Джон Кестлер (Николас Кейдж), астрофизик и отец-одиночка из Бостона, случайно обнаруживает, что на помятом листочке, извлеченном из «капсулы времени», которая полвека была замурована в школьный фундамент тогдашними первоклашками, умещаются точные координаты (где, когда, сколько) самых крупных катастроф и стихийных бедствий последнего времени -- как уже случившихся, так и вот-вот обещающих грянуть (если, конечно, верить листку до конца). Лихорадочные попытки предотвратить беду мало к чему приводят. Да вдобавок вокруг маленького сына Кестлера (Чандлер Кентербери) начинают происходить совсем уж стивен-кинговские происшествия, в темных углах его караулят «длинные люди» с булыжниками в руках. И люди, и булыжники явно не совсем земного происхождения.

На гипотетическом конкурсе самых любопытных режиссерских фильмографий послужной список Алекса Пройаса (грека, родившегося в Египте и проживающего в Австралии) явно не затерялся бы. На его счету больше сотни рекламных роликов и музыкальных клипов, занятные короткометражки, постапокалипсический боевик «Воздушные духи, облачные гремлины» (1989); комиксово-готический «Ворон» (1994), который стал бы, безусловно, культовым, даже если бы на съемочной площадке не погиб исполнитель главной роли Брэндон Ли; «Темный город» (1998) -- классический «теневой шедевр», чье значение с каждым годом вырастает в той же пропорции, в какой множатся подражания и эксплуатация некогда найденных Пройасом визионерских приемов; неизбежный в судьбе каждого режиссера фильм «как бы про себя» -- «Гаражные дни» (2002), трагикомедия о рокерах-неудачниках из Сиднея; наконец, лучший из фильмов последнего времени, название которых начинается с местоимения «я», с Уиллом Смитом в главной роли -- «Я, робот» (2004) по Айзеку Азимову. При таком раскладе можно спокойно смотреть в глаза хоть потомкам, хоть киноакадемикам.

«Знамение» (хотя в оригинале, конечно, «Знание», и это, пожалуй, принципиально важно) не стало исключением -- это на самом деле один из любопытнейших блокбастеров последнего времени (ну или наверняка станет таковым -- подождем результатов первого прокатного уикенда, хотя при умении Пройаса снимать картину за 50 млн так, как и не всякий сможет и миллионов за сто с лишним, провала вроде бы не ожидается). И уж точно самый мрачный -- фильмов о конце света в последнее время было снято немало, но далеко не в каждом из них апокалипсис действительно наступал. У Пройаса же все по-честному -- мир, как мы его знали, широкоформатно и долби-стереофонически подошел-таки к концу. И все это более чем впечатляет. При том, что Пройас весьма и весьма рисковал, так как решил работать в чрезвычайно опасном и специальном поджанре, который правильнее всего было бы назвать «фильм М. Найта Шьямалана». Причем не Шьямалана-триумфатора времен «Шестого чувства», многомиллионных сборов и номинаций на «Оскара», а более позднего, растерявшегося, того, над которым принято скорее посмеиваться. Параллели с «Таинственным лесом», совсем недавним «Явлением» и особенно «Неуязвимым» (первым шьямалановским фильмом, воспринятым не на ура) в «Знамении» очевидны, но Пройас действует гораздо более жестко, бесстрашно и совсем не так сентиментально -- пусть даже главные герои и встречают последние минуты своего (да и всепланетного) органического существования в объятиях друг друга, доставать носовые платки смысла нет. Тем более, как недвусмысленно указывает «Знамение», нет его по большому счету и во всем остальном.