Вице-президент IBM Инна Кузнецова, прежде исполнявшая должность директора компании по Linux-стратегии, приступила к своим обязанностям неделю назад. Первое интервью в новом статусе г-жа КУЗНЕЦОВА согласилась дать нашему корреспонденту.

-- Как теперь называется ваша должность?

-- Моя новая должность называется вице-президент по маркетингу и поддержке продаж системного софта IBM.

Системный софт -- это то, что позволяет компьютеру работать как единая система и то, что требует сильной привязки к компьютерному «железу»: операционные системы, программы загрузки, компиляторы, средства виртуализации, средства системного управления и средства мониторинга, управление потреблением энергии и т.д. В том числе я оставляю за собой свою прежнюю миссию в Linux (прежняя должность Инны Кузнецовой в IBM -- директор по Linux-стратегии. -- Ред.).

-- Разве можно продвигать системный софт отдельно от «железа»? Заказчик выбирает технику и тем самым одновременно выбирает системный софт, разве не так?

-- Да, к каждой платформе аппаратных средств может быть привязан свой собственный системный софт. Например, операционная система AIX и средства виртуализации -- она используется для машин на платформе IBM Power (компьютеров на процессоре Power. -- Ред.). Это пример системного программного обеспечения, которое производится специально для Power-систем.

Кроме этого, существует системный софт с общей функциональностью для целого ряда платформ. Например, IBM Director. Это средство для мониторинга потребления энергии разными приложениями и разными группами компьютеров в сети. Позволяет не только измерять реальное потребление энергии различными компонентами системы -- например, группой приложений или филиалом компании, но и наложить определенные ограничения на это потребление. Далее на основе данных, представленных этим продуктом, заказчик может перейти к более развитым методам управления энергосбережением на основе Tivoli. Tivoli представляет собой т.н. middle-ware -- слой программного обеспечения, создающий основу для работы приложений и не требующий столь жесткой привязки к аппаратным средствам. Начиная с этого уровня, системный софт утрачивает жесткую привязку к «железу». Утрачивает до такой степени, что может применяться на машинах наших конкурентов.

-- Год назад вы говорили о том, что в России -- аномальная динамика продаж серверных операционных систем. Не та, что в мире. Что Linux не демонстрирует того роста, который есть у него в других странах, что продажи Unix и Windows в России растут, наоборот, быстрее, чем в мире. За год эта ситуация изменилась?

-- К сожалению, у меня не было возможности получить официальную статистику IDC по российскому рынку последнего года. Но из интересных событий, вызвавших изменения в динамике рынка, следует отметить объявление компании Oracle о покупке компании Sun.

Это объявление вызвало рост интереса заказчиков к различным платформам IBM по причине отсутствия надежного плана развития платформы Sparc (продукт компании Sun. -- Ред.). Как следствие, в мире сильно выросла доля рынка Power-систем во втором квартале. Во многом именно за счет клиентов компании Sun.

Только в первом квартале этого года мы помогли 250 клиентам во всем мире перейти с Sun на серверные платформы IBM. Linux играет очень большую роль в процесс этого перехода. По статистике BM, все клиенты, рассматривавшие во втором квартале планы перехода с Sun на машины архитектуры x86, выбрали Linux в качестве операционной системы. Половина самых крупных клиентов Sun, перешедших после апрельского объявления о слиянии Sun с Oracle на платформы IBM (самые разные, от x86 до мэйнфреймов), выбрали Linux. Среди них были несколько российских компаний и государственных организаций.

-- Вы знаете, что у нас минувшей зимой произошли серьезные события? Государство решило поддержать Linux.

-- Мне очень приятно, что государство поддержало политику открытых стандартов. Это расширяет выбор, доступный российским заказчикам, ведет к расширению конкуренции, а следовательно, и к расширению возможностей для инноваций.

Известно несколько очень интересных примеров поддержки Linux государством. Например, в Китае около семи лет назад государство инвестировало в компанию, названную «Красный Флаг» (Red Flag. -- Ред.), сегодня -- Asianux. Фактически скопировав одну из версий Linux, Китай стал развивать ее в направлении поддержки азиатских шрифтов, иероглифики, т.е. функциональности, необходимой для конкретной страны. Сегодня около 30% китайского рынка -- преимущественно государственные организации -- работают на этом дистрибутиве Linux. Впоследствии компания заключила сотрудничество с дистрибьюторами Linux в Японии, Корее и Вьетнаме. На китайском рынке также присутствуют мировые производители Linux, такие как Red Hat и Novell.

Есть примеры более мягкой роли государства в установлении стандартов. Особенно во времена кризиса, когда государство часто дает деньги компаниям и организациям в качестве стимула развития экономики. Как правило, в таких случаях государство влияет на то, как расходуются эти средства, и дает рекомендации, направленные на ответственное использование бюджетных денег. Так, в Англии в этом году государство рекомендовало получателям государственных средств рассмотреть открытый софт как альтернативу, помогающую экономии средств.

