Конец этой недели президент Медведев проведет в японском городе Йокогама, где пройдет очередной саммит экономической организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Предполагается, что он встретится с японским премьер-министром Наото Каном «на полях» саммита. Поездка в Японию и вероятное посещение еще одного из Курильских островов пройдут на фоне острого кризиса, вызванного неадекватной реакцией Токио на состоявшуюся 1 ноября рутинную поездку главы государства на одну из российских территорий -- остров Кунашир. Япония имеет территориальные споры со всеми соседними странами -- Россией, Китаем, Кореей. Отказ признать итоги поражения во второй мировой войне не в последнюю очередь можно объяснить особенностями национального характера японцев.

Можно ли представить, к примеру, что премьер-министр Японии будет присутствовать на параде в Пекине по случаю очередной годовщины окончания второй мировой войны в Азии? Можно ли представить создание в центре Токио, например в парке Хибия, что расположен между императорским дворцом и зданием парламента, мемориала десяткам миллионов жертв японской агрессии в Китае, Корее, Малайзии, Сингапуре, Таиланде, Индонезии, Вьетнаме и других странах Азии? Или разве можно представить, что канцлер Германии демонстративно посетит место казни главных военных преступников нацистского режима и поклонится их памяти? Можно ли представить, что власти ФРГ выдвинут ко всем соседним государствам претензии на территории Третьего рейха, утраченные в результате поражения в 1945 году?

Ответом на эти и подобные вопросы будет «нет». Подходы нынешних властей Японии и Германии к итогам развязанной этими странами второй мировой войны различаются принципиально. Точно так же отличается отношение к Берлину и Токио народов стран, которым они принесли столько несчастья. Не будет преувеличением сказать, что нынешняя Германия прощена как на Востоке, так и на Западе Европы. Зато по отношению к Японии многие граждане и политические элиты в Восточной Азии испытывают подозрительность и недоброжелательность. В первую очередь это относится к Китаю и Корее, которых японцы начали терзать с конца XIX века. Успех «реформ Мэйдзи (1868--1912 годы) и быстрое наращивание военной мощи были конвертированы в успешные войны. Сначала была аннексирована Корея (1910), а затем огромные куски территорий японцы стали отнимать у Китая: Тайвань (1895), Маньчжурия (1931), приморские провинции и крупнейшие города, включая Шанхай, Нанкин, Кантон (1937). На всех аннексированных и оккупированных территориях велось систематическое разграбление природных ресурсов, местное население терроризировалось, унижалось, уничтожалось. Новые оценки потерь Китая в годы войны с Японией -- 35 млн человек.

Конечно, преступления японских милитаристов и немецких фашистов на весах истории соизмеримы как по числу жертв, так и по степени бесчеловечности. Но власти трех Германий -- Восточной и Западной, а теперь и нынешней объединенной -- в послевоенные годы предприняли активные и комплексные меры по искоренению нацистской идеологии среди населения, компенсации ущерба соседним народам и созданию имиджа миролюбивой нации. Словом и делом они доказали миру, что немцы покаялись, и это покаяние было принято.

Японские же власти будто проявляют эмоциональную черствость и историческое беспамятство. Они будто не в курсе разбойных похождений императорской армии на соседнем материке, продолжавшихся 60 лет. Они не учитывают тот факт, что Япония фактически начала вторую мировую войну, напав на Китай в июле 1937 года, а в августе 1945-го была вынуждена пойти на безоговорочную капитуляцию. Вроде и не было Токийского международного трибунала, который по аналогии с Нюрнбергским процессом осудил преступления правившего в годы войны режима и назвал его лидеров главными военными преступниками. Меняются императоры и премьеры, но японская элита продолжает вести себя так, как будто не Япония наряду с Германией и Италией несет бремя исторической ответственности за участие в Тройственном альянсе, а разгромившие их страны антигитлеровской коалиции незаслуженно нанесли ей обиду.

Свой список обид составлен для каждой из стран. В американском списке главные пункты -- это Хиросима и Нагасаки, а еще ковровые бомбардировки весны 1945 года, разрушившие Токио, Нагою и десятки других городов. Припоминают также интернирование на время войны в американские концлагеря всех японцев, включая граждан США. России ставится в вину не только включение в свой состав южных островов Курильской гряды, но и само вступление в войну против Японии в августе 1945-го, а также пленение в Маньчжурии 600 тыс. солдат и офицеров Квантунской армии. Обширны списки для Китая, Кореи, Индонезии, Филиппин, Малайзии, Сингапура, Бирмы и других стран, где после капитуляции в отношении японских солдат и гражданских колонистов местные жители нередко допускали убийства, грабежи, изнасилования, действуя по принципу «око за око, зуб за зуб». В книжных магазинах можно найти исторические и художественные произведения на эти темы. Особое внимание уделяется японскими властями школьным учебникам истории, в которых события военной поры трактуются необъективно, замалчиваются наиболее неприглядные «подвиги» императорской армии. Отдельно стоят сборники, обосновывающие претензии Японии на острова всех соседних стран -- России, Китая и Кореи. Таким образом, история второй мировой войны для Японии не закрыта как в прямом, так и переносном смысле.

