Международный фест, собирающий спектакли двух исполнителей (потому Di-versia), проходит на родине Ивана Сусанина в третий раз. По понятным причинам в этом году его размах невелик, но все же «диверсанты» остаются главным знаком Костромы на карте актуального искусства. Надо ли, как и год назад, говорить, что городское начальство фест не замечает? К счастью, основателям Diversia, артдиректору Ивану Естегнееву и директору Евгению Кулагину, помогают Фонд Форда и Совет по культуре при президенте РФ (акция по поддержке российских театральных инициатив), и фестиваль не только выживает, но и открывает новую площадку -- «Станцию».

Как многие центры современного искусства в Европе (и московский «Актовый зал» в Москве, где работает агентство театров танца «Цех» и с которого брали пример костромичи), новая площадка размещена в здании бывшей фабрики -- Льняной мануфактуры. Это историческая часть города, но пейзаж вокруг угрожающий -- темные промышленные здания, чтобы добраться, переходишь железнодорожные пути. Впрочем, местные жители уверяют, что поезда там давно не ходят. В день открытия мрачность места обыграли перформеры -- по пути следования публики зажгли факелы, а на мокрый асфальт положили укрытый с головой «труп»; контраст с мощным светом отремонтированного для «Станции» этажа был замечателен.

На новой площадке сыграли два спектакля, но о них чуть позже. Начнем же с представлений на сцене Костромского театра имени Островского, где открывался фестиваль.

На пресс-конференции Иван Естегнеев заметил: то, что иностранные гости на сей раз прибыли лишь с северо-запада, случайно, выбирали по качеству спектаклей, а не по географии. Но факт остается фактом: в Кострому приехали дуэты из Швеции, Дании и Исландии, никаких чехов и африканцев. Отечественные участники -- из Петербурга, Челябинска и Москвы. Объединяет всех «диверсантов»-2009 интерес скорее к перфомансу, чем к чистому танцу.

Самым далеким от публики был датский дуэт: Мари-Луиза Стентебьерг и Микко Йенсен повествовали о тоскливой участи обеспеченной домохозяйки. Повествовала в основном танцовщица: актер почти все время сидел за столом в глубине сцены, уткнувшись в ноутбук. «Муж на работе». Дама не знала чем себя занять -- завтракала, с кроличьим остервенением измельчая зубами морковку, качалась в кресле, поливала огород (датчане привезли с собой и квадратную грядку с бутафорской капустой, и ограждающий дом заборчик, и газовую плиту). Прыгала на аэробике так, словно от этого зависела ее жизнь («муж», преобразившийся в «тренера», орал команды диким голосом). В какой-то момент женщина стервенела от привычных занятий. И, выдирая кочаны, начала швырять их в невидимого врага. Но враг ее -- обыденность, его овощами не победишь. Закончилось все убогим смирением: перед приходом мужа дама достала заранее купленную еду (не готовила -- просто раскладывала из прозрачных упаковок), и они молча поглотили ужин. Народ хохотал -- актриса ярко прорисовывала картинку, но комментировал в духе «нам бы ваши заботы, господин учитель».

Самым близким публике стал дуэт Арины Бессоновой и Владимира Голубева (Челябинск--Кемерово). Спектакль этой пары называется «Нейросчастье», и, несмотря на замысловатое имя, все в нем было на первый взгляд просто. Мужик в семейниках и женщина в бодром красном платье изображали любовь по-русски -- с мордобоем и трансляцией замечательного чувства «хоть плохонький, да свой». Но внезапно спектакль оказывался ироничнее и глубже, перерастал фиксацию родных обычаев -- сквозь тривиально-травматический анекдот (тушил мужик бычок в банке, а потом кисть не смог вытащить обратно, так с банкой на руке и ходит, так и танцует) прорезалась классическая тема дурацкой участи человека (расширим -- страны), в принципе способного (способной) на жизнь совсем другую.

Исландский дуэт Steinum and Brian был самым веселым и разговорчивым (на спектакле работала синхронистка). Штейнум Кетилсдоттир и Брайан Герке являли веселость почти кабаретную (внутреннюю печаль не всем было видно). Они привезли два спектакля: в «С любовью навсегда, Дебби и Сьюзен» разбирались с личной жизнью, в «Безумно влюблена в mr. Perfect» -- с жизнью профессиональной. В первой пьеске героиня Кетилсдоттир надиралась и выясняла у собравшихся в зале, влюблен ли кто-нибудь из зрителей (на ответ «нет» утешающе-пьяно улыбалась и сообщала, что это нормально). Накручивала себя и жалела. И совершала феерический проход вдоль рампы, рассматривая сидящих в зале мужчин: можно ли с кем-то переспать? (Указывая пальцем -- «да! да! да!!! м-м-м... может быть... я подумаю... нет, извините, нет».) Партнер подсказывал: не забудь галерку! Во второй пьеске (сыгранной уже на «Станции») Герке становился репетитором артистки; замечательная его многозначительность, доброжелательная снисходительность и ее готовность повторять и повторять движения, чтобы достичь божественного -- его -- уровня, смотрелись отличной пародией на многие фильмы об артистическом труде.

Самым же закрытым и самым многообещающим стал дуэт москвички Анны Абалихиной и Ивана Естегнеева, артдиректора феста. Им открылась «Станция» и закрылся фестиваль.

Никаких социальных тем -- «Удар кинжалом» почти абстракция. Даже не про отношения мужчины и женщины, хотя то, что тела принадлежат мужчине и женщине, в спектакле использовано с толком. Главный интерес -- в работе мускулов, в ритме связок, в чистой скульптурности. Вот танцовщица и танцовщик замирают рядом в единой позе: то почти «Рабочий и колхозница», то почти шагаловские влюбленные... И не оторвать взгляда от «рифмы», от того, как одно движение передается актерами. Тут важно, что Абалихина -- одна из лучших танцовщиц contemporary в стране, Естегнеев тоже из первого десятка. Когда смотришь на них, исчезает необходимость вспоминать-оправдываться про отсутствие учебных заведений в стране, про хилую поддержку государства. Они презентуют чистое движение, и это движение хай-класса. Социологией и повествованиями о великих любовях пусть занимаются другие.

Завершивший фест «Удар кинжалом», где актеры-постановщики использовали одноименный этюд из биомеханики Мейерхольда, стал декларацией лидеров нового поколения: нам ваши темы неинтересны, нам интересна профессия. Сможет ли поколение с таким взглядом на мир выжить, и конкретно -- сможет ли выжить «Станция» в Костроме, посмотрим.