В этом году полуюбилейный, 15-й Открытый российский фестиваль анимационного кино решили соединить с первым у нас международным конгрессом, посвященным анимационной индустрии. Каждое утро из четырех дней фестиваля, на котором показывали практически все мультфильмы, снятые в нашей стране в прошлом году, в зале слушали доклады о прогрессе в технологиях, о возможности быстро и не запредельно дорого конвертировать двухмерное кино в стереоскопическое, о национальном теле- и кинопрокате и прочих важных вещах. Парадоксальность ситуации состояла в том, что все это не имело никакого отношения к фильмам, которые показывали по вечерам, да и по большей части вообще к сегодняшнему дню отечественной анимации.

Легко жонглируя миллионами долларов в разговоре о доходах «Шрека» или «Ледникового периода», докладчики заметно тушевались, когда речь шла о кинопрокате отечественного полного метра. В программе фестиваля тоже ни одного полнометражного фильма из вышедших за прошлый год не было, и это понятно: к чему отдавать на жесткий суд профессионалов картины вроде какой-нибудь «Нашей Маши и волшебного ореха», от которых даже не слишком разборчивые зрители бегут как черт от ладана. Сериалы -- второй вариант анимационного коммерческого продукта, о котором говорили докладчики, но похоже было, что и тут у нас теория и практика очень далеки друг от друга. Специалисты гордо демонстрировали технологии на базе motion capture (захват движения актеров с использованием датчиков), с помощью которых можно снимать чуть ли не по серии в день, но они же, извиняясь за уродливые проморолики, объясняли, что не могут своей техникой улучшить дизайн фильма и прибавить таланта его постановщику. Талантливые режиссеры, которых немало было в эти дни в турцентре «Суздаль», не проявляли никакого желания «строгать» по серии в день.

Коммерческие перспективы тех немногочисленных «артхаусных» сериалов и циклов, которые в России уже производят и считают удачными, тоже, судя по докладам, имеют бледный вид. В частности, специалист по телепрокату рассказывал, что каналы готовы покупать годовые права на час анимации за комические суммы порядка 300 долл., и удивлялся, что амбициозная студия «Пилот» отказывается продавать свою «Гору самоцветов» за такие деньги. Впрочем, похоже, о «Горе самоцветов» разговоры скоро закончатся совсем: государство, раньше обещавшее профинансировать 104 сказки (два года еженедельных показов), теперь выделило деньги только на несколько картин, оставшихся до завершения первого пакета из 52 фильмов, и на этом решило закрыть придуманный Татарским «национальный проект».

После двух кризисных лет, когда государственные деньги до анимации почти совсем не доходили, ожидалось, что суздальская кинопрограмма нынешнего года будет совсем маленькой, но на деле все выглядело не так плохо. Картин в конкурсе получилось почти столько же, как в прежние годы, -- 85, причем, как все сразу заметили, ситуацию выровняло главным образом хорошее студенческое кино, которого теперь становится все больше. С тех пор как во ВГИКе стала вести анимационный курс Аида Зябликова с Владимиром Зуйковым, а в питерском Университете кино и телевидения -- Сергей Овчаров и Константин Бронзит с Дмитрием Высоцким, ярких студенческих работ заметно прибавилось. На следующий год к ним добавится первый выпуск из екатеринбургского архитектурного института, где преподают легенды уральской анимации Оксана Черкасова и Сергей Айнутдинов.

И тем не менее конкурсный показ на многих произвел удручающее впечатление: работ режиссеров-лидеров, премьер которых ждут, в этом году было совсем немного, причем часть из них продолжали старые проекты. Одним из таких «продолжений старого» был и фильм, получивший Гран-при: минутный анекдот «Зима» из абсурдистского сериала Алексея Алексеева Log jam про медведя, зайца и волка, устраивающих джем-сейшн в лесу. Проект Алексеева за последние пару лет буквально завален мировыми призами, его первая часть «KJFG №5» год назад получила и суздальский приз за лучшую музыку, но, конечно, награждение очередной серии главным призом выглядело со стороны жюри (куда входило много именитых режиссеров) весьма вызывающе, смотрелось как манифест. Смысл этого манифеста был внятен тем, кто слышал, как вздыхал в кулуарах Юрий Норштейн, жалуясь на падение аниматорского мастерства, на то, что даже в лучших фильмах программы «мятая» анимация и что все забыли о том, чему учил Хитрук, -- об акцентах, паузах, ритме, выразительности кадра. Коротенький фильм Алексеева, где каждый поворот головы персонажа -- событие, а каждая пауза значима и готовит новый гэг, конечно, хитруковское кино.

