Новый российско-американский договор о стратегических наступательных вооружениях (СНВ) -- это «документ принципиально нового качества, равноправный, он будет предусматривать симметричные меры контроля», заявил вчера глава МИД России Сергей Лавров. Он подчеркнул, что договор «будет предусматривать радикальные, небывалые сокращения стратегических наступательных вооружений». Глава российской дипломатии напомнил, что над новым договором о СНВ российские и американские переговорщики работали последние три-четыре месяца, в то время как истекший 5 декабря Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) разрабатывался годами. Нынешняя работа «была проведена в рекордно короткие сроки», подчеркнул министр.

О своем опыте переговоров с американцами в интервью «Времени новостей» рассказал 77-летний Юрий НАЗАРКИН, в 1989--1991 годах возглавлявший советскую делегацию на переговорах по подготовке СНВ-1.

-- В начале декабря закончился срок действия Договора СНВ-1. Какую оценку вы дали бы ему сегодня?

-- Договор вступил в силу 5 декабря 1994 года, с тех пор прошло 15 лет. Договор выполнен. Все, о чем договаривались, сокращено и ограничено. Москва и Вашингтон ограничили свои ядерные арсеналы с 10 тыс. боеголовок у каждой стороны до 6 тыс.. А число носителей -- до 1600, то есть примерно в 1,5 раза.

Критический момент был в 2002 году, когда США вышли из Договора по противоракетной обороне (ПРО). Звучали предложения, что России в знак протеста тоже надо откуда-нибудь выйти -- из Договора по ракетам средней и меньшей дальности или из Договора по обычным вооружениям в Европе. Но Договор СНВ-1 в этом контексте не фигурировал. Из этого я заключаю, что он выдержал испытание временем и принес пользу России, поскольку был сделан с запасом прочности.

-- Текст Договора СНВ-1 предусматривает его продление. Может быть, стоило воспользоваться этим положением?

-- Ничто не может оставаться хорошим навсегда. Россия и США согласны, что нужно идти на дальнейшие сокращения. Ряд положений СНВ-1 разрабатывался в период «холодной войны», тогда чрезмерная взаимная подозрительность побуждала стороны к перестраховке.

-- Почему же эксперты называют систему контроля СНВ-1 уникальной?

-- Она вобрала в себя опыт всех предыдущих соглашений, особенно Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Уникальность Договора СНВ-1 -- сочетание всех возможных инструментов контроля. Это национальные технические средства контроля, то есть наблюдение со спутников и контроль с помощью технических средств на местах. Это взаимное получение телеметрической информации с ракет во время их испытательных пусков с последующей проверкой этой информации, регулярный обмен данными с их проверкой. К тому же было предусмотрено 14 видов различных инспекций на месте -- как регулярных, и даже в одном случае постоянных, так и по подозрению. В новом договоре вряд ли целесообразно использовать все эти виды инспекций, прежде всего постоянное наблюдение за российским предприятием в Воткинске, выпускающим ракеты для мобильных установок.

-- Были среди советских руководителей противники подписания СНВ-1?

-- В конце 1980-х -- начале 1990-х годов, когда мне довелось руководить делегацией, шла очень острая дискуссия в высшем политическом руководстве страны. Главным противником заключения договора был Олег Бакланов -- курировавший оборонную промышленность секретарь ЦК КПСС. Надо отдать ему должное: он выступал, что называется, с открытым забралом, прямо и резко бросая вызов Михаилу Горбачеву и другим сторонникам соглашения с США.

Очень показательно в этом смысле заседание комиссии Политбюро в конце марта 1990 года. Споры шли бурные, они касались нашей позиции, в первую очередь правил засчета крылатых ракет воздушного базирования. Олег Бакланов заявил свое «особое мнение» по договору в целом. Он утверждал, что в результате заключения СНВ-1 соотношение СССР и США по ядерным боезарядам станет 1:1,93 в пользу американцев, что, по его мнению, было недопустимо. Из этого вытекал вывод, что переговоры надо прекращать. Но его никто не поддержал.

Председатель КГБ Владимир Крючков выступил за продолжение переговоров. Он говорил, что без договора гонка вооружений будет продолжена, мы в ней все равно американцев не догоним, а лишь еще больше измотаем свою экономику. Заместитель председателя Совета министров и председатель комиссии по военно-промышленным вопросам Игорь Белоусов заявил, что договор «нужен стране, как хлеб, как воздух». При этом обороноспособность нашей страны может быть обеспечена благодаря сдерживающему характеру ядерного оружия не только при соотношении 1:2, но и при еще более выигрышном для Запада соотношении.

