Если есть аналогия для спектакля «Мастерской Фоменко», которая приходит в голову всем и сразу буквально в первые же минуты Алисиного попадания в Зазеркалье, это недавний фильм Тима Бертона по Кэрроллу. Театралы и будут реагировать так же, как кинозрители: изумляться красоте декораций и костюмов, восхищаться компьютерными эффектами, потрясенно прикидывать, во что могло обойтись это фантастическое великолепие, ахать, но, отдавая должное фантазии художников с режиссером, в конце концов все-таки скучать. Похоже, Иван Поповски, один из главных наших любителей сценической красоты, подошел к «полудетской» (написано «для детей старше семи лет») постановке в театре Фоменко так же, как американский кинорежиссер: больше всего на свете ему хотелось изобразить небывалый, фантастический мир из кэрролловской книжки, а что уж в нем будет происходить -- не так важно. Голливуд требует связного сюжета с завязкой и развязкой -- Бертон в качестве повода для своего фильма сочиняет глупейшую историю про девушку с белокурыми кудрями в голубом платье, которая должна непременно вернуться в Страну чудес, чтобы кого-то победить. Театр Фоменко на связности не настаивал, и Поповски запустил белокурую девушку в голубом платье в фантастический мир просто так, погулять и подивиться. Собственно, про эту Алису (Вера Строкова) ничего сказать нельзя, кроме того, что она три с лишним часа исправно находится на сцене -- стоит, лежит, сидит, бежит и иногда даже летает и что-то говорит (что -- не имеет значения), а главным образом служит поводом для смены одной изумительной картины на другую.

Рассказывать о кэрролловских перипетиях, которые происходят на сцене (об иронических парадоксах и абсурдных шутках), совсем не хочется. Для спектакля «Мастерской» это все второстепенные формальности, как у Бертона история бегства Алисы от противного жениха. Рассказывать хочется о тех чудесах, которые насочинял Иван вместе со своими художниками (в программке указан целый «союз художников», куда входят пять человек плюс режиссер и актеры), поскольку эти, несколько избыточные картины действительно поражают воображение и остаются в памяти.

Красотища начинается сразу, как только уезжает нижняя планка пышной «зеркальной» рамы, в которую заключена сцена, и выкатываются гигантские кусты в форме шахмат. А с ними целая клумба прекрасных девушек-цветов в таких платьях из роз, лилий, маргариток и фиалок, что хочется немедленно устроить им тематическую фотосессию (не сомневаюсь, что глянцевые журналы будут драться за право ее опубликовать). Сербская художница по костюмам Ангелина Атлагич, уже работавшая с Поповски, тут и впрямь дает жару. Причем не только по части ослепительных и эффектных нарядов, в которые упакованы актеры студии при «Мастерской Фоменко», нарядов, ждущих триумфа на подиуме, среди которых и желто-полосатые, как пчелы, пузаны Труляля и Траляля, гигантские многоногие комары, ползучая Черепаха Квази или высоченные, на ходулях, Лев и Единорог с гигантскими головами. Есть и чисто театральные остроумные находки вроде веселых устриц, которых изображают торчащие из-за занавеса кукольного театра девичьи головки в капорах с болтающимися маленькими ножками. Или машиниста с цилиндром, донышко которого приоткрывается, выпуская паровозный дым. Или милейшей лошади Белого рыцаря, чьи копыта выглядят как ботинки на платформе на полступни, отчего лошадка все время переминается с ноги на ногу.

Шикарные костюмы -- это раз, а два -- это волшебства, которые совершаются с помощью прихотливых видеопроекций (недаром новое здание «Мастерской Фоменко» считается в Москве самым технически оснащенным). На заднике-экране вырастают трехмерные компьютерные картины: фантастические дома вроде гигантского мухомора с трубой -- курительной трубкой, из которой идет дым. Или прямо на зал, поражая общее воображение, летит по небу стая слонов. Снегопад из разноцветных клубков разного размера происходит и на сцене, и на экране. Лес Черного короля, начавшийся на сцене, тоже продолжается в глубине экрана. Очень эффектно придумано играть слоями полупрозрачных занавесей, на каждую из которых идет своя проекция, отчего, например, анимированные всадники, по нескольким слоям летящие собирать Шалтая-Болтая, кажутся большой королевской конницей. А сам Шалтай-Болтай чего стоит! На гигантское яйцо, стоящее на стене, проецируется такое же огромное человеческое лицо -- поначалу именно оно разговаривает с Алисой (потом яйцо откроется, и там окажется человек в белом костюме и желтой жилетке). Когда глаза и рот Яйца начинают прыгать и меняться местами, подтверждая рассуждение о том, что запомнить можно лишь такое лицо, где оба глаза были бы на одной стороне, а рот на лбу, -- это действительно неожиданно и забавно. А самый изумительный номер, на который зал отвечает аплодисментами, -- тот, где у шкафа отлетают створки и он превращается в лодку, которую мы будто бы видим сверху. И кажется, что на ней движутся по озеру Алиса с овцой, вода блещет вокруг и расходится темными кругами, а неправдоподобно большие кувшинки плывут навстречу.

Еще можно рассказать о множестве интересных вещей: об одуванчиках, гигантских, будто деревья, о здоровенной кукольной гусенице, непринужденно ползавшей по Алисе, пока та беседует с Яйцом, о сверкающей поверхности воды, которую лазером рисуют на сцене (как когда-то Поповски рисовал волны абсента в одноименном спектакле театра Камбуровой). Видно, что художники сочиняли Зазеркалье с восторгом, не зная удержу, даже программку тут сделали в виде игры, где, передвигая фишки, можно пройти путь Алисы. Но смотреть этот длинный спектакль, в котором совсем нет действия, да, вероятно, и отдельного от картинок смысла, оказывается очень утомительно. Актеры, превратившиеся в модели, не могут соперничать с декорациями и видео и подают из своих костюмов такие деревянные голоса, что хочется, чтобы они помолчали и просто ходили. А спектакль остается в памяти как ослепительное, но очень затянутое слайд-шоу.