Судя по всему, «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино все-таки станут, несмотря ни на что, одним из ключевых фильмов этого года. И это не может не радовать. Как бы ни было велико предубеждение, начавшееся еще с первых рекламных роликов (в них происходило что-то уж как-то вызывающе не схожее с тем, что рисовало воображение, распаленное отрывочными слухами о грядущем проекте и просмотром одноименного фильма Энцо Кастеллари, который чуть ли не должен был стать объектом тарантиновского ремейка), усилившееся после широко освещенного в прессе каннского реприманда и не пропадавшее ровно до того самого момента, когда на экране появился-таки сознательно-старообразный логотип студии Universal Pictures и начался фильм.

После чего не прошло и пяти минут, как стало абсолютно ясно, что никакого провала нет и в помине. «Ублюдки» сейчас на острие общественного спора, их смотрят по нескольку раз -- как для того, чтобы повторить экстатические впечатления, так и с целью окончательно не оставить камня на камне. В книжных лавках появился оперативно переведенный сценарий, позволяющий (не так, впрочем, часто, как ожидалось) разобраться в иных нюансах. В общем, круги от запущенного Тарантино булыжника будут расходиться еще долго. Защищать фильм от его хулителей (да и просто от тех, кому «не понравилось») проку нет. «Ублюдки» не нуждаются в адвокатах и вполне способны сами за себя постоять.

Любопытнее другое -- большая часть противников картины апеллирует в первую очередь к более ранним тарантиновским фильмам, сравнивая энергетику, уровень мастерства и глубину замысла. Но сейчас -- и именно новый фильм показал это совершенно недвусмысленно -- такое сравнение кажется некорректным. Потому что сопоставлять режиссера «Криминального чтива» и постановщика «Убить Билла» -- значит говорить чуть ли не о двух совершенно разных людях. Тарантино изменился. И еще изменил собственное место внутри своего собственного универсума. Вряд ли, скажем, случайно, что в последних фильмах этого режиссера все реже можно увидеть его же самого. Если в ранних картинах он неизменно припасал себе небольшие, но важные роли со словами, то в новейшую пору предпочитает оставаться голосом за кадром (как в «Джеки Браун») или выступать с камео отдельных частей тела. В «Ублюдках», когда полковник Ланда душит Бриджет фон Хаммерсмарк, на крупном плане показаны сжимающиеся на женском горле руки, принадлежащие самому Тарантно, -- точно таким же образом долгие годы «выдавал напрокат» свои конечности маньякам из собственных фильмов любимец Тарантино Дарио Ардженто. Похоже, начиная с «Убить Билла», режиссер сознательно перешел на новую ступень. (То, что произошло с Тарантино, можно, пожалуй, сравнить разве что с трансформацией, случившейся с творческим методом Гаса Ван Сента с момента появления фильма «Джерри».) Теперь он исследует уже не вселенную «Бешеных псов» или «Криминального чтива», в которой сам выглядел вполне органично, а совсем уж странную и галлюцинаторную зону кинематографического зазеркалья. Его можно выдумать и даже спроецировать на экран, но действовать внутри него в привычном плотском обличье вряд ли возможно. Примечательно, что среди прочих закадровых голосов можно расслышать Харви Кейтеля и Сэмюэля Л. Джексона -- артистов, с которыми в свое время был неразрывно связан тарантиновский феномен, но с недавних пор ассоциирующихся с ним совсем не так очевидно. Что же до самого Тарантино, то он окончательно растворился в собственном творчестве -- не появляясь на экране собственной персоной, он тем не менее присутствует (причем более чем персонифицированно) в каждом кадре, не исключая, понятно, и пресловутый двадцать пятый, который в фильмах Тарантино, вне всякого сомнения, имеется.

О связи «Ублюдков» с мировым кинематографом говорить подробно вряд ли необходимо. Она и так очевидна на самых разных уровнях, начиная со стилизации глав фильма под разные времена и стили и вплоть до сознательно лобовых назывных цитат и саундтрека, состоящего практически только из музыки, уже звучавшей в других картинах (от спагетти-вестернов и китайских фильмов про кунг-фу до ремейка «Людей-кошек»). Во многих отечественных рецензиях и интернет-дискуссиях в контексте «Ублюдков» уже не раз поминался также и пресловутый «Гитлер капут!», но это, пожалуй, не совсем точно, хотя фюрер, каким его придумал Тарантино и сыграл Мартин Вуттке (в его фильмографии, кстати, можно обнаружить роли Геббельса, Клавдия, Артуро Уи, а также весьма неожиданный дебют -- Веничку из немецкой телеверсии «Москвы--Петушков» 1991 года), и впрямь вышел слишком уж аляповато-фарсовым, досадно выбиваясь из и без того чрезмерной общей эклектики. Уж если и есть в нашем кино прямой аналог «Ублюдков» -- таковым является, вне всякого сомнения, «Человек с бульвара Капуцинов». История о влиянии кинематографа на окружающую реальность, помещенная в неожиданный антураж (у нас -- Дикий Запад, у них -- оккупированная Франция), с шутками, стрельбой и музыкой. А то, насколько брутально и в каких выражениях эта история в двух фильмах рассказывается, не так уж и принципиально. Куда важнее общая концепция. Было бы довольно занятно, если бы фильм Аллы Суриковой и впрямь каким-нибудь невероятным образом в качестве экзотического советского вестерна попал на соответствующую полку в видеопрокате, где трудился будущий автор «Бесславных ублюдков». Чтобы спустя много лет, будучи, возможно, уверенным, что все придумал он сам, создать свой, похоже, «главный шедевр», как говорит сержант Альдо Рейн в самом конце фильма, любуясь на пару со своим «соублюдком» Утивичем на свастику, кроваво набухающую на лбу эсэсовца-полиглота.

ФОТО: С тем, что полковник Ганс Ланда, сыгранный малоизвестным за пределами Германии актером Кристофом Вольцем, войдет в число самых выдающихся кинозлодеев последнего времени, не смогла поспорить даже весьма скептически настроенная к «Ублюдкам» каннская общественность. Вольц получил приз за лучшую мужскую роль. Да и от номинации на «Оскара» теперь вовсе не застрахован