Вышел в свет трехтомник «Химическое вооружение -- война с собственным народом». Ее автор -- президент «Союза за химическую безопасность», доктор химических наук Лев Федоров. В стране с начала 90-х годов прошлого века он известен как самый последовательный борец с захоронениями старого химического оружия.

В довольно короткий промежуток времени в конце 80-х -- начале 90-х, когда были приоткрыты военные архивы, г-н Федоров, как человек увлеченный и целеустремленный, получил огромный фактический, документальный материал. Сам он сказал «Времени новостей», что просидел в архивах больше десяти лет. Этот громадный материал и стал основой для его предыдущих книг «Ни дня без химии», «Тропою сталкера», «Где в России искать закопанное химическое оружие?», «Москва--Кузьминки» и других.

Нынешний трехтомник, вышедший при спонсорской помощи российской объединенной демократической партии «Яблоко», стал квинтэссенцией работ бывшего профессионального военного химика. В первом томе обобщены материалы о создании в СССР химического оружия. Во втором речь впервые идет «о тайном и очень влиятельном советском военно-химическом комплексе (ВХК)», приведены данные о заводах по производству боевых отравляющих веществ, складах, полигонах и лагерях, о секретной медицине, описаны места, пострадавшие от произведенных военными химиками испытаний и захоронений химоружия. Наконец, в третьем томе идет речь «о скрываемых от общества тяжелых последствиях деятельности ВХК» -- о заболеваемости людей, загрязнении почв и водоемов. Автор сообщает даже о «государственной практике химических опытов на живых людях».

Известный ученый, советник Российской академии наук Алексей Яблоков назвал книжную новинку «наиболее полным обзором трагической истории советского химического вооружения, читать который без содрогания невозможно». Именно этим Алексей Яблоков оправдывает «иногда шокирующую резкость авторских оценок и эмоциональный накал изложения». Он называет трехтомник самой большой монографией в мире на обозначенную тему.

«Зеленые» оппозиционеры, к коим относятся и Яблоков с Федоровым, уверены в том, что официальная власть, военные до сих пор не дали точных адресов прежних захоронений химоружия. Они считают: в любом обжитом уголке страны есть вероятность, что строитель, крестьянин, турист может стать жертвой военно-химического наследия советских времен. И эта химическая война будет продолжаться до тех пор, считает Алексей Яблоков, пока не ликвидируют последнее захоронение отравляющих веществ -- как не может считаться законченной традиционная война, пока не захоронен последний павший солдат.

Ликвидация химоружия как таковая сейчас в стране все же идет -- в соответствии с международной «Конвенцией о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении», которую Россия ратифицировала в 2003 году. По ней мы должны уничтожить свои заявленные 40 тыс. тонн отравляющих веществ к 2012 году. Однако, даже несмотря на солидные бюджетные ассигнования и помощь стран-доноров, эти сроки вряд ли будут выдержаны. Та же история у Соединенных Штатов. Причина -- кризис. И потому тема ликвидации захоронений химоружия останется актуальной на обозримую историческую перспективу. Она актуальна еще и потому, что есть отравляющие вещества не только против людей, но и против растений, животных. Есть биологическое оружие, не подпадающее ни под какую из международных конвенций. И Лев Федоров воспроизводит картину дорогостоящей и многолетней подготовки к наступательной химической войне.

У президента «Союза за химическую безопасность» много противников. Во всяком случае, больше, чем союзников. Часто противники имеют на руках достаточно веские аргументы. В частности, полным циклом производства химоружия обладал главный военно-политический противник СССР -- Соединенные Штаты. Они также готовились к наступательной войне. И потому, утверждают оппоненты г-на Федорова, войска радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ) были предназначены в первую очередь именно для защиты как войск, так и мирного населения.

Военно-химический комплекс, названный автором Белой книги "архипелагом", занимался, как и обычный ВПК, не только и не столько оружием, сколько мирным химпроизводством -- производил пластмассы, удобрения и другую гражданскую продукцию. По мнению автора трехтомника, советский военно-химический комплекс был «черной дырой», а производство на семи военных заводах полихлорвинила, пестицидов и другой продукции было лишь прикрытием для изготовления химического оружия.

Лев Федоров настаивает на необходимости общественного контроля над процессом химического разоружения. Однако организация, ответственная за уничтожение химоружия, давно выведена из состава Минобороны и входит в одно из гражданских ведомств. Есть по крайней мере одна общественная организация, посвященная во все детали претворения в жизнь государственной программы уничтожения химического оружия -- это Российский Зеленый Крест, возглавляемый профессором, доктором технических наук Сергеем Барановским.

Сам Лев Федоров тоже пытается осуществлять гражданский контроль над химическим оружием. В октябре 2008 года он обнаружил иприт на берегу озера в Москве -- почувствовал его запах. Несколько раньше заявлял, что в Кузьминском лесопарке, примыкающем к Птичьему рынку, некогда утилизировали химическое оружие. Алексей Яблоков написал об этом мэру Москвы Юрию Лужкову, вместо него ответило московское правительство: мол, это не химоружие. Уже в этом году Лев Медведев писал президенту Дмитрию Медведеву о сотне бочек с ипритом в озере под Москвой. Ответа пока нет. В Очакове, где до войны находился головной склад одного из московских заводов, по оценке Льва Федорова, допустили выброс фосгена и синильной кислоты.

Делает автор и исторические открытия. Например, разузнал, что маршала Тухачевского посадили за то, что «хранил химическое оружие в закопанном виде для свержения советского правительства". В Очакове действительно нашли 964 бочