65 лет назад, 2 октября 1944 года, командующий германскими подразделениями в Варшаве обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевский сообщил в Берлин о том, что вооруженный мятеж в городе подавлен, повстанцы капитулировали. Варшавское восстание, начавшееся 1 августа 1944 года и длившееся 63 дня, -- одна из самых драматических страниц в новейшей истории Польши.

По сегодняшний день это событие вызывает острую историко-политическую дискуссию. Имело ли смысл повстанцам начинать борьбу самостоятельно в столь неблагоприятных условиях? Почему повстанцы не поставили в известность командование Красной армии и не попросили заблаговременно у нее помощи? Наконец, кто несет ответственность за многочисленные жертвы среди гражданского населения Варшавы? Анализ рассекреченных документов польских, советских, немецких спецслужб, воссоздающих противоречивую картину Варшавского восстания, облегчает поиск ответов на эти непростые вопросы.

«Кто лучше блефует и кто дольше выдержит»

Организаторами Варшавского восстания были командование польской подпольной вооруженной организации -- Армии Крайовой (АК) и польское правительство в эмиграции. Вооруженное выступление повстанцев имело цель освободить столицу национальными подразделениями без участия Красной армии -- с тем чтобы не допустить советизации Польши. Это, по мнению организаторов, позволило бы возвратиться из Лондона польскому правительству (покинувшему Варшаву в ночь на 18 сентября 1939 года) прежде, чем Сталин успеет навязать стране просоветское руководство на основе Польского комитета национального освобождения. (ПКНО -- орган исполнительной власти, созданный в Москве по инициативе Сталина в конце июля 1944 года.) «Познакомившись» со сталинским режимом с сентября 1939 по июнь 1941 года, поляки не питали в отношении него никаких иллюзий.

Войска 1-го Белорусского фронта стремительно продвигались к Висле, и подразделения вермахта под их натиском откатывались на запад: к лету 1944 года стало ясно, что удержать Варшаву им не удастся. В этих условиях организаторы восстания надеялись на его быстрый успех, полагая, что СССР в результате «самоосвобождения» Варшавы не станет вмешиваться в процесс формирования новой власти в Польше, входившей в антигитлеровскую коалицию.

Летом 1944 года командующий АК генерал Тадеуш Коморовский (псевдоним Бур) сообщал в Лондон, что «бездействие Армии Крайовой толкнет массы польского населения в сторону коммунистов». Он опасался, что быстро наступавшие части Красной армии в Восточной Польше, а еще хуже -- польские части под командованием генерала Зигмунда Берлинга (с июля 1944 года командовавшего 1-й армией Войска Польского в составе 1-го Белорусского фронта) могут триумфально войти в Варшаву без всякой помощи Армии Крайовой.

В основу плана восстания, разработанного штабом АК, было положено то, что в ближайшее время части германской армии покинут Варшаву. В таком случае необходимо было не менее чем за 12 часов до вступления в столицу Польши советских войск провозгласить там власть польского эмигрантского правительства. Для этого планировалось захватить основные правительственные здания, в которых разместить органы власти. Ни советскому правительству, ни командованию Красной армии не поступало никакой официальной информации о подготовке восстания и тем более просьб о помощи восставшим, не была организована координация с наступавшими советскими частями. Восстание в Варшаве готовилось тайно от Советского Союза.

21 июля, получив известие о покушении на Гитлера, Коморовский решил, что давно ожидавшийся крах Германии наступил, и отдал приказ частям Армии Крайовой в Варшаве быть готовыми поднять восстание к 25 июля. Одновременно Бур отверг идею всеобщего восстания в Польше, так как оно облегчило бы проведение наступательной операции Красной армии. Командующий АК сообщал в Лондон, что «тактичная и гибкая позиция СССР в Польше может окончательно подорвать авторитет эмигрантского правительства». Концепция восстания предусматривала краткую (максимум два-три дня) и относительно бескровную борьбу подразделений Армии Крайовой против отступавших германских войск. Для того чтобы не мешать их отходу на запад, АК не планировала захвата или разрушения важнейших транспортных коммуникаций, в т.ч. стратегически важных мостов через Вислу.

Документально зафиксированные показания плененных немцами польских повстанцев рисуют картину происходившего перед восстанием. Вот одни из них: «Немцы призывали всех поляков рыть окопы для защиты от русских. Теперь уже всем польским патриотам стало ясно, что этот призыв надо саботировать, т.е. что необходимо поднять восстание. Были планы полностью разоружить немецких солдат и показать всему миру, что Польша находится не в руках немцев или русских, а в руках поляков и что польская армия готова к борьбе. Если бы этот план удался, можно было бы политическим путем вынудить русских признать свободную Польшу во главе с руководителем правительства в эмиграции -- Миколайчиком».

