Калининградская область (занимаемая ею территория -- часть бывшей Восточной Пруссии, переданная СССР после второй мировой войны) уже около 20 лет территориально отрезана от основной части страны. Не имея сухопутных границ с «материком», она непосредственно соседствует с Литвой и Польшей -- государствами, входящими в Европейский союз, НАТО и шенгенскую визовую зону. Как это влияет на самоидентификацию местных жителей? Надо ли придавать российскому эксклаву особый статус? Есть ли у федерального центра четкое понимание того, каким должен стать самый западный регион РФ? Об этом собственный корреспондент «Времени новостей» Вадим СМИРНОВ побеседовал с доктором политических наук, ректором Российского государственного университета имени Иммануила Канта Андреем КЛЕМЕШЕВЫМ.

-- Андрей Павлович, вы пристально изучали тему эксклавности и самоидентификации жителей Калининградской области. Какова ситуация на сегодняшний день?

-- Идентичность калининградского социума во многом определяется историческими особенностями его образования и этнодемографическими характеристиками населения. Наш регион переселенческий, сформировавшийся в результате нескольких «волн». Население Калининградской области как своеобразного «региона переселенческого социализма» сформировалось за счет организованных переселенцев из России, а также -- в меньшей степени -- из Белоруссии и с Украины. Социально-территориальная общность «калининградцы» все еще является не вполне сформировавшейся и недостаточно устойчивой. Мал слой творческой интеллигенции. В советское время ее почти не было, преобладал технократический слой.

Серьезные изменения в социокультурный облик эксклава внесли мигранты 1990-х годов, прибывшие из других республик бывшего СССР, в первую очередь русские из Казахстана. Это способствовало усилению экономической, культурной и психологической раздробленности калининградского социума. В то же время приток мигрантов имел и позитивные последствия. Ведь в регион прибыли прежде всего люди трудоспособных возрастов с активным стремлением к повышению уровня жизни и социального статуса, энергичные новые жители. И вплоть до начала 2000-х годов именно они компенсировали естественную убыль населения. При таком притоке переселенцев из разных концов бывшего СССР в Калининградской области никогда не было серьезных столкновений или противоречий на этнокультурной почве.

Территориальная отделенность может ослабить ментальные и социокультурные связи между эксклавом и «материнской» страной. Расстояние по прямой от границы Калининградской области до другого ближайшего российского региона -- Псковской области превышает 370 км. Чтобы попасть сухопутным путем из Калининграда в Москву, нужно пересечь территории двух независимых государств -- Литвы и Белоруссии. На этой почве в сознании большинства населения, что подтверждают социологические опросы, возникает «синдром эксклава» -- обеспокоенность отделенностью, территориальной изолированностью от основной части России.

-- Такое положение дел дает право говорить о некоей особости Калининградской области и ее жителей?

-- Не следует преувеличивать особость калининградцев, их российская идентичность неоспорима. Все жители области -- россияне, носители русского языка. Так называемое славянское ядро -- русские, украинцы и белорусы -- составляет более 94% населения. Социологи говорят о том, что самоидентификация жителей Калининградской области далека от того, чтобы считать их в большей мере европейцами, чем жителей других российских регионов.

-- Насколько серьезна, на ваш взгляд, опасность «германизации» региона, о которой нередко говорят?

-- Тема «германизации» Калининградской области, думаю, оснований под собой не имеет. Численность этнических немцев здесь не превышает 1% от общей численности населения. Причем это потомки так называемых российских, или екатерининских немцев, более двух веков являющихся частью полиэтнического социума России. Единичные попытки радикальных представителей организаций выходцев из Восточной Пруссии и их наследников из «Союза изгнанных» в Германии актуализировать «восточнопрусскую проблему» вызывают, конечно, информационный резонанс. Но он несопоставим с реальным воздействием этих инициатив на положение в Калининградской области и дискуссию о ее будущем.

-- Тех, кто в первые послевоенные годы переехал из разных уголков СССР на эту территорию, во многом объединяло, мягко говоря, неприятие ее германского прошлого. А теперь видно обратное -- именно то, досоветское время привлекает людей, заставляя их все активнее говорить о возврате к прежней топонимике, о восстановлении Королевского замка в Калининграде, к которому они питают чуть ли не уважение и любовь...

