Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вчера отказал бывшему капитану второго ранга ВМФ России и военному корреспонденту газеты Тихоокеанского флота «Боевая вахта» Григорию Пасько в удовлетворении его иска к Российской Федерации. Г-н Пасько жаловался на ущемление его свободы выражения мнения как журналиста.

В 2001 году он был осужден на четыре года колонии строгого режима за государственную измену, которая выразилась в продаже в Японию информации, составляющей гостайну.

Г-н Пасько считал, что стал жертвой политических преследований, что его действия ни в коей мере не были шпионскими и он сообщал японским коллегам-журналистам информацию, которая уже была распространена в открытых источниках. Военный корреспондент утверждал, что таким образом боролся за охрану окружающей среды. Но Европейский суд в своем решении не выразил солидарность ни ему, ни российским правозащитникам, ратовавшим за журналиста, ни даже депутатам ПАСЕ, которые в свое время приняли специальную резолюцию в защиту Пасько. Во вчерашнем постановлении ЕСПЧ отметил, что г-н Пасько был в первую очередь кадровым офицером ВМФ, имел доступ к секретным сведениям и должен был их хранить, но не сделал этого, чем мог причинить существенный ущерб интересам безопасности Российской Федерации.

В конце 90-х годов, когда разворачивалась эта «шпионская история», Григорий Пасько помимо своей основной службы внештатно сотрудничал с японскими СМИ -- телекомпанией NHK и газетой «Асахи Симбун». Он снабжал двух аккредитованных корреспондентов этих СМИ (в решении ЕСПЧ они значатся, как «г-н Т.О. и г-н Т.Дз.) открытой информацией и видеозаписями. Г-н Пасько утверждал, что руководство газеты «Боевая вахта» было прекрасно осведомлено о его сотрудничестве с японцами, но издание впоследствии от этого открестилось.

13 ноября 1997 года Григорий Пасько отправился в командировку в Японию и был задержан служащими аэропорта во Владивостоке. Они изъяли все имевшиеся у него документы и только потом разрешили сесть в самолет. Через неделю, 20 ноября, по возвращении на родину г-н Пасько был задержан сотрудниками ФСБ, а через месяц ему предъявили обвинение в государственной измене (ст. 275 УК).

В основу обвинения легло экспертное заключение 8-го управления штаба Тихоокеанского флота, где указывалось, что документы, изъятые у Пасько 13 и 20 ноября 1997 года, содержат сведения, составляющие гостайну. Всего насчитали десять таких документов, которые подозреваемый «собирал, хранил и перевозил для двух граждан Японии в период с 1996 по конец ноября 1997 года». В частности, там были сведения следующего характера: черновик статьи Пасько о списании российских ядерных подлодок; копия отчета о финансовом состоянии Тихоокеанского флота (ТОФ); копии руководства по некоторым поисковым и спасательным системам флота; отчет о списании и сохранении на плаву ядерных подлодок; анкетные данные о переработке жидкого ракетного топлива; перечень несчастных случаев на российских ядерных подлодках; копия отчета о списании оружия и вооружений; карта расположения войсковой части №40752 и сделанные им записи на совещании штаба Тихоокеанского флота 11 сентября 1997 года. Кроме того, согласно обвинительному заключению г-н Пасько устно сообщил японцам о времени и месте утилизации целого состава с отработанным ядерным топливом.

В июле 1999 года военный суд Тихоокеанского флота, переквалифицировав действия обвиняемого с государственной измены на превышение должных полномочий, приговорил его к трем годам лишения свободы и освободил от отбывания наказания в связи с амнистией. Этот приговор обжаловали в Военной коллегии Верховного суда (ВС) РФ и г-н Пасько, который хотел добиться полного оправдания, и прокуратура, которая настаивала, что журналист должен быть наказан именно за госизмену. ВС приговор отменил по ряду процессуальных нарушений и отправил дело на новое рассмотрение.

На повторном процессе по инициативе военного суда ТОФ была проведена повторная экспертиза документов, изъятых у Пасько, сотрудниками Минобороны и Минатомэнерго на предмет их секретности. Экспертиза показала, что в трех из десяти документов сведения носили характер «для ограниченного пользования», а в остальных содержалась гостайна. Суд установил, что в течение 1996--1997 годов обвиняемый подружился с японским журналистом г-ном Т.О. и за денежное вознаграждение предоставлял ему информацию. Особенно г-н Т.О. интересовался учениями, которые проводил Тихоокеанский флот, их спецификой и особенностями.

Г-н Пасько не отрицал, что делал записи на совещании штаба флота, но, по его словам, делал он это исключительно для себя, чтобы потом написать статью в «Боевой вахте», а не для передачи информации знакомому японцу. Однако суд посчитал, что на совещании г-н Пасько мог присутствовать только в качестве офицера флота, а не как журналист, поскольку собрание это носило закрытый характер, и, следовательно, он не имел права разглашать полученные там сведения.

Некоторые из документов, которые обвинение считало засекреченными, например сведения о несчастных случаях на подлодках или карта расположения войсковой части, суд отказался считать таковыми, поскольку об этом можно было узнать из открытых источников -- военного справочника по подлодкам или из сообщения «Гринписа». Но в остальном вина г-на Пасько была доказана. Приговор был оглашен 25 декабря 2001 года. Журналист получил четыре года колонии строгого режима, и это было очень мягким наказанием, так как минимальная санкция в соответствии со ст. 275 УК -- 12 лет лишения свободы, а максимальная -- 20 лет.

Обвинительный приговор Пасько вызвал широкий общественный резонанс. Правозащитники окрестили его политзаключенным, борцом за чистоту окружающей среды, ставшего жертвой спецслужб. ПАСЕ приняла резолюцию, в которой назвала уголовное преследование журналиста «нарушением стандартов, установленных в Европейской конвенции по правам человека».

Однако Европейский суд в своем решении полностью поддержал российские спецслужбы и суды. ЕСПЧ отметил, что свобода выражения мнения, гарантированная ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека, может быть ограничена по закону в интересах безопасности государства и демократического общества. Как сообщал Г-н Пасько, документы, которые он якобы передавал японцам, как секретные, были признаны таковыми на основании указа президента РФ от 30 ноября 1995 года, где был приведен перечень сведений, содержащих гостайну. Кроме того, обвинение ссылалось на аналогичный приказ Минобороны от 10 августа 1996 года. Этот приказ не был даже опубликован, как утверждал г-н Пасько, а потому не мог быть доказательством его вины, так же, как и указ президента, потому что право на свободу мнения, по Конституции, может ограничиваться только законом. Поправки же в федеральный закон «О государственной тайне» с перечнем секретных сведений были приняты и вступили в силу 9 октября 1997 года, то есть еще до ареста г-на Пасько, но после того, как он начал совершать вменявшиеся ему преступления.

Но ЕСПЧ рассудил, что гостайна -- предмет довольно важный, а принятие закона требует длительного времени, поэтому российские суды были вправе руководствоваться указом президента, который в точности повторял те поправки, которые были внесены потом в закон «О гостайне».

ЕСПЧ полностью согласился с доводами российских и судов, и правительства о том, что «как кадровый офицер, заявитель нес обязательства в связи со своей службой», а «раскрытие информации о военных учениях, которую заявитель собирал и хранил, могло нанести значительный ущерб национальной безопасности». «В материалах, представленных заявителем, нет ничего, что говорило бы о политическом характере преследований в отношении него или указывало, что они произошли из-за его публикаций», -- постановил ЕСПЧ, отказав в удовлетворении жалобы г-на Пасько.