Такая форма государственного воздействия предоставляет полную свободу выбора заказчику, но обращает внимание тех, кто принимает решение о приобретении, на защищенность и надежность открытого софта как альтернативу закрытому коду.

-- Поди пойми, по какой модели -- британской или китайской -- хотят действовать наши чиновники.

-- Мне кажется, что интерес к Linux сильно вырос в России в последний год. Я вижу довольно большое количество проектов в государственных структурах, связанных с Linux. Многие из этих проектов связаны с отказом от продукции Sun. Например, есть очень крупный проект в Ленинградской области. Государственная организация консолидировала систему Sun на мэйнфреймах с Linux. Они сэкономили довольно большое количество средств и получили систему, которая вполне удовлетворяет их требованиям. Я думаю, что в данной ситуации действительно была честная конкуренция. Речь идет об очень крупной системе. Мэйнфреймы оказались оптимальным решением с точки зрения скорости доступа и обработки данных.

-- Свободный софт привлекает все больше и больше внимания. Во всяком случае публикации на эту тему собирают все больше читателей.

-- Мне очень приятно слышать об интересе к Linux. Может быть, это связано вот с чем. Поскольку усиление законов о пиратстве привело к необходимости платить за Windows, ситуация на российском рынке выровнялась по отношению к мировой. Просто волна интереса к Linux дошла до России немного позже.

-- Но, к сожалению, не происходит того, что должно было бы происходить. Если Linux становится популярной платформой, следовательно, должен появиться приемлемого качества прикладной софт. Ту же бухгалтерию никто за нас не напишет.

-- При переносе программы c Windows на Linux основные затраты связаны не собственно с переносом, а необходимостью поддерживать еще одну версию программы. Если производитель программного обеспечения сочтет, что перенос его разработки на Linux из-под Windows значительно увеличит продажи, он это сделает. Думаю, что количество прикладного софта под Linux будет расти. Но это дело не одного года.

-- Вам не кажется, что с операционными системами еще при нашей жизни случится нечто неожиданное? Потребность в этом есть. Нужны, например, другие, не сегодняшние, человеко-машинные интерфейсы, файловые системы. Вы как человек, в этой области работающий профессионально, замечаете нечто подобное?

-- Мир идет в сторону гибридного подхода к компьютерным технологиям. Когда заказчик может посмотреть на всю систему в целом и выбрать наиболее подходящее «железо» и наиболее подходящую операционную систему для каждого приложения. Это начинает просматриваться уже сегодня, в виртуализированных системах. У нас есть заказчики, работающие на одном наборе аппаратных средств, но с разными операционными системами, на различных логических серверах. Это просматривается в архитектуре «облака» (речь о т.н. cloud computing -- облаке компьютеров, вычислительная мощность которых выделяется заказчику по мере надобности. -- Ред.), когда облако может быть наложено на различные аппаратные средства, при этом заказчик выбирает различные среды для различных процессов. И на одном и том же облаке у вас может быть и среда Unix, и среда Windows, и среда Linux, и заказчик размещает разные процессы под разные среды. Т.е. операционные системы и системный софт становятся гораздо более дифференцированными, настраиваемыми под конкретный процесс. Заказчик может гораздо более гибко выбирать, что ему нужно.

Я думаю, что эта тенденция пойдет дальше. Появятся возможности гораздо более гибко выбирать аппаратные средства и, может быть, добавлять процессоры одной платформы к машинам другой платформы. Я думаю, что появятся гораздо более гибкие средства в использовании облака. По-моему, облако только в начале своего пути, и его архитектура будет развиваться дальше.

-- Когда cloud computing получит должное распространение, что останется на долю так называемых суперкомпьютеров? Будет ли вообще для них место?

-- Наша задача -- предоставить заказчику выбор. Будут ситуации, когда заказчик предпочтет использовать облако, но будут и ситуации, когда заказчик предпочтет использовать суперкомпьютер или мэйнфрейм.

Если есть большое количество задач, под которые нужно быстро создать новую вычислительную среду, а потом, когда задача решена, эту среду убрать и использовать вычислительные мощности для других целей. В таких ситуациях облако позволяет очень эффективно использовать ресурсы.

Бывают ситуации, когда системы используются для очень быстрых расчетов, обработки больших массивов данных. Например, при имитации атомных испытаний, которую ведут государственные организации. Или представьте себе организацию, занимающуюся моделированием добычи нефти и газа. Исходные данные и результаты расчетов требуют защиты, и вычислительные ресурсы не перераспределяются по другим задачам. В этой ситуации заказчик скорее выберет суперкомпьютер.

Речь идет не о замене суперкомпьютеров или высокопроизводительных вычислительных центров на cloud computing, а о развитии cloud computing как еще одной формы, которая удобна для определенных ситуаций.

-- И все же: область применения суперкомпьютеров сужается?

-- Как вы определяете понятие «суперкомпьютер»?

-- Высокопроизводительный мэйнфрейм (большие универсальные компьютеры), находящийся в монопольном распоряжении рабочей группы.