-- Непростая тема. То, что демонстрирует определенная часть калининградской интеллигенции, трудно назвать уважением к германской истории. Когда я вижу картины местных художников с одними и теми же изображениями Кенигсберга, которые они пишут по фотографиям... Это не культура, это какой-то местный калининградский китч. Всплеск во второй половине 1980-х и начале 1990-х годов прежде всего у части творческой интеллигенции интереса к немецкому прошлому региона теперь сменился более ровным отношением и даже, пожалуй, падением интереса к этой теме. Пришло понимание: вместо того, чтобы «выращивать в себе прусса» лучше оставаться российским человеком, говорящем на русском языке и принадлежащим к отечественной культуре, при этом знающим и уважающим сложную историю этой земли.

-- То есть, по вашему мнению, угрозы «калининградского сепаратизма» не существует?

-- В области нет условий для этнокультурного сепаратизма. Но при определенных социально-экономических ошибках может возникнуть социальная напряженность. Которая при неблагоприятном развитии событий способна привести для привлечения внимания и к сепаратистским лозунгам. Это особенно опасно в условиях эксклава, окруженного зарубежными соседями. И хотя вероятность такого развития событий, на мой взгляд, невелика, но все же Калининградская область в этом плане более конфликтогенна по сравнению с другими российскими регионами, и потому ей должно уделяться особое внимание.

Есть и еще одна опасность -- отток молодежи и квалифицированных работников в соседние страны, как это сейчас происходит в Литве. Ведь уже и Польша, где средняя зарплата вдвое выше, чем в Калининградской области, готова приглашать работников из СНГ. Поэтому надо поддерживать молодежь, квалифицированных работников, способствовать их закреплению в регионе.

Уменьшение различий между уровнем и качеством жизни, социальной дифференциацией населения Калининградской области и соседних регионов Польши и Литвы является условием того, что российский эксклав станет не изолированным островом среди моря чуждой ему европейской культуры, а центром взаимодействия и сближения культур. Но для этого область должна получить долговременные стимулы экономического развития. А это возможно только в том случае, если будут использованы конкурентные преимущества российского эксклава и определена его важная роль в территориальном разделении труда как внутри России, так и в Балтийском регионе.

-- Надо ли для этого придавать области особый статус?

-- По моему мнению, положенный «на бумагу» особый статус области не решает проблемы ее жизнеобеспечения и тем более развития. На данном этапе российского федерализма обсуждение особого статуса эксклава не принесет пользы населению региона. Более того, сама по себе дискуссия об особом статусе может породить пресловутый эксклавный сепаратизм.

-- Каковы же тогда основные направления решения проблем Калининградской области?

-- Чтобы преодолеть недостатки эксклавности, федеральный центр должен более четко определиться, какую роль может играть Калининградская область с ее своеобразным геополитическим положением в международных связях в экономическом развитии страны.

Необходим эффективный диалог с Европейским союзом, что должно обеспечить решение вопросов свободы передвижения калининградцев, а также посещения области жителями других регионов России. Должны быть решены и существующие проблемы с грузовым транспортным сообщением между Калининградской областью и основной территорией страны.

В решении экономических вопросов особую роль будет играть федеральная целевая программа развития области, но прежде всего большие проекты, способные изменить позиционирование области как в российском экономическом пространстве, так и в Балтийском регионе. Однако эти проекты должны быть реалистичны и обеспечивать инновационный характер развития экономики. Речь может идти о Балтийской АЭС, Приморском транспортном кольце, федеральном авиахабе.

В настоящее время Калининградская область и развивается в этом направлении. Другое дело, что на протяжении последнего года, в условиях кризиса, обострилась проблема распределения и перераспределения ограниченных финансовых ресурсов, которые должны быть направлены на решение текущих и перспективных проблем. Именно сбалансированное политическое управление российским эксклавом дает возможность преодолеть угрозу превращения его в «двойную периферию» -- России и Европейского союза, превратить Калининградскую область в регион сотрудничества.