Первое, что я увидела, войдя во двор Таганского районного суда, была Фемида. Ее в растерзанных одеждах выталкивали из здания суда охранники правопорядка. Богине правосудия пришлось удалиться, показав на прощание исхлестанную спину в свежих кровавых рубцах. Как выяснилось, эта яркая метафора суда над искусством -- стихийное окончание перфоманса молодых художников из группы «Бомбилы», представлявших избиение реальными розгами аллегорической Фемиды.

Метафора не кажется преувеличением -- в обстоятельствах, при которых заведено дело о выставке «Запретное искусство», столько нестыковок, что трудно говорить о беспристрастности. Андрея Ерофеева, куратора выставки, и Юрия Самодурова, директора Сахаровского центра, где проходила выставка (впрочем, оба уже «бывшие», профессиональная солидарность у нас не в почете, и их оперативно уволили), судят за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни.

Судят их на основании десятков исков от граждан, считающих, что выставка оскорбила их религиозные или патриотические чувства. Проблема в том, что большинство оскорбленных выставку не видели. Из материалов уголовного дела выясняется, что оскорбление доходило до обиженных через множество инстанций: «Узнал от своего соратника -- один из его товарищей посещал эту выставку». Чаще всего: «Предъявленные мне в ходе дачи показаний репродукции экспонатов...» То есть люди были возмущены тем, что им показали следователи. При этом организаторы выставки (специально, во избежание конфликтных ситуаций) не распространяли репродукций. Для большей наглядности «Запретное искусство» было наглухо закрыто фальшстеной, и произведения можно было видеть только сквозь маленькие дырочки, проверченные в стене, да так высоко, что людям среднего роста приходилось вставать на табуретку, чтобы дотянуться. Кроме того, перед входом висело предупреждение о том, что посещение выставки не рекомендуется лицам до 16 и людям с неуравновешенной психикой. Таким образом, ответственность за чувства от увиденного ложится целиком и полностью на того, кто преодолел все эти препятствия. Однако все произведения в последний день работы выставки были отсняты милиционером на мобильный телефон, и именно эти мутные снимки и явились причиной масштабной провокации граждан, но не сама выставка.

Цепочка оскорбленных, узнавших о выставке от слышавшего от соратника, которому сказал его друг, -- вполне организованное мероприятие, проведенное ультраправыми. На сайте «Русская идея» до сих пор висит открытое воззвание: «Необходимо до 20 февраля подать заявления (как можно больше), лично обращаться в прокуратуру. Следователь принимает посетителей, показывает фотографии с выставки, заявления можно написать у него в кабинете».

Большую лепту внесла организация «Народная защита», которая, по словам ее руководителя Олега Кассина, «тесно взаимодействует с органами государственной власти». Кассин, в славные 1990-е бывший зампредседателя партии РНЕ, несмотря на работу сразу в нескольких ультраправых объединениях и отсутствие высшего образования, успевает регулярно «бороться за культуру»: за отчетный период с 2004 года он подал иски на галеристов Марата Гельмана и Айдан Салахову, галерею «Проун», художницу Елену Хейдиз, калининградский кукольный театр за постановку «Дачники», академика Виталия Гинзбурга, ГЦСИ, писателя Виктора Ерофеева. А на искусствоведа и куратора Андрея Ерофеева -- дважды, за выставку «Соц-арт» и сейчас.

Все эти странности могли бы быть объяснены во время судебного заседания, но суд опять (так же, как 12 и 22 мая) не состоялся. Выяснилось, что оба адвоката Ерофеева отсутствуют. Предыдущие заседания уже отменялись по той же причине -- адвокаты были заняты на других процессах.

И на этот раз адвокат Насонов был необходим в другом месте. Адвокат Аветисян внезапно сильно заболела. А суд под угрозой отмены приговора не может начинать процесс в отсутствие адвоката. Так что и на этот раз ходатайство обвинителей о перенесении заседания ввиду отсутствия адвокатов Ерофеева было принято.

Зато на заседании отклонили ходатайство Самодурова о назначении ему в качестве общественного защитника Александра Подрабинека, имеющего большой опыт в ведении политических дел. Отказали, потому что у Самодурова «уже есть адвокаты». Было отклонено ходатайство адвокатов обвиняемых об изъятии из дела экспертизы экспонатов, проведенной людьми, которые не являются квалифицированными специалистами, и проведении другой, компетентной экспертизы. Новое заседание назначено пока на 5 июня, но у присутствующих сложилось ощущение, что и оно не обязательно состоится. Подсудимые тяжело переносят постоянные отмены судебного разбирательства и очень бы хотели, чтобы оно наконец произошло. Андрей Ерофеев даже предложил защищать себя сам -- находясь под подпиской о невыезде, до сих пор ни разу не видел свою новорожденную двойню. Кроме того, подобные пролонгации приводят к ослаблению внимания общественности и прессы к процессу.

После объявления о завершении заседания с последнего ряда вскочили молодые люди, выхватили электрогитары, подключенные к усилителю, и грянули что-то оскорбительное для милиции. Их протестная смелость была бы достойна восхищения, если бы не подозрение в согласованности этой акции -- уж очень нежно вывели их из зала милиционеры, да и само их появление явно не идет на пользу обвиняемым.

На улице свидетели обвинения, они же члены «Народной защиты», раздавали интервью и листовки. Олег Кассин поведал иностранным корреспондентам, что в России «свобода художника есть, но ограничена уголовным законодательством, которое учитывает те нравы, которые существуют в нашей стране исторически». Какие исторически сложившиеся нравы, эпохи Ивана Грозного или времен Петра Великого, неясно. Одна из журналистов возмущенно спросила: «Художники, которые были на той выставке, самые известные русские художники в мире, а вы хотели бы посадить их в тюрьму?» Кассин ответил, что «они совсем неизвестные и как раз путем таких провокаций хотели приобрести популярность на Западе».

В листовке рассказывалось о том, что современное искусство «неумолимо приведет к разрушению России, тем более опасному, что оно почти незаметно на фоне других, кажущихся более важными событий». Где-то в этих словах ключ к войне с современным искусством -- эта война скорее всего действительно ведется для того, чтобы отвлечь общество от важных событий, которые его реально разрушают.