-- Мы наблюдаем возрождение и рост числа мэйнфреймов. Это связано во многом с тем, что многие организации и многие компании ведут процесс консолидации своих приложений на мэйнфреймах. Мэйнфрейм сегодня -- это система, позволяющая использовать средства виртуализации под очень разнообразные задачи с высокой степенью защиты, высокоразвитыми средствами системного администрирования и конкурентоспособным ценообразованием. Мы наблюдаем новый виток в развитии мэйнфреймов -- много новых заказчиков, переходящих на мэйнфрейм, которые никогда раньше на мэйнфрейме не работали. Например, в прошлом году у нас было более 50 новых заказчиков, никогда раньше не использовавших мэйнфрейм. Более 20 из них установили Linux.

Но у нас есть также более 20 вычислительных центров, предоставляющих заказчикам cloud computing, и эта область тоже продолжает расти.

Еще раз: речь не идет о замене одной среды на другую.

-- В России есть один немаловажный аспект. Наше государство собирается строить суперкомпьютеры самостоятельно. Это будут отечественные машины.

-- Построение компьютерной архитектуры -- это очень дорогой процесс. Построение новой архитектуры «железа» -- это больше, чем просто дизайн. Вам нужно спланировать системный софт, спланировать различные компоненты, организовать поставку этих компонентов. Вопрос в том, насколько высокой эффективности можно добиться этим путем, насколько она будет высока по отношению к затратам, особенно в сравнении с уже имеющимися наработками, патентами и технологиями, которые существуют в ведущих компьютерных компаниях.

-- Если уж по-хорошему решать вопрос о собственном суперкомпьютере, надо решать и вопрос о собственном процессоре.

-- По нашим оценкам, разработка процессора может стоить около десяти миллиардов -- при условии, что у вас уже есть собственные лаборатории, специалисты, заводы, опыт, интеллектуальная собственность, связанная не только с технологиями разработки, но и с процессом изготовления процессоров.

-- Вернемся к системному софту. Ждут ли в коллективе разработчиков ядра Linux свежие силы из России?

-- Нет понятия «коллектив разработчиков ядра Linux». Есть сообщество. В ядро Linux входит код, правами на который владеют более 60 тыс. разработчиков, разбросанных по всему миру. Для участия в сообществе вам не нужен членский билет. Вы можете сегодня написать кусочек кода и послать его -- процесс подачи изменений в ядро описан на веб-сайте Linux Foundation. Если ваши изменения действительно улучшают код, то они будут приняты и войдут в следующий релиз. Сообщество всегда радо новым вкладам в работу и дополнительным улучшениям кода из разных стран, в том числе и из России.

Сегодня большинство изменений ядра приходит от разработчиков, работающих в коммерческих компаниях. Тут номер один -- Red Hat. IBM занимает второе место. Несомненно, среди разработчиков, работающих в этих компаниях, есть представители разных стран и национальностей. Я уверена, что есть много разработчиков из России. Вопрос не в том, ждут ли изменений от разработчиков из России. Они уже, безусловно, есть.

Вопрос в том, ждут ли подачи изменений в ядро от российских компаний.

-- Когда закончится кризис?

-- Это зависит от определения понятия «конец кризиса». Если посмотреть на ряд показателей, то спад завершился. Является ли это концом кризиса? Наверное, нет, потому что окончание спада, перемена динамики еще не обязательно означает увеличение роста.

Мне кажется, что определенный рост должен начаться в следующем году. Мы уже сейчас видим интерес к новым проектам. Мы уже сейчас наблюдаем какое-то оживление в экономике, если верить прессе. Но насколько быстрым будет этот рост? Вопрос остается открытым. Мне кажется, за время кризиса очень многие организации не только потеряли ресурсы естественным путем, но и во многом использовали кризис для того, чтобы освободиться от балласта. От старых проектов с более низким процентом прибыльности. От менее квалифицированных кадров. И мне кажется, что наращивание кадров до прежнего уровня, и наращивание инвестиций, и наращивание количества проектов будет идти очень постепенно. Потому что во многом люди еще очень осторожны и будут искать проекты с более высокой прибыльностью и кадры с более высокой квалификацией. А это не случается за ночь.

Как ни странно, кризис явился положительным моментом для роста Linux. Компании, работающие в Linux, часто показывают очень хорошую производительность -- посмотрите, как хорошо идут дела у Red Hat.

Если вы посмотрите на динамику продажи серверов, усредненную по четырем кварталам, то вы увидите, что сервера с Linux -- это единственная группа серверов, которая продолжает расти. Все остальные группы серверов -- с другими операционными системами -- сократились в объеме. Этому способствует и ценовая структура Linux -- например, отсутствие дополнительной оплаты при переходе на новую версию, и возможность оптимизировать использование аппаратных средств, и экономия, связанная с использованием Linux на рабочих местах, т.е. на настольных компьютерах.





Подготовлено совместно с iToday.ru