет о шовинизме", -- пресек попытки признать Катынь неактуальной историей президент Польши Лех Качиньский. Сам он, правда, назвал ошибкой и грехом участие Польши в разделе Чехословакии. "Необходим отказ от имперских амбиций и хотя бы частичный отказ от так называемых сфер влияния", -- этот посыл г-на Качиньского, очевидно, адресовался Владимиру Путину. Впрочем, г-н Качиньский не заставил долго гадать, кого он обвинял в имперских амбициях, и напомнил о вторжении России на территорию Грузии.

Когда российский премьер взял слово, то отвечать на эти обвинения не стал. "Только за освобождение Гданьска отдали жизни 53 тыс. советских солдат. А всего в польской земле лежит 600 тыс. моих соотечественников, -- начал он свое выступление на Вестперплатте. -- Из 55 млн погибших во время войны более половины -- граждане СССР".

И все же Путин сказал об истоках второй мировой войны. "Война началась не в одночасье. Ее истоки в ущербном наследии Версальского договора, который зафиксировал унижение Германии. Все попытки умиротворить нацистов начиная с 1934 года были с моральной точки зрения неприемлемыми, а с практической -- бессмысленными и опасными", -- заявил российский премьер. "Надо признавать ошибки", -- произнес он фразу, которую в Польше многие наверняка ждали, и тут же объяснил, что имеет в виду. "Наша страна сделала это. Российский парламент осудил пакт Молотова--Риббентропа. Моя страна не только признает ошибки, но и исправляет их. Именно благодаря моей стране удалось убрать Берлинскую стену", -- заключил г-н Путин.

Премьер Туск был явно мягче президента Качиньского. "Мудрое, честное отношение к правде о войне будет благоприятствовать нашим отношениям", -- заявил польский премьер на пресс-конференции. И назвал абсурдом то, что польско-германские отношения находятся на более высоком уровне, чем польско-российские. "Нужно понять, в чем причина трагедии, и двигаться вперед", -- согласился с ним г-н Путин. Одним из главных решений главы правительств России и Польши признали договоренность о создании двух российско-польских центров по изучению вопросов, связанных с Катынью. Правда, полностью открыть доступ к своим архивам Россия, по словам г-на Путина, будет готова только на основе взаимности.

Едва ли не самой мирной частью визита оказались переговоры Владимира Путина и премьер-министра Украины Юлии Тимошенко. Их не испортил даже газ. Премьеры достигли договоренности, что пока кризис не пройдет, Украина будет получать и соответственно оплачивать только тот газ, который реально потребит, а не весь объем, прописанный в договорах с "Газпромом". При этом штрафные санкции, предусмотренные контрактами за недобор газа, к Киеву временно применяться не будут.