Финский Тампере, второй по величине город в стране, в прошлом был центром текстильной промышленности -- здесь ткали и красили, и большую часть населения, как в нашем Иванове, составляли женщины. В начале 1990-х, не выдержав конкуренции с дешевым китайским производством, фабрики закрылись, и на их месте теперь красно-кирпичные кварталы музеев, ресторанов и театров. Но в центре города так и стоит скульптура пряхи с золотой нитью в руках, а во дворе одной из бывших фабрик на веревках развешано белье -- здесь расположился Музей труда, замечательно иллюстрирующий историю не только рабочего движения в Финляндии с безработицей и забастовками, но и всего общества в его, что называется, горизонтальном разрезе.

В экспозициях Музея труда показано, как лечили сумасшедших, как заботились об инвалидах, как "развивались" попрошайничество и пьянство и как выглядели первые стоматологические аппараты. В соседнем зале, куда набивается больше всего посетителей, -- трагикомические страницы истории российско-финской дружбы с обязательной сауной, в которой финский президент парил советских генсеков, четырьмя картами, где видно, как от Финляндии откусывал целые озера ее мощный сосед, и фотографиями счастливых финских "алкотуристов" в Ленинграде с авоськами, набитыми бутылками.

Вот и нынешний финский театр предпочитает откровенно говорить о наболевшем -- во всяком случае, на старейшем (40 лет!) фестивале в Тампере были представлены спектакли про безработицу, трудности коммуникации между поколениями, жизнь в глухой провинции и женские неудачи. Темы эти просты и лежат на поверхности, но фокус в том, что в зрителе здесь видят собеседника, с которым можно быть откровенным.

Программу фестиваля составляли четыре отборщика, в том числе известный драматург Мика Мюллюахо, чью "Панику" в исполнении петербургского Белого театра мы видели сначала на "Новой драме", а потом на фестивале «Золотая маска» в программе "Маска плюс". Для международной части фестиваля в Тампере ими были отобраны известные зарубежные спектакли, в том числе "Фауст" Эймунтаса Някрошюса, "Марта с Голубого холма" Алвиса Херманиса, "Герой" Калью Комиссарова, "Как Нэнси хотела, чтобы все было первоапрельской шуткой" ливанского режиссера и драматурга Рабина Мруэ и "Йон Габриэль Боркман" Томаса Остермайера. Местный театр был представлен свежими финскими спектаклями, большей частью по новым пьесам, одним кукольным, одним танцевальным и одним кабаре про легенду немецкого шансона Хильдегард Кнеф. Любимая финским театром и кинематографом тема сложности в коммуникациях между людьми была так или иначе отыграна в разных спектаклях на разные лады.

В меланхоличной психодраме "Больное место" Финского национального театра по пьесе Марии Килпи бабушка, нюхающая табак и проверяющая поминутно погоду, проводит долгие вечера вдвоем с внучкой, собираясь на кладбище к родственникам. Внучка безрезультатно пытается узнать от бабушки хоть что-то о своих предках, затерянных где-то на просторах советской Карелии.

Героями полудокументального "С любовью из Пори", написанного той же Марией Килпи и поставленного в Ракастайт-театре, стали обычные жители маленького городка со своими любовными историями. У шведского принца, основавшего Пори в XVI веке, был роман с простой местной девушкой, но политических интересов ради он женился на польской принцессе. Промышленник конца XIX века, у которого дочка умерла от пневмонии, в память о ней основал центр медицинских исследований и построил на местном кладбище помпезный мавзолей. Молодежь в 1940-х, 1970-х и 1990-х обсуждает, где в Пори лучше всего заниматься любовью -- точно не в сауне, подытоживает толстый мужчина в длинноволосом парике. Наконец, нам читают любовные письма, присланные из разных уголков Финляндии, и поют песенку на слова молодой местной писательницы.