Материалы спецслужб свидетельствуют, что большие надежды повстанцев связывались с обещаниями англичан и американцев поддержать их. Однако повстанцы с сожалением констатировали, что американские воздушно-десантные части так и не появились, а англичане не обеспечили безопасность воздушного пространства над Варшавой от немецких бомбардировщиков. По показаниям еще одного из участников событий Францишека Германа, в те дни «шла игра в покер...кто лучше блефует и кто дольше выдержит».

"Советских порядков не вводить"

26 и 27 июля 1944 года СССР подписал соглашения с ПКНО о советско-польской границе по «линии Керзона» («линия Керзона» -- условное название линии, проходившей через Гродно-- Яловку--Немиров--Брест-Литовск--Дорогуск--Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат, которая была рекомендована 8 декабря 1919 Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши.) и об отношениях между главнокомандующим советскими войсками и польской администрацией. В соглашении предусматривалось, что после вступления советских войск на территорию Польши в районе военных операций верховная власть будет находиться в руках главнокомандующего советскими войсками, а на освобожденной территории Польши -- в руках ПКНО, который будет формировать и руководить органами польской гражданской администрации, комплектовать подразделения Войска Польского. При ПКНО был назначен представитель СССР генерал-полковник Николай Булганин.

Стараясь успокоить польскую общественность, 27 июля 1944 года Наркомат иностранных дел (НКИД) СССР опубликовал заявление, в котором подчеркивалось, что цель советских войск -- «помочь польскому народу в деле его освобождения от ига немецких захватчиков и восстановления независимой, сильной и демократической Польши». Советское правительство декларировало, что рассматривает Польшу как суверенное дружественное государство, и заявляло, что «не намерено устанавливать на территории Польши органы своей администрации, считая это делом польского народа».

Практически в это же время Государственный комитет обороны (ГКО) СССР принял постановление, в котором отмечалось:

«После вступления советских войск на территорию Польши в зоне военных операций на польской территории верховную ответственность за все дела, относящиеся к ведению войны, сосредоточить в руках командующих 1-м Украинским, 1-м и 2-м Белорусскими фронтами, общее руководство управлением гражданскими делами возложить на военные советы указанных фронтов. Координирование вопросов военно-хозяйственной деятельности советских органов возложить на начальника тыла Красной армии генерала армии Хрулева... Имея в виду, что вступление советских войск в Польшу диктуется исключительно военной необходимостью и не преследует иных целей, как сломить и ликвидировать продолжающееся сопротивление войск противника и помочь польскому народу в деле освобождения его родины от ига немецко-фашистских оккупантов, в районах, занятых Красной армией, советов и иных органов Советской власти не создавать и советских порядков не вводить. Исполнению религиозных обрядов не препятствовать, костелов, церквей и молитвенных домов не трогать. Установить дружественные отношения с органами власти, которые будут созданы на освобожденной территории Польским комитетом национального освобождения. Необходимые мероприятия по поддержанию общественного порядка на занятой советскими войсками территории осуществлять через эти органы. Право мобилизации населения, а также все другие права по управлению на территории Польши принадлежат только органам, создаваемым Польским комитетом национального освобождения. Никаких других органов власти, и в том числе органов польского эмигрантского правительства в Лондоне, кроме органов Польского комитета национального освобождения, не признавать. Принадлежащая польским гражданам частная собственность, а также их личные и имущественные права находятся под охраной советских военных властей и органов Польского комитета национального освобождения, а также польской армии».

30 июля в Москву прибыла делегация польского кабинета министров в Лондоне во главе с премьер-министром правительства в эмиграции Станиславом Миколайчиком. 31 июля польскую делегацию принял советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, а поздно вечером 3 августа -- Иосиф Сталин. Симптоматично, что на этих встречах Миколайчик не поднимал вопросов об оказании помощи варшавским повстанцам. 4 августа в особняк, где проживала польская делегация, прибыли журналисты, чтобы выяснить, как прошла встреча Миколайчика со Сталиным. Оценка, данная членами польской делегации, была протокольно-положительной: «Прием, оказанный премьер-министру, произвел хорошее впечатление. Беседа длилась два часа и проходила в обстановке дружественности и сердечности».