-- А в Вашингтоне были споры вокруг договора?

-- Борьба там была не менее острая. Противодействие исходило прежде всего от советника по национальной безопасности Брента Скоукрофта, министра обороны Ричарда Чейни и некоторых других влиятельных лиц. Уход с переговоров в марте 1991 года руководителя делегации США Ричарда Берта, видимо, был связан именно с тем, что он разуверился в возможности заключить договор.

-- В июле 1991 года в Вашингтоне состоялась встреча министра иностранных дел СССР Александра Бессмертных и госсекретаря США Джеймса Бейкера. Почему вы настаивали на ее проведении?

-- В той встрече участвовали также начальник Генштаба СССР Михаил Моисеев и председатель объединенного комитета начальников штабов США Колин Пауэлл. Я считал, что только их личная встреча может привести к быстрейшему согласованию остающихся вопросов, носивших чисто военный характер. Если бы договор не был готов в июле, он никогда не был бы подписан, так как ситуация вокруг переговоров обострялась и в Москве, и в Вашингтоне. Если бы Михаил Горбачев не подписал Договор СНВ-1 до своего отбытия в Форос (он уехал отдыхать в Крым 4 августа, а 19 августа власть попытался захватить самопровозглашенный Государственный комитет по чрезвычайному положению. -- Ред.), на наших переговорах можно было бы поставить крест. Я не хочу приписывать себе дар политического предвидения, но к июлю у меня созрело твердое убеждение в отношении судьбы договора -- сейчас или никогда. Исходя из этого я предложил Линтону Бруксу, сменившему Ричарда Берта во главе делегации США, поставить перед руководителями двух стран вопрос о новой встрече министров иностранных дел с непременным участием начальников генштабов. Вашингтонская встреча состоялась, и последние препятствия были сняты.

Объем всех текстов превышал 900 страниц. В мой атташе-кейс они не могли поместиться, пришлось воспользоваться более объемистым чемоданчиком. С ним я не расставался до тех пор, пока утром 31 июля не сдал все документы в секретариат министра иностранных дел для перевозки в Кремль, где во второй половине дня президент СССР Михаил Горбачев и президент США Джордж Буш-старший поставили свои подписи под договором.

-- Сокращению каких видов ядерных стратегических вооружений СССР и США уделили тогда наибольшее внимание?

-- В нашей ядерной триаде главная роль всегда отводилась наземному компоненту. Для США, имеющих открытый выход в Атлантический и Тихий океан, а также располагающих базами на территории своих европейских союзников, главными являются морской и воздушный компоненты. Соответственно на переговорах американцы стремились добиться наибольших сокращений и ограничений наземных систем. В частности, США добивались полного уничтожения советских тяжелых ракет РС-20 -- у американцев аналогичных ракет не было. Они также хотели запрета на мобильные комплексы -- в США мобильно-ракетный проект был в свое время закрыт. Мы же, отстаивая свой наземный компонент, пытались зажать их морской и воздушный компоненты. Дело закончилось компромиссом: тяжелые ракеты были сокращены наполовину, введены некоторые ограничения в отношении мобильных ракет, подводных ракетоносцев и тяжелых бомбардировщиков. Прошедшие 15 лет подтвердили правильность этого решения.

А вообще переговоры были очень жесткими с обеих сторон. Помню, когда мы выдвигали явно запросные позиции -- впрочем, это весьма распространенная переговорная практика, -- Берт бросал язвительную реплику: «А Аляску в придачу вам не вернуть?» Но потом начинался предметный разговор, если хотите -- торг, по выяснению возможностей сближения позиций. Результаты докладывали в Москву с предложениями о дальнейшей линии.

-- Как вы оцениваете перспективы нового российско-американского договора по СНВ?

-- Судя по документу, подписанному российским и американским президентами 6 июля этого года, а также по другим заявлениям сторон, многие из тех проблем, которые рассматривали и решали на переговорах по СНВ два десятилетия назад, фигурируют и сейчас. Это взаимосвязь стратегических наступательных и оборонительных вооружений, порядок подсчета боезарядов, влияние неядерных стратегических вооружений на стратегическую стабильность. Если же говорить о новых моментах, то весьма важным мне представляется согласие сторон о том, что каждая из них будет самостоятельно определять состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений. Это позволяет надеяться, что договор не будет навязывать ломку исторически сложившихся особенностей стратегических триад. Очень интересно и то, как будет упрощена система контроля. То, что за основу для нового договора были взяты многие положения его предшественника и 15-летний опыт их осуществления, подтверждает ту полезную роль, которую сыграл старый Договор по СНВ.