Безусловным фаворитом фестиваля, взявшим кроме приза за режиссуру еще и престижное первое место общего профессионального рейтинга, стал фильм Валентина Ольшванга «Со вечора дождик» -- экранизация рассказа Алексея Толстого «Русалка», лента, которую, пожалуй, больше всех ждали. Через шесть лет после своей последней картины («Про раков»; в 2004-м тоже взяла приз жюри) Ольшванг снова снял страшную сказку про любовь и смерть и снова погрузил ее в атмосферу деревенской ворожбы, старых песен, девичьих гаданий. Но если в «Раках» легенда о сельской Медее выглядела обобщенно, как настоящая трагедия, то здесь история о немолодом мужике, на гибель себе полюбившем девочку-русалку, снята с удивительными психологическими подробностями, будто целый роман о любви. Со своей сложной, многослойной техникой, где рисунок карандашом соединяется с пастелью и знаменитой екатеринбургской ожившей живописью, Ольшванг создает дышащую, прозрачную картинку -- трогательную и в то же время полную юмора. Безмятежно-жестокая русалка, ради которой завороженный старик, не думая, продаст все со двора, удавит верного кота, а потом и погибнет сам, больше всего напоминает героиню песни «Пчелочка златая»: «Сладкие, медовые губочки у ей. Мягкие, пуховые сисечки у ей». Ну и как сказано: «Я к губам прилипну, с нею я помру», хоть месть ревнивой русалки выглядела пострашнее, чем сладкая смерть на губах Любы.

Вторым фестивальным фаворитом, который с большим отрывом лидировал в профессиональном рейтинге, был фильм «Беззаконие» Натальи Мальгиной из «чеховского проекта» кинокомпании «Мастер-фильм». Обаятельное кино по раннему рассказу Чехова про коллежского асессора Мигуева, которому на крыльцо дачи подкинули ребеночка, смотрелось весело и увлекательно, особенно благодаря мягкой ироничной графике Игоря Олейникова, знаменитейшего книжного иллюстратора, который в последние годы все чаще работает для иностранных издательств и все реже -- в анимации. А чеховский саркастический анекдот в нежных девичьих руках Мальгиной превратился в трогательную историю рождения отцовского чувства. В рассказе Чехова Мигуев, приняв подкинутого ребенка за плод своего греха с прежней горничной, решает младенца усыновить, но тут выясняется, что дитя забыла на ступеньках прачка, и герой с облегчением от «беззакония» избавляется. А в фильме Мальгиной за то время, что Эраст Семенович решает, как младенца сбыть, он так привыкает к роли счастливого отца (ребенок им и вымыт, и перепеленут, и укачан), что никому этого счастья не отдаст, и на титрах мы видим череду фотографий семейства Мигуевых с мальчиком, вырастающим в бравого офицера.

Третьим номером в профессиональном рейтинге стояла картина Нины Бисяриной из Екатеринбурга «Поездка к морю» (кроме того, она разделила с Ольшвангом приз за режиссуру). Об этом лирическом фильме-наблюдении, в котором девочка впервые едет с бабушкой из дождливого города к морю, а приехав, обнаруживает там тоже дождь и хмурое небо, мы уже писали.

Дальше в списке награжденных шли известные продолжающиеся проекты. Приз за лучший сериал уже почти традиционно получила Елизавета Скворцова, за одну из своих новых «Колыбельных мира» -- «Португальскую», про девочку, которой приснилось, что ее домик и дедушку-рыбака смыло волной. Кроме португальской на фестивале показали и красивую сефардскую колыбельную, снятую в очень подходящей теме «сновидений» технике сыпучих материалов. Кроме того, в этот раз колыбельные показывали с совсем новыми объяснительными заставками, где дети рассказывают о народе, которому принадлежит песня. Приз за лучшее изобразительное решение получила Анастасия Жакулина, которая в той же самой студии «Метроном» рисует для режиссера Вероники Федоровой (обе они работали и на «колыбельных») прелестный маленький цикл «Круглый год» по коротким рассказам Юрия Коваля.

