Задержание амира ингушских боевиков Магаса, который, как подтвердили российские правоохранители, находится в следственном изоляторе в Москве, -- бесспорная победа и для силовиков, и для российской власти в целом. Правоохранителям впервые за очень долгие годы удалось живьем выудить из мутного пруда северокавказского диверсионного подполья настоящую «крупную рыбу». Гражданские власти получили шанс продемонстрировать, что «мочить в сортире» если и правило, то существуют и исключения. Магас -- первый за долгие годы полевой командир, не убитый без суда и следствия, а задержанный и, значит, имеющий шанс дожить до суда.

Резонансные процессы над северокавказскими боевиками случались и раньше. В Дагестане, например, в 2001 году судили известнейших командиров времен первой чеченской войны -- Салмана Радуева и Турпала Атгериева. Оба командира участвовали в нападении боевиков на дагестанский город Кизляр в январе 1996 года. Оба получили длительные сроки. Но уже в августе 2002 года, меньше чем через год после суда, сразу после этапирования в колонию, Атгериев умер якобы от почечной недостаточности. Еще через четыре месяца умер в колонии и Салман Радуев -- сообщение о его смерти странным образом совпало с новостью о новых допросах Радуева в связи с попытками Генпрокуратуры составить экстрадиционное досье на бывшего министра культуры Ичкерии Ахмеда Закаева, до сих пор благополучно проживающего в Лондоне.

На этом громкие процессы над полевыми командирами закончились и сменились рутиной северокавказских судов, которые иногда выносили приговоры рядовым боевикам, а чаще боялись их выносить, поскольку на Кавказе у всех есть родственники и все знают, что такое месть. Следующей настоящей, резонансной процессуальной драмой на тему кавказского подполья стал суд над Нурпаши Кулаевым, единственным, по официальной версии, выжившим боевиком из группы, захватившей 1 сентября 2004 года школу в Беслане.

Но это был рядовой исполнитель. В ходе следствия Кулаев, к слову, свидетельствовал, что амир Магас был среди участников налета на школу, и вроде бы даже идентифицировал его среди убитых боевиков -- это была одна из мнимых смертей амира Магаса. Второй важный процесс -- до сих пор идущий в Нальчике суд над участниками вооруженного нападения на столицу Кабардино-Балкарии в октябре 2005 года. Но среди них тоже нет больших командиров, способных раскрыть приводные механизмы подполья: большинство подсудимых никогда не входило в постоянно действующие боевые формирования, многие из них впервые увидели друг друга уже во время самой боевой операции. Ее главные координаторы -- амир Кабардино-Балкарии Анзор Астемиров и тогдашний военный амир всего Северного Кавказа Шамиль Басаев -- мертвы. Причем Астемирова силовики настигли уже в этом году.

С Магасом совсем другая история. Али Тазиев, принявший звучный позывной по имени новой ингушской столицы, воюет с конца 1990-х годов, а до этого был сотрудником МВД Ингушетии -- уже хотя бы эта деталь сделала бы процесс над ним чрезвычайно познавательным с точки зрения уровня взаимопроникновения силовиков и боевиков. В последние годы Магас оказался чуть ли не «вторым лицом» всего кавказского подполья после Доку Умарова. Ликвидированный в марте этого года Саид Бурятский был скорее идеологом боевиков в отличие от Магаса, который планировал и координировал конкретные боевые операции. Причем в Ингушетии, которая, к сожалению, уже давно превратилась в эпицентр противостояния боевиков и правоохранителей.

Первый вице-спикер Совета Федерации, глава парламентской комиссии по Беслану Александр Торшин стал вчера первым российским официальным лицом, вспомнившим о захвате школы в связи с задержанием Магаса. «Мы в ходе своего расследования рассматривали версию о причастности Магаса в качестве рабочей, хотя прямых доказательств у нас тогда не было, -- заявил г-н Торшин и сделал вывод: -- Следственные органы должны тщательнейшим образом проверить Магаса на предмет участия в захвате бесланской школы».

Версия об участии Магаса в нападении на школу отрабатывалась и раньше, сказал сенатор, но тогда «не хватало главного -- самого Магаса». Надо сказать, что в отличие от официального следствия и членов парламентской комиссии сами жители Северной Осетии практически не сомневаются в том, что атакой на школу непосредственно руководил именно Магас, который скорее всего даже был внутри и ушел вместе с целой группой «товарищей».

