Мир советских журналов, детских, сатирических, с увлекательными красочными картинками и искрометными текстами, привлекает многих умных, тонких, интегрированных в проблематику современного искусства людей. Оно и немудрено. Ведь случилось так, что авангардный эксперимент в конце 1920-х -- начале 1930-х годов выжил лишь в маргинальных жанрах, преимущественно в оформлении печатной продукции: технической, где работа художников становилась частью тотального конструктивистского проекта, и детской, где по разным причинам сохранялись цензурные послабления. Казенный реализм зрелосоветского искусства и «жесткач» марксистско-ленинской идеологии часто капитулировали в полиграфическом жанре перед талантом и смекалкой увлеченных, заряженных энергией легендарной «великой утопии» людей.

Формотворчество авангарда во многом инспирировало небанальную образность советских журналов. А материалы их в чем-то предвосхитили занятный абсурдистский палимпсест концептуальных практик. Не зря же территория полиграфическая стала пропилеями-коммуникацией первого авангарда 10-х --20-х годов с московским концептуализмом 70-х -- 80-х. Кабаков, Пивоваров, Васильев, Булатов работали в жанре книжной иллюстрации. Во многом абсурдистский семиозис советских детских книг помогал выстраивать собственный дискурс.

Случилось так, что с разницей в один день Москва представляет две выставки, помогающие концептуально осмыслить наследие советской журнальной продукции. В выставочном зале Российской государственной библиотеки 14 мая открылась экспозиция «Мурзилке -- 85». Мурзилка -- персонаж легендарный. Он воплощает проблемную самоидентификацию российского интеллигента, вынужденного постоянно выбирать, с кем он, собственно, как «деятель культуры». Самый первый Мурзилка старше 85 лет. Он появился в журнале «Задушевное слово» в конце XIX века и слыл символом мелкобуржуазного мирка: ходил в монокле, штиблетах и цилиндре, выпендривался как денди, был выскочкой, хвастуном, бузотером да и вообще эльфом. Ведь первое появление Мурзилки в «Задушевном слове» случилось в 1887 году в сказке Анны Хвольсон (иллюстрации Пальмера Кокса) «Мальчик-с-пальчик, девочка-с-ноготок». Повествование посвящено жизни и путешествиям пародийных модников и вертопрахов маленьких эльфов (среди которых Мурзилка, Чумилка-Ведун, Заячья Губа, Дедок-Бородач).

Второе, советское, явление Мурзилки изменило его образ радикально. В 1924 году Мурзилка в названном в честь него новом детском журнале появился в облике... деревенской дворняжки. Апогей солидарности с теми, кто был никем, а стал всем. Как тут не вспомнить профессора Преображенского? Но с дворняжкой не захотелось солидаризироваться уже читателям нового журнала, советским детям. Тогда в 1937 году художник Аминадав Каневский, проявив чудеса дипломатии, примирил всех со всеми и сотворил Мурзилку как милого чудаковатого репортера, не чуждого желания быть модником (одетого в береточку, шарфик), в то же время шерстяного, как медвежонок или котик. Неуловимого, неопределенного, благоразумно выбравшего себе роль наблюдателя и комментатора. Психоаналитическая тема генеалогии Мурзилки уже кладезь для концептуальных артигр. Тем более что с журналом сотрудничали такие мастера, как Дейнека, Кассиль, Заходер, Бруни, Хармс, Зощенко... А сегодня в нем лихо осваивается поэтика комиксовой культуры и работает свой лекционный зал -- из номера в номер публикуются тонкие и изящные эссе Екатерины Алленовой по истории искусства. Повторюсь, стилистика Мурзилки очень благодарный материал для концептуальных игр. Используемая в журнале лексика просто кладезь тем, скажем, для парамифологии Павла Пепперштейна. Вот, к примеру, редакционная вводка на сайте журнала в канун 85-летия Мурзилки: «Он веселый, находчивый, любознательный, иногда озорной -- одним словом, ровесник своих читателей. Дети полюбили его, поверяют свои тайны, ждут от него совета, хотят поговорить по телефону, зовут в гости. Они верят в то, что существует на свете добрый, понимающий Мурзилка. Что ему можно довериться, можно однажды броситься к нему в самую трудную минуту: «Помоги, Мурзилка!» Такую находку грех упустить. Право дело!

Если Мурзилка еще ждет своих благодарных интерпретаторов из лагеря contemporary art, то другой великий герой советской журналистики -- Крокодил -- своего концептуального пиита уже обрел. Сегодня, на следующий день после восьмидесятипятилетия Мурзилки, в XL-галерее на «Винзаводе» открывается выставка «Нормальная цивилизация» Константина Звездочетова. Верный стратегии концептуальной «шизоидной археологии», художник использует иллюстративный материал старых подшивок журнала «Крокодил» ради поиска улик и создания репортажей на тему коллективного бессознательного сгинувшей империи -- Страны Советов. В новом проекте Звездочетов представляет свою коллекцию образов рая.

В советских карикатурах западный рай маркировался конечно же как сладкий запретный плод, квинтэссенция обаятельного порока. О том, как этот рай существовал в подсознании советских людей, сигналят нам крошечные улики, проявляющиеся то в одной, то в другой крокодильей карикатуре. Это маленькие либо вывески, либо рекламные плакатики, с помощью которых выстраивались мизансцены будней западной цивилизации. Советские карикатуристы компилировали эти артефакты из подсмотренных в каких-то запрещенных журналах и фильмах «оттуда» шикарных рекламных модулей. В их собственных картинках эти фантастически перерисованные модули становились чем-то вроде замочных скважин, сквозь которые можно было наблюдать за такой порочной, такой манящей «загранкой». С сегодняшнего дня собранные постоянным спецкором «Крокодила» Звездочетовым артефакты можно увидеть на «Винзаводе».