Журналистов интересовало и происходящее в Варшаве. Но польская делегация, находившаяся в Москве с 30 июля, получала информацию с большим опозданием. Об этом свидетельствует, например, письменное сообщение Главного командования Армии Крайовой, которое Миколайчик получил лишь 5 августа: «1 августа 1944 года в 17 часов в Варшаве происходили тяжелые бои между АК и немцами».

"Театр на Варшаве"

1 августа началось Варшавское восстание. В этот день около 15 часов закрылась большая часть магазинов, хотя никакого распоряжения об этом не отдавалось, в 16.50 на многих улицах неожиданно началась стрельба, которая мгновенно распространилась по всему городу. В 20 часов командующий германским военным гарнизоном Варшавы генерал-лейтенант Райнер Штагель через установленные в городе громкоговорители сделал заявление на немецком и польском языках:

«С настоящего момента я объявляю в городе Варшава осадное положение. По гражданским лицам, которые будут появляться на улицах, будет открываться огонь. Здания и сооружения, из которых по германским гражданам будет вестись стрельба, будут немедленно стерты с лица земли».

В течение первых дней восстания повстанцы захватили несколько районов польской столицы, атаковали германские административные учреждения, персонал которых занял круговую оборону и не только отражал нападения, но и вел обстрел больших участков города.

5 августа 1944 года начальник штаба группы армий «Центр» генерал Ганс Кребс сообщил командующему 9-й армией вермахта генералу Николаусу Форману о том, что в Варшаву для подкрепления германского гарнизона перебрасываются полк штандартенфюрера СС Оскара Дирлевангера, сводный полк Русской освободительной народной армии (РОНА -- воинское формирование, созданное в 1942 году Брониславом Каминским и выступавшее на стороне Германии. Для участия в подавлении Варшавского восстания 7 августа 1944 года из бригады был выделен сводный полк в количестве 1500 человек) и батальон СС.

Сопротивление варшавян усиливалось, германские войска несли большие потери. Из сообщения Кребса:

«Первоначально импровизированное восстание в настоящее время управляется при помощи военной дисциплины. Силами, имеющимися в настоящее время в нашем распоряжении, подавление восстания не представляется возможным. Возрастает опасность того, что это движение все шире распространится и может охватить всю страну. Особенностью начавшихся сражений являются боевые действия в городских кварталах. Наши потери очень большие. Обеспечить подкреплениями наш отряд, ведущий в настоящее время боевые действия восточнее Вислы, на длительное время не представляется возможным... Использование собственных сил для снабжения также невозможно. Эти обстоятельства необходимо принимать во внимание для того, чтобы избежать ухудшения ситуации для отряда на плацдарме».

Гитлеровские военачальники сообщали в ставку фюрера о том, что в Варшаве идут тяжелые бои, повстанцы оказывают упорное, ожесточенное сопротивление. В свою очередь немецкие специальные и полицейские службы предупреждали, что «Варшаву не удастся удержать, если русские не будут остановлены на северо-востоке и юго-востоке города». Неся значительные потери, командование вермахта в Варшаве требовало подкрепления, особенно тяжелого вооружения, настаивало на необходимости стягивания дополнительных сил, опасаясь, что восстание может перекинуться на всю страну.

Информаторы спецслужб доносили, что фашисты расстреливают жителей города, трупы убитых, собранные во дворах, подвалах, на улицах, сжигают, отправляют в лагеря и тюрьмы женщин, детей, производят обыски, грабежи, изымают золото, ценности, картины, предметы из серебра, взрывают мосты, разрушают дома. Так выполнялся приказ Гитлера о полном уничтожении Варшавы. 10 сентября 1944 года в донесении айнзацкоманды боевой группы «Рек» о карательной деятельности читаем: «...Капитан Оль сообщил, что прошлой ночью фюрер спросил по телефону обергруппенфюрера СС фон Баха, сколько еще продлится этот «театр в Варшаве».

13 августа в Варшаву прибыл фон дем Бах, чтобы лично ознакомиться с обстановкой в городе, так как ранее поступавшая информация от частей германской армии была очень противоречивой:

«Армия не могла показать, где проходит передняя линия фронта, также не могла мне сказать, сколько немецких опорных точек было блокировано партизанами, не могла показать, где находятся войска, которые к тому времени были введены Гиммлером со стороны г. Познань».

