Юберу (Ксавье Долан, он же, что совсем скоро станет вовсе не удивительно, автор сценария и режиссер) 16. У него, как ни странно звучит, есть мама (Анн Дорваль), а папа есть, но в принципе -- в свое время он струсил (во всяком случае, так утверждает родительница) и ушел из семьи. Мама сына раздражает, тем более что у него как раз проснулось желание «неизъяснимых наслаждений», связанных с очень близким товарищем (Франсуа Арно). Но при этом Юбер маму любит, как и полагается сыну, хоть и срывается то и дело на истерики.

Режиссерский дебют 20-летнего Долана стал в одночасье едва ли не самым громким событием независимого кино этого года -- три каннские премии (включая не самый последний приз жюри), специальное упоминание на фестивале в Бангкоке, звание лучшего канадского фильма по результатам киносмотра в Ванкувере, только что Гран-при самого продвинутого на сегодня отечественного фестиваля «Завтра». Понять этот феномен в принципе можно. Фильм снят эффектно и искренне, своим профессионализмом иногда порождая сомнения: а вправду ли именно этот юнец сотворил сей автопамфлет от начала до конца? Временами это довольно смешно (насколько в принципе может быть забавен конфликт поколений, полов и ориентаций), временами, как полагается, грустно.

Увы, не отпускает одна не слишком радостная мысль. По-настоящему проникнуться этим фильмом можно, пожалуй, пребывая в возрасте (а то и сфере интимных интересов) главного героя, но тут уж ничего не поделаешь: если поезд ушел, назад его не вернуть ни при каких обстоятельствах. Если же смотреть картину с собственных (по большому счету каких угодно) позиций, то невозможно отделаться от не самого приятного ощущения, возникающего порой при лицезрении не в меру развитых вундеркиндов, поэтов или художников нетипичного для профессии возраста, которые на голубом глазу рассуждают на не совсем доступные им темы. А пуще того стараются быть абсолютно адекватными своему нехитрому богатству -- переживаниям ранней юности. Что-то есть не то чтобы отталкивающее во всем этом, но заставляющее призадуматься. Как ни парадоксально прозвучит, но на подобные темы куда более убедительно высказывались господа средних лет, отягощенные весьма определенными плотскими пристрастиями, -- Гас ван Сент (с недавними фильмами которого, в первую очередь с «Параноид-Парком», у ленты Долана много общего в плане пресловутой визуальной культуры) или Ларри Кларк. Упомянув последнего, нельзя не вспомнить еще одного чудо-мальчугана от кинематографа -- Хармони Корина, который стал сценаристом кларковских «Деток» в 22, а в 24 поставил один из важнейших, громокипящих и не зарастающих, как рана, нанесенная когтем дохлой кошки, фильмов 90-х годов «Гуммо». Вот к нему отчего-то никаких вопросов не возникало. Корину -- явно нездоровому, взбалмошному, яростному и по большому счету несимпатичному -- было что сказать не только о себе, но и о мире в целом. В случае с Доланом кажется, что, кроме сложной юности, у него за душой мало что можно обнаружить. А некоторые желания, присущие порой этому периоду жизни (в том числе и то, что вынесено в название фильма), лучше все-таки держать при себе.