Форсирование территориальных претензий к соседним государствам, перелицовка исторических фактов обычно осуществляется властями проигравших войну стран для психологической подготовки реванша. Достаточно вспомнить ту же Германию 1930-х годов прошлого века. Но ведь существует точка зрения, что современная Япония -- это миролюбивое государство. Ее конституция запрещает иметь вооруженные силы, содержит отказ от решения международных проблем вооруженным путем. Пацифистские настроения распространены в широких слоях общества. До сих пор офицеры управления сил самообороны (так именуется министерство обороны) приходят на службу в штатском и переодеваются в форму лишь на несколько часов, а военные учения и парады проводятся редко и вдали от населенных пунктов.

Исполнение маршеподобных военных песен жанра «гунка» времен Русско-японской и Тихоокеанской войны исключается в приличном обществе, их не услышишь по радио и телевидению. Главные поклонники этих песен -- сторонники ультраправых организаций «уеку», состоящих преимущественно из членов криминальных кланов якудза. Маршами «гунка» сопровождаются их митинги на площадях, у зданий иностранных посольств, редакций демократических изданий и партий. Джипы и автобусы ультраправых, украшенные боевыми флагами минувших войн, увешанные мощными динамиками и лозунгами против России и Китая, особенно заметны и слышны в «дни ненависти» типа «Дня северных территорий». Единение представителей дна японского общества с рафинированными профессионалами из правительства, парламента и активистами партий невольно наводит на мысль о возможности «перезагрузки» их совместными усилиями все еще миролюбивого японского общества. Известный американский историк японского происхождения Фрэнсис Фукуяма с тревогой писал о возникновении «нового японского национализма», который способствует «формированию образа агрессивной и задиристой Японии».

Неудивительно, что в переживших японскую оккупацию странах Азии определенные слои населения и элит испытывают к Японии чувства не только обиды и ненависти, но и настороженности, опасаются развития событий в Стране восходящего солнца по негативному сценарию. Эти опасения оказываются сильнее благодарности за экономическую и техническую помощь, оказанную Японией за последние десятилетия в качестве непрямой компенсации. Призрак «великой восточноазиатской сферы совместного процветания», которую своими штыками создавали солдаты императорской армии, все еще витает над просторами Тихого океана. Он препятствует повышению роли Токио в региональных делах, реализации внешнеполитических инициатив вроде создания восточноазиатского сообщества, в какой-то мере ограничивает распространение японской культуры и даже торгово-экономические связи.

Почему же японцы не идут по пути немцев, сумевших избавиться от своих призраков? Ведь с чисто практической точки зрения Япония уже несет потери в виде недополученной прибыли в торговле и экономическом взаимодействии со странами Восточной Азии (в Южной Корее до сих пор на дорогах не встретить японские автомобили). В перспективе эти потери будут возрастать из-за учащающихся бойкотов японских товаров населением Китая, Южной Кореи, Тайваня.

На этот вопрос нет однозначного ответа. В китайской печати, например, можно найти объяснения то в «стремлении правящих кругов Японии отвлечь внимание народа от внутренних проблем», то в «проявлении традиционной для японцев ксенофобии». Американцы склонны объяснять заносчивость Токио «головокружением от успехов» в 1960--1980-е годы, когда Япония одержала «экономический реванш» и обогнала почти все страны -- победительницы в Тихоокеанской войне, бросила вызов даже Америке.

Разница в отношении к событиям второй мировой в Германии и Японии частично объясняется цивилизационными различиями двух стран. Для христианской Германии понятия греха и кары за него, покаяния и искупления являются фундаментом мировоззрения и мироощущения. Для японцев, исповедующих синтоизм и буддизм разных толков, все не так просто. В сохранившемся с древнейших времен учении синто вообще отсутствует понятие греха и тем более покаяния. Убийство врагов считается доблестью, а гибель на поле брани делает воина одним из богов. Миллионам таких богов и посвящен токийский храм Ясукуни.

Пришедший из Китая классический буддизм, как известно, считает недопустимым уничтожение любого живого организма -- от муравья до человека. Сторонники традиционных течений буддизма в годы правления военно-фашистского режима притеснялись и преследовались из-за пацифистских настроений. Зато члены многочисленных сект дзен-буддизма, возникших еще в средневековье в самурайской среде и всегда поощрявшихся военными правителями сегунами, становились идеальными солдатами. Они стойко переносили все тяготы военной службы, в бою не щадили ни врагов, ни себя, а в годы последней войны шли в отряды камикадзе, превращаясь в «живые торпеды» и «бомбы из мяса». Похоже, два этих течения, теплое и холодное, продолжают свое параллельное течение и в современном японском обществе, порождая противоречие между пацифизмом большинства населения и «задиристостью» правящей элиты.

Возможны и другие объяснения. Но все они лишь объясняют, но не оправдывают нежелание Токио покаяться и перейти от произносимых сквозь сжатые зубы сожалений к выражению покаяния. В Японии хорошо знают, что включают в эти понятия их соседи по Восточной Азии, каких ждут слов и, главное, дел.

Учащающиеся малые и большие кризисы в отношениях Японии с соседями говорят, что решение эмоциональных проблем, остающихся с послевоенных времен, становится актуальной политической задачей. Без этого превращение Восточной Азии в новый локомотив мирового развития может замедлиться или вовсе не состояться.