Куда драматичнее складывается повседневная жизнь трех героинь "Хаоса" по пьесе Мики Мюллюахо, поставленной в Городском театре Турку Ирэной Ахо: учительница София, психотерапевт Джулия и журналистка Эмми терпят каждодневное фиаско на работе, дома и просто в кафе, куда забегают выпить чаю. Эти три неуклюжие и вечно попадающие в истории тетки -- своего рода финские героини "Секса в большом городе". Только вместо помешательства на сексе и шмотках у них в головах планы по переустройству школы и борьба за справедливость. "Хаос" написан вслед за "Паникой", где препарировались мужские проблемы, и обнаруживает куда большие запасы трагикомичности в тесной женской компании. В спектакле три женщины играют и эпизодические мужские роли -- не переодеваясь, но просто меняя походку, понижая голос и сплевывая через губу, что вызвало в зале настоящий восторг.

Вслед за "Хаосом" Мюллюахо представил открытую репетицию заключительной пьесы своей трилогии о жителях большого города -- "Гармонию". Снова три героя: женщина и двое мужчин разбираются с тем, как жить, когда гармония нарушена, и что значит работа в твоей жизни. Для тех, кто привык к яркой театральной форме, это может показаться скучным, но здесь ищут сценического соответствия своей обыденной жизни: да, мы в жизни не слишком-то потрясающие, но и на сцене мы хотим видеть самих себя.

Впрочем, есть и другие примеры. Три молодые кукольницы, сочинившие хоррор "Анатомия Лира", формой как раз владеют. Их Лир -- старый беспомощный человек, прикованный к больничной койке, за которым ухаживают три медсестры и которому время от времени снятся кошмары. Сны Лира показаны тут же: в отдельном боксе лежит труп, из которого выдирают поочередно то внутренности, то детей -- Регану, Гонерилью и Корделию. В это время больной Лир страшно кричит, а когда на его крик прибегает медсестра, он в порыве старческого слабоумия велит ей сделать книксен. Одна из девушек, искусно водящих куклу Лира, училась у Камы Гинкаса в период его работы в Финляндии, и в спектакле ощущается трансформация его катастрофического мироощущения.

Впрямую отрефлексировал тему кризиса, причем экономического, в своем новом спектакле Томас Остермайер -- участник международной программы в Тампере. Герой не самой известной пьесы Ибсена "Йон Габриэль Боркман" -- экс-банкир, недавно вышедший из тюрьмы и готовый положить на кон все, в том числе и свою любовь, ради денег, причем очень больших денег. Его жена Гунхильд ненавидит мужа за свою разрушенную жизнь, и хотя они почти никогда не видятся (Боркман не покидает комнату на втором этаже), она постоянно об этом думает и говорит. Боркмана играет Йозеф Бирбихлер, работавший с Вернером Херцогом и Клаусом Кински, Гунхильд -- Ангела Винклер, снявшаяся в "Жестяном барабане" Фолькера Шлендорфа. Остермайер поставил внешне лаконичный, но эффектный спектакль, который многие упрекнули в многословии и "традиционности" формы, хотя именно из разговоров здесь возникает напряжение постоянно тлеющего конфликта. Рационально выстроенный "Боркман" своей принципиальной холодностью -- он кажется еще холоднее из-за заснеженной стеклянной коробки-выгородки, в которой происходит действие, -- и по-кинематографически подробной, жесткой игрой актеров идеально соответствует заданной теме: пьеса Ибсена тут пришлась ко двору еще и потому, что всерьез говорит о финансовом кризисе как о чем-то принципиально важном для современного человека.

Сто лет назад, как и в соседней России, в Тампере тоже была революционная ситуация -- местные пролетарии требовали себе нормальных условий труда и социальных гарантий. В пригороде между двумя озерами они выстроили для себя целый "микрорайон" деревянных домишек. Сегодня это совсем не дешевая земля, и живут там состоятельные люди и богема. Это не значит, что все теперь хорошо -- просто пролетариат стал жить в других местах. Сегодняшняя Финляндия -- не та, которая для туристов, а повседневная -- далеко не благополучна, и ее жители хотят об этом поговорить. И если у них, судя по пьесам, есть проблемы дома и на работе, то у нас, по всей видимости, непорядок даже с коммуникацией даже на подмостках.