Стараниями знаменитого интенданта парижской оперы Жерара Мортье на сцене Opera Bastille представлена новая версия «Макбета» Верди, поставленная российским режиссером Дмитрием Черняковым. Это уже вторая работа Чернякова, с которой познакомилась известная своим консерватизмом парижская публика (и уже не первая, сделанная для европейского театра). Но в отличие от «Евгения Онегина» (спектакль Большого театра открывал текущий французский сезон), которого приняли сдержанно тепло, премьерное представление «Макбета» в субботу закончилось свистом, воем и громогласными «Бууу!», означающими в оперной традиции категорическое несогласие.

При этом публика аплодировала солистам и дирижеру (за пультом стоял «юный шеф» Теодор Курентзис, на этот раз отказавшийся от привычной манеры взвинчивать темпы), не скандалила во время спектакля, но выход режиссера на сцену встретила буйно.

Сложный, метафорический, психологически напряженный театр Чернякова, в котором зло сосредоточено не в душах или умах самого Макбета или леди Макбет, а в леденящем и тяжеловесном равнодушии окружающей реальности (здесь шекспировские ведьмы не то, чем они кажутся, а толпа простых обывателей-горожан, мерно жующих чипсы посреди чистого, ровного города), возмутил парижан «несоответствием чувственной музыке Верди», холодной интеллектуальностью, а также отсутствием «как самих ведьм, так и магии в спектакле». По крайней мере так объясняет происшедшее французская пресса.

Более всех публике понравился звучный красивый тенор Стефано Секко в роли Макдуфа. Сочувственно она принимала незнакомого ей Димитриса Тилиакоса (Макбет) и хорошо известную Виолетту Урману (леди Макбет), хотя газеты и упрекают ее в том, что не нашлось в ней вердиевской убедительности. Доброжелательный прием получил Теодор Курентзис. Всю сложность увиденного публика отнесла на счет постановщика, явно ее раздразнившего. Вообще Париж видел скандалы и посерьезнее нынешнего (газета «Время новостей» писала, например, о едва не случившемся срыве «Свадьбы Фигаро» Марталера, перенесенной Мортье из любимого Зальцбурга). По словам членов черняковской команды, они ожидали такой реакции. Хотя Мортье, большой любитель расширять горизонты оперных зрителей, в предпремьерных интервью говорил, что надеется на большой успех.

Надо, однако, добавить, что сам премьерный спектакль шел с каким-то неожиданным для европейского театра скрипом. Грохот за занавесом во время смены декораций, какое-то подчеркнуто неорганичное, кукольное поведение на сцене миманса и хора (при том, что, как всегда бывает у Чернякова, в массовке прописана буквально каждая из многочисленных «ролей»). Сопротивление театра, о котором поговаривали еще в процессе подготовки спектакля, вероятно, сказалось на ходе премьеры так, что в ней появилась некоторая искусственность. По крайней мере многие видевшие спектакль зимой в Новосибирске (парижский «Макбет» -- это копродукция с Новосибирским театром оперы и балеты) говорят, что там все было более естественно. В Новосибирске между тем пел другой состав (за исключением Тилиакоса). Во главе с Ларисой Гоголевской, певицей, очень хорошо понимающей режиссера, этот состав еще будет в Париже в мае и, очень возможно, постарается переубедить парижан относительно магии в этом спектакле.

Подробную рецензию на спектакль Дмитрия Чернякова читайте в ближайших номерах.