В выдуманной от начала до конца Персии VI вроде бы века уличный паренек Дастан (Джейк Гилленхол) оказывается привечен королем Шараманом (Рональд Пикап) и в одночасье становится наследным принцем. Впрочем, вымахав в статного красавца, Дастан не оставляет дворовых привычек: на арене кулачных боев его можно увидеть куда чаще, чем в дворцовых покоях. Тем временем Шараман начинает осаду города Аламута -- там, как утверждает королевский брат Назим (Бен Кингсли), производится оружие, которым жители города снабжают врагов Шарамана. Но на самом деле Назима интересуют вовсе не мифические арсеналы, а один вполне конкретный кинжал, в рукоятке которого находится Песок времени -- волшебная субстанция, способная останавливать время и при желании поворачивать его вспять. Разумеется, клинок оказывается у Дастана, которому не остается ничего, кроме как объединиться с аламутской принцессой Таминой (Джемма Артертон) и по мере возможности беречь эту «машину времени в кинжале» от плохих людей во главе с названым дядей.

«По коридору бежит человеческая фигурка. Нарисована она с большой любовью, даже несколько сентиментально»... Фильм Майкла Ньюэлла основан на допотопной по нынешним меркам (1989 год!) компьютерной игре, популярность которой среди зарождающегося как раз тогда офисного планктона сподвигла Виктора Пелевина на написание его «Принца Госплана». Игра шла в ногу с прогрессом и обзавелась пятью сиквелами -- один навороченней и непроходимей другого. Киношный «Принц Персии» основан в первую очередь именно на них, разноцветных, трехмерных и лишенных отмеченной Пелевиным труднообъяснимой сентиментальности оригинала. Хотя вопрос о соответствии фильма игре-оригиналу вообще вряд ли имеет смысл обсуждать специально. Широкоэкранного «Принца» разрабатывали и снимали в первую очередь как вероятную замену взявшим тайм-аут «Пиратам Карибского моря», последнему на сегодня суперуспешному бренду продюсера Джерри Брукхаймера. В основе «Пиратов» тоже лежали не шедевры мировой литературы -- вся мифология была почерпнута даже не из компьютерной бродилки, а из недр аттракциона в Диснейленде. Но это было лихое и рисковое развлечение, постоянно балансирующее на грани дозволенного возрастными ограничениями и диснеевскими традициями.

Что же до «Принца Персии», он, пожалуй, может похвастаться определенными достоинствами, но в их число абсолютно точно не входит способность захватывать дух. Во всяком случае любые попытки вернуть на эти два часа былую непосредственность и сознательно впасть в детство (на «Пиратах» это получалось автоматически еще до начала вступительных титров) результатов не принесли. При том, что на экране постоянно что-то шумело, искрило, вздымалось и переливалось. Но все равно кажется, что зашел в магазин «Чай-Кофе» на Мясницкой и обнаружил, что в предназначенном для торговли бодрящими колониальными товарами восточном дворце расположился магазин «Диета». Ожидаемое Большое приключение оказалось обезжирено и стерилизовано Ньюэллом, насколько это вообще возможно, с неизбежной потерей калорийности и элементарных вкусовых качеств. Ни одного по-настоящему поражающего спецэффектного чуда, ни одной сцены, на которой появляется желание зажмуриться от избытка адреналина, ни одного трюка, лихого настолько, что способен спровоцировать подростковый травматизм в играх «по мотивам»... Так что уж отсутствию на экране легендарной «разрезалки пополам» удивляться тем более не приходится. Что до героев (хотя, наверное, точнее именовать их «персонажами», а то и вовсе «действующими лицами»), то в качестве исходного образца для изготовления фирменных кукол они еще более-менее сгодятся, но на властителей дум (пусть даже предельно инфантильных) никак не тянут. В принципе идея ангажировать на заглавную роль Джейка Гилленхола казалась весьма занятной с культурологической точки зрения, если вспомнить, что оригинальный «Принц Персии» увидел свет всего через год после того, как сыгранный Гилленхолом американский подросток Донни Дарко столкнулся с искривлениями пространственно-временного континуума. И, следовательно, он мог попасть в древнюю Персию пришлым «хрононавтом», своего рода Марти Макфлаем виртуального мира. Но в результате взорам почтеннейшей публики предстал чуть подкачанный и длинноволосый парубок, лишенный и малейшего намека на ориентальность во внешности, но никоим образом этот курьез не отыгрывающий. На месте Джеммы Артертон в роли Тамины вообще мог, думается, оказаться кто угодно. Бен Кингсли уже, похоже, окончательно смирился с амплуа былого оскаровского триумфатора, вынужденного сниматься бог знает в чем; после участия в экранизации другой компьютерной игры -- «Бладрейн» Уве Бола -- ему и вправду особо нечего стесняться. А Альфред Молина в роли Шейха Амара, классического «помощника», непременно жуликоватого и комичного, вовсе не стал утруждать себя разработкой образа -- один в один, вплоть до некоторых реплик, скопировал жуликоватого и комичного Саллаха, сыгранного Джоном Рис-Дэвисом в фильмах про Индиану Джонса.

«Собственно говоря, чтобы добиться в игре успеха, надо забыть, что нажимаешь на кнопки, и стать этой фигуркой самому...» Весьма ценный совет, к которому имело смысл прислушаться и тем, кто решил оживить «Принца Персии» в большом кино. Но, похоже, никто из них так и не сподобился на то, чтобы «стать фигуркой самому». И даже на клавиши нажимали с большой неохотой.