«Передней линией фронта» стала вся Варшава. Используя отсутствие единого руководства восстанием, гитлеровские войска стали методично, применяя тяжелые орудия, бронепоезда, танки и огнеметы, по очереди подавлять очаги сопротивления. Германская разведка сообщала:

«Настроение повстанцев крайне плохое. Причиной этого является недостаточное снабжение продовольствием и вооружением, а также плохое командование. Критикуется также и то, что бандиты, никогда не бывшие военнослужащими, носят офицерские знаки различия. Повстанцы вербуются преимущественно из лиц в возрасте до 25 лет, в то время как люди старшего возраста с большим жизненным опытом почти совсем отсутствуют. Интеллигенция большей частью уже сбежала... По показаниям свидетелей, за последний период повстанцы понесли большие потери, вызванные инфекционными заболеваниями. Вследствие бомбардировок сильно пострадал район Садыба-Офицерская. Потери повстанцев здесь также велики».

В конце августа 1944 года войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов пытались отбросить сильную группировку немцев, нависавшую над Варшавой с северо-востока, чтобы создать условия для освобождения столицы Польши. 10 сентября 47-я советская армия и 1-я Польская армия под командованием генерала Берлинга перешли в наступление на Варшаву. Им противостояла 100-тысячная группировка немцев. Завязались упорные бои за восточную часть Варшавы. В ночь на 14 сентября советские войска вышли к Висле.

16 сентября 1944 года части 1-й Польской армии начали переправу на западный берег Вислы. Они попытались соединиться с повстанцами, удерживавшими недалеко от берега южное и северное предместья Варшавы. Всего с 16 по 20 сентября в Варшаву переправились шесть усиленных пехотных батальонов. Однако из-за того, что немцы держали Вислу под шквальным огнем, на другой берег не удалось перевезти танки и орудия. К 23 сентября польские части, понеся тяжелые потери -- 3764 убитыми и ранеными, были вынуждены отойти назад.

«Связник» Калугин

В рядах восставших все более настойчиво звучал вопрос, где же помощь союзников -- Великобритании и СССР, -- о которой сообщали периодические издания АК. (Всего в освобожденных районах Варшавы выходило более 50 периодических изданий).

Руководство восстания заявляло о том, что СССР был официально уведомлен о готовившемся восстании и даже «провоцировал» его начало, но теперь не оказывает варшавянам никакой помощи. Польское эмигрантское правительство при этом ссылалось на радиопередачи московского радио в июле 1944 года, в которых содержались призывы начать восстание в Польше. На самом деле в этих передачах были лишь общие призывы как к полякам, так и к другим народам Европы взяться за оружие и помочь Красной армии в освобождении своей национальной территории. (В ответ на заявления руководства восстания 13 августа 1944 года было опубликовано сообщение ТАСС, в котором подчеркивалось, что Советский Союз не имеет к восстанию никакого отношения и оно с ним предварительно не согласовывалось).

В качестве другого аргумента, якобы доказывавшего, что подготовка восстания была согласована с Кремлем, назывался некий «советский посланник -- капитан Константин Калугин», которого штаб АК представлял как офицера-связника от генерала Константина Рокоссовского, заброшенного в Варшаву на парашюте для координации совместных действий. Однако советское военное командование, как свидетельствуют документы, никого с подобными заданиями в Варшаву не направляло. Кто же такой «связник» Калугин?

2 августа патрулем Армии Крайовой был задержан гражданин, который назвался советским разведчиком, прибывшим в Варшаву для организации связи командования Красной армии с руководством восставших. Это был бывший помощник командира 1131-го стрелкового полка 337-й стрелковой дивизии техник-лейтенант административной службы Константин Калугин, который еще в мае 1942 года во время боевых действий под Харьковом был ранен и взят в плен. В сентябре 1942 года он добровольно поступил на курсы пропагандистов Русской освободительной армии (РОА), после окончания которых вел агитационную работу в концентрационных лагерях, призывая советских военнопленных вступать в ряды РОА. В мае 1943 года в Ченстохове Калугин установил связь с подпольщиками Польской рабочей партии (ППР) и начал работать по их заданиям. 20 июля 1944 года представители ППР переправили его в Варшаву, где он и был арестован патрулем Армии Крайовой и доставлен в штаб коменданта Варшавского округа полковника Антония Хрусцеля. Командование АК достоверно знало, кем был в действительности Калугин, однако продолжало игру: «легенда» о Калугине как представителе Красной армии создавала видимость, что установлена связь с советскими войсками. Так, один из руководителей АК генерал Леопольд Окулицкий отмечал:

«В начале восстания к генералу Хрусцелю (Монтер) явился капитан Красной армии Калугин, который заявил, что он хочет посредничать в установлении связи с командованием Красной армии... Калугин уверял нас, что он имеет возможность установить связь с командующим фронтом маршалом Рокоссовским, и для доказательства через несколько дней принес отношение от маршала Рокоссовского, которое при проверке оказалось недействительным».

