Одним из важнейших политических событий на Северном Кавказе на минувшей неделе стала встреча нового президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова с его североосетинским коллегой Таймуразом Мамсуровым. «Мы заинтересованы в укреплении добрососедских отношений между нашими республиками и народами и хотим жить дружно», -- сообщил Юнус-Бек Евкуров. «Я не хочу, чтобы наша встреча интерпретировалась как показушная, своего рода братание. У нас очень серьезные проблемы, и мы хотим их сегодня очень серьезно решать, -- добавил Таймураз Мамсуров. -- Для этого есть поддержка руководства страны в экономическом, духовном, культурном плане, в плане сотрудничества и добрососедства».

Г-н Мамсуров, вне всякого сомнения, прав в том, что между двумя российскими регионами -- Ингушетией и Северной Осетией -- есть серьезные проблемы. Речь идет о Пригородном районе, который сейчас входит в состав Северной Осетии, но по ингушской конституции считается «незаконно отторгнутой территорией». Корни конфликта уходят в год тотальной депортации ингушей Сталиным в 1944 году и даже глубже. В октябре 1992 года эти территориальные разногласия привели к кровавым столкновениям и первой в постсоветской истории России этнической чистке, которой подверглись жившие тогда в Пригородном районе ингуши. С тех пор значительную часть беженцев удалось вернуть назад, но часть их до сих пор остается в Ингушетии. Взаимные обиды после атаки террористов в 2004 году на школу в североосетинском Беслане лишь усилили взаимные страхи и разногласия, а граница между двумя субъектами РФ, которая по идее не должна ничем отличаться от границы, скажем, Ленинградской и Псковской области, по-прежнему похожа на линию соприкосновения двух враждебных друг другу государств.

Юнус-Бек Евкуров не первый ингушский президент, который начинает свою политическую карьеру со встречи с главой Северной Осетии. Руслан Аушев, которому осенью 1992 года пришлось буквально расхлебывать кровавую кашу конфликта, не мог не встречаться с президентом Северной Осетии Асхарбеком Галазовым. Осенью 2002 года только что избранный президентом Ингушетии Мурат Зязиков провел официальную встречу с Александром Дзасоховым -- ее результатом стало соглашение о развитии сотрудничества и добрососедства двух республик, подписанное 11 октября 2002 года, через десять лет после вооруженного конфликта. Это соглашение многократно критиковалось, в том числе и сторонниками первого президента Ингушетии Руслана Аушева, которым казалось, что оно станет лишь очередной бессмысленной бумагой. Но нельзя не признать, что 2003--2004 годы стали своеобразным «медовым месяцем» постконфликтного урегулирования: после соглашения, хотя и не без дополнительного давления со стороны Кремля, начала решаться проблема возвращения беженцев.

Беслан, в котором осетины были склонны винить ингушей уже хотя бы за то, что бригада террористов пришла в школу из Ингушетии, не говоря уж о подтвержденной впоследствии этнической принадлежности части бандитов, стал, конечно, камнем преткновения. Сменивший Александра Дзасохова в 2005 году Таймураз Мамсуров, сам отец двух детей, побывавших в заложниках, с примирительной риторикой федералов соглашался неохотно и в осетино-ингушских встречах под эгидой полпреда президента РФ в Южном округе участвовал также без энтузиазма. Тем временем для администрации терявшего популярность Мурата Зязикова оставшиеся беженцы из Пригородного района вновь превратились в политическое знамя, с помощью которого он мог рассчитывать хоть на часть симпатии соотечественников.

Юнус-Бек Евкуров сразу же после своего утверждения в должности объявил, что Ингушетия должна жить в мире с соседями и что он не намерен совершать никаких популистских шагов в отношении Пригородного района. При этом президент пообещал, что беженцы, стремящиеся попасть домой, получат такую возможность.

Следует понимать, что г-н Евкуров не хотел бы даже поднимать вопрос о переносе границы. Но проблема в том, что ингушские националисты, которые по идее могли бы стать союзниками нового президента в борьбе с исламским фундаментализмом, понимают решение вопроса о Пригородном районе именно так. Несколько ингушских общественных организаций в середине декабря 2008 года уже обратились к г-ну Евкурову с требованием восстановить территориальные права репрессированного Сталиным ингушского народа, который, с их точки зрения, подвергся геноциду со стороны осетин в 1992 году. 31 января многие из этих националистов будут среди делегатов собираемого президентом Евкуровым съезда народа Ингушетии, и можно не сомневаться, что голос их будет услышан.

Проблема дополнительно осложняется тем, что Ингушетия, как и соседняя с ней Чечня, уже в ближайшее время должна будет выбрать органы местного самоуправления. А для этого надо будет сначала нарисовать границы муниципалитетов, из которых, как из кубиков, должна сложиться территория этих субъектов федерации. Но официальные административные границы есть, по сути, только по периметру бывшей советской Чечено-Ингушетии, какой она была до 1991 года. Между тем в 1992 году Ингушетия и Чечня «развелись», Ингушетия поссорилась с Северной Осетией, а Чечня уже не раз заявляла, что не прочь получить назад часть территорий, фактически отошедших Ингушетии, -- в Сунженском районе и в окрестностях Малгобека.

Ингушетию в какой-то мере можно сравнить с Польшей середины прошлого века, которую более могущественные соседи двигали туда-сюда по карте, только в ингушском случае счет не на сотни, а на десятки километров. Но на Кавказе, который весь сравнительно мал, и пара километров иногда имеет фатальное значение, особенно рядом с двумя такими мощными очагами «самоопределения», как Южная Осетия и Чечня.

Возможно, что впервые за все постконфликтные годы голос Ингушетии окажется слышнее голоса Северной Осетии, всегда полуофициально считавшейся «главным форпостом России на Северном Кавказе», или по крайней мере сможет зазвучать на равных. На встречу с осетинским коллегой Юнус-Бек Евкуров отправился после визита в Ингушетию Дмитрия Медведева, который подчеркнул таким образом личную поддержку одного их первых своих кавказских назначенцев. Таймураз Мамсуров, судя по всему, не обладает столь уверенными позициями в новом Кремле и едва ли может рассчитывать на существенный противовес в Белом доме. Кроме того, трудно не принимать во внимание постоянно растущее демографическое преимущество ингушей в Пригородном районе. Перенос административной границы, разумеется, по-прежнему исключен. Но новый ингушский президент имеет шансы стать более активным участником решения проблемы взаимоотношений по существу.