Разумеется, Магас может не сказать ничего. А может, наоборот, пойти на сотрудничество или давно уже пошел на него. Тогда ждать публичных откровений не стоит. Но если следователям удастся проверить альтернативные бесланские версии, процесс над Магасом будет попросту обречен на громадный общественный резонанс. Беслан остается самым масштабным терактом новейшей истории России, и очень многие не удовлетворены выводами следствия. Существует масса болезненных вопросов, на которые Магас помог бы найти ответ -- начиная от истинного состава участников нападения и заканчивая «авторством» начала штурма школы, где в заложниках было более 1000 детей и учителей. Не исключено, что публичные показания Магаса на бесланскую тему могли бы серьезно подмочить репутацию некоторых высших чиновников (как в погонах, так и без). Именно поэтому есть серьезные основания опасаться, что бывший милиционер не станет долгожителем российской пенитенциарной системы и определенно рискует не дотянуть до суда. И даже если следствие закончится без потерь, публичность суда наверняка попытаются максимально ограничить, ссылаясь на все множащиеся нормы о запрете экстремизма в СМИ.

Кроме Беслана, Магасу есть о чем рассказать следователям -- это и налет на Ингушетию в июне 2004 года, и покушение на президента республики Юнус-Бека Евкурова в июне 2009-го, после которого глава Ингушетии едва выжил. Кстати, самому президенту Евкурову факт задержания Магаса (а не его убийства без суда), бесспорно, принесет дополнительные симпатии жителей республики. Президент Евкуров давно уже понял, что ликвидация боевиков на месте только расшатывает общественные опоры власти. Теперь операции стараются проводить аккуратнее либо планируют их за пределами республики. Задержание Магаса вполне способно укрепить авторитет Евкурова, причем уже независимо от того, что произойдет дальше с самим Магасом. Сам президент Ингушетии считает, что боевик заслуживает пожизненного лишения свободы -- «чтобы каялся». Причем покаяние преступника, как считает г-н Евкуров, принято никем не будет: «Он не лидер, а бешеная собака, которая уничтожает свой народ... Он и его сподвижники обеспечили себе место в аду».

Г-н Торшин ждет «психологического перелома» у боевиков на Северном Кавказе, поскольку, по мнению сенатора, действует принцип неотвратимости наказания, и не так уж важно, ликвидирован бандит на месте или осужден к лишению свободы: «Сколько бы ни бегал Басаев, но в итоге добегался до того, что хоронить нечего было. То же самое произошло с Хаттабом, Саидом Бурятским и другими одиозными боевиками». Г-н Торшин надеется, что скоро будет пойман и сам амир Кавказа Доку Умаров, один из последних «махровых» боевиков. А остальным, считает вице-спикер Совета Федерации, пора будет задуматься о бегстве из страны.

Главные и самые известные персоны антироссийского вооруженного движения на Северном Кавказе действительно ликвидированы. Многие крупные командиры попались как раз в течение последних месяцев, словно бы учреждение нового Северо-Кавказского федерального округа, реформа сама по себе вроде бы гражданская, сразу сказалось на качестве работы силовиков. Дыры в их сетях явно стали не такими вопиющими. Но, похоже, на Кавказе давно уже пройдена фаза, в которой последовательное, как на огневом рубеже в биатлоне, выбивание командиров положило бы конец самому движению. Подполье, наоборот, молодеет, на месте отсеченных голов тут же вырастают новые, о новых персонах почти ничего неизвестно, уровень опасности отнюдь не снижается. Через 21 день после ликвидации Саида Бурятского грянули два взрыва в московском метро, которые выглядели как непосредственный ответ подполья. К слову, г-н Торшин предупреждает о необходимости усилить бдительность: подобный ответ возможен и теперь.

А президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров сам рассказал вчера о том, почему радоваться поимке или ликвидации отдельных командиров не стоит так уж отчаянно. По его словам, правоохранительные органы узнали, что на протяжении последних шести лет основным источником финансирования бандподполья в Ингушетии была дань, получаемая ими от чиновников и бизнесменов. Об этом, напомнил президент, говорили в течение нескольких последних лет, но «в последнее время информация получила подтверждение, фактически шесть последних лет основное финансирование террористов осуществляли госчиновники и бизнесмены в обмен на свою безопасность».

«Для нас очень важно выявить тех, кто таким образом финансировал боевиков, и тех, кто сейчас финансирует, кто платит преступникам дань, а они на эти деньги убивают простых милиционеров и военных. Этих людей нужно найти и наказать», -- сказал г-н Евкуров. Он, правда, не пояснил, сможет ли государство обеспечить безопасность тем, кто не станет покупать ее у боевиков.