6 августа 1944 года командующий АК генерал Коморовский решил воспользоваться услугами самозваного связника. Калугин подписал телеграмму на имя Сталина с просьбой об оказании помощи восставшей польской столице:

«Москва. Маршалу товарищу Сталину. 5.8.1944 года я наладил личную связь с командиром Варшавского гарнизона, который проводит героическую борьбу восставшего народа с гитлеровскими бандитами. После того как я сориентировался в общей военной ситуации -- пришел к выводу, что кроме героического настроения войск существуют следующие нужды, покрытие которых приблизит час нашей победы над общим врагом. Нужды следующие: отсутствие автоматического оружия, боеприпасов, гранат и противотанковых ружей... Немецкая авиация уничтожает город и гражданское население... Героическое население Варшавы верит, что в ближайшее время Вы окажите ему самую чувствительную помощь. Варшава. 6.8.1944 г. Командование АК Варшава. Капитан Калугин Константин».

Коморовский направил эту телеграмму в Лондон с просьбой передать ее в Москву, что и было сделано. В Москве с недоумением стали выяснять, кто такой Калугин. 19 сентября 1944 года по заданию руководства АК Калугин перешел линию фронта и был задержан теперь уже советскими военнослужащими в пригороде Варшавы. В ходе следственных действий Калугин рассказал, что он после начала Варшавского восстания, опасаясь быть расстрелянным за связь с коммунистами из ППР или еще хуже с немцами, представился арестовавшим его представителям АК «советским офицером-разведчиком, заброшенным в тыл противника в середине июля 1944 года».

Калугин подробно рассказал об обстоятельствах подготовки им телеграммы Сталину:

«5 августа текущего года я в присутствии коменданта Армии Крайовой в Варшаве полковника "Монтера" и его начальника штаба полковника "Хирурга" составил телеграмму, содержание которой сводилось к тому, что я от своего имени ставил в известность Сталина, что наладил личную связь с командиром Варшавского гарнизона, который руководит героической борьбой восставшего народа с гитлеровскими бандитами. Далее я писал, что сориентировался в общей военной ситуации и пришел к выводу, что наряду с героическим настроением войск существуют известные нужды, ликвидация которых приблизит час победы над общим врагом... Направленная мною в Лондон телеграмма была составлена таким образом, будто она исходила от находившегося в Варшаве представителя советского командования».

"Здесь каждый дом стал полем боя"

9 сентября 1944 года генерал Коморовский направил письмо командующему немецкими войсками на территории южной части Варшавы генералу Гюнтеру Гансу Рору. Командующий АК просил обеспечить права военнопленных для всех сражающихся отрядов и пояснить, как будет решена судьбы населения Варшавы в случае капитуляции повстанцев. Генерал Рор дал обещание обеспечить полные права военнопленных, а также эвакуировать гражданское население и органы польской администрации с территории Варшавы за пределы зоны боевых действий, но потребовал капитуляции до 16 часов 10 сентября. Коморовский надеялся на скорое поражение германских войск на восточном фронте, а также на помощь со стороны Англии и США, поэтому тянул время.

27 сентября германские войска перешли в решающее наступление на районы, занятые повстанцами. Коморовский отверг предложение пробиваться через Вислу навстречу наступавшим частям Красной армии. 28 сентября начались переговоры об окончании восстания, а 2 октября 1944 года командующий АК Коморовский подписал с командующим германскими войсками в Варшаве фон дем Бахом соглашение о капитуляции.

3 октября 1944 года в немецких газетах и по радио было объявлено: «Повстанческое движение в Варшаве подавлено. После многонедельной борьбы, приведшей почти к полному разрушению города, остатки восставших, покинутых всеми, прекратили сопротивление и капитулировали».

Во время Варшавского восстания погибло более 200 тыс. поляков, в том числе 16 тыс. повстанцев. В плен попало 17 тыс. повстанцев, в том числе 922 офицера Армии Крайовой. Все гражданское население Варшавы было вывезено из города, 87 тыс. человек направлено на принудительные работы в Германию. Даже каратели отдавали дань мужеству повстанцев. Вот воспоминания солдата вермахта Густава Давидхазы: «Я медленно шел вдоль улиц, везде я видел ту же самую картину тотального уничтожения. Здесь каждый дом стал полем боя...»

По данным социологического опроса, проведенного Институтом политических исследований Польской академии наук в июне этого года, Варшавское восстание вошло в тройку самых героических событий во всей истории страны.