Лучшим детским фильмом назвали новую серию Олега Ужинова в трехмерном компьютерном сериале «Маша и Медведь», уже награждавшемся год назад. Дизайн, надо честно признаться, у этого сериала оставляет желать лучшего, а крошечная Маша несколько даунского вида первое время вообще вгоняла в ужас. Но сценарии и анимация сериала с самого начала были настолько обаятельными, что даже профессионалы за последнее время притерпелись к «М&М» как к страшненькому, но любимому родственнику. А уж серии, снятые одним из наших лучших «детских» режиссеров, Олегом Ужиновым («Жихарка», «Евстифейка-волк»), всегда идут на ура.

Студенческих фильмов жюри отметило целых пять, причем четыре из них вгиковские, что много говорит о прогрессе анимационного обучения в нашей главной киношколе. Картины эти очень разные. Медлительный кукольный «Мост» Дины Великовской о ребенке, разрывающемся между разведенными родителями, был снят в туманных тонах белых ночей с редкими яркими пятнами и напоминал эстонскую анимацию. «Баллада о цирюльнике», снятая Екатериной Колосовской по рисункам Обри Бердслея, была намеренно манерной и неожиданно сочетала под музыку Курехина статичные фигуры вычурных дам и вьющегося вокруг них длинноволосого андрогинного цирюльника. Еще две трогательные девичьи истории вгиковских студенток получили дипломы: яркая перекладка «Посмотрите вверх» Светланы Подъячевой, где девочка пыталась оторвать взрослых от чтения газет и смотрения себе под ноги ради того, чтобы они увидели осень, и грустная, почти монохромная история о любви «Слушай, как тает снег», снятая Светланой Разгуляевой по стихотворению погибшей подруги. Единственной отмеченной не вгиковской студенческой картиной стала «Собачья площадка» выпускника школы-студии ШАР Леонида Шмелькова (приз за звуковое решение) -- милая и смешная история о слепце, сначала потерявшем, а потом нашедшем на собачьей площадке своего щенка-поводыря. Смешные, неантропоморфные персонажи, абсурдистский юмор и джазовый музыкальный ритм фильма Шмелькова так напоминал работы его учителя Ивана Максимова, что многие поначалу даже путались.

Студенческая программа показалась жюри настолько удачной, что оно решило отдать студентам и те премии, что полагались за дебюты, которые были сочтены не такими интересными. Дипломы вручили только «за авторскую графику» озорной сказке Йозефа Лады «Храбрый Гонза», для которой художник Алексей Кондрашов сочинил очень интересный стиль, соединяющий примитивные картинки с рыцарскими гравюрами. И екатеринбургскому молодежному проекту студии «М.И.Р.» за цикл «Современные сказки мира» по коротеньким стихам Артура Гиваргизова с чудесными работами молодых художниц. К сожалению, занятный, стильный и очень культурный по дизайну фильм дебютанта Валерия Кожина «Квадратурин», снятый по фантастическому рассказу Сигизмунда Кржижановского о мази, которая расширяет пространство, если ее нанести на сцены, жюри не отметило. Хотя в страшновато-комической истории о «квартирном вопросе» графика 20-х годов (прежде всего Пуни) и плакаты родченковского типа были использованы весьма эффектно и к месту. Да и вообще одна из главных приятных мыслей, что посещала зрителей: какие же у нас есть изумительные художники! И тем более становилось непонятным, откуда берутся горы уродливейших детских книжек с картинками, которые выпускают и продают по всей России.

Приз за лучшую прикладную анимацию получил двухминутный ролик студии Toonbox из цикла «История могла бы пойти по-другому», сделанный для антивируса Касперского. В сюжете «Раскольников» тщедушный Родя мыкался по туманному Питеру с топором и узелком, как норштейновский ежик (фильм доверху напичкан цитатами), а стукнутая топором старуха-процентщица весело демонстрировала под париком защитную каску с логотипом Касперского. Выйдя за наградой, режиссер Владимир Пономарев рухнул на колени и с воплем: «Юрий Борисович!» протянул руки к тому месту в зале, где сидел Норштейн. Вероятно, он просил прощения за цитаты, а может быть, хотел причаститься к высокому или получить благословение. Насчет благословения не знаю, но прощение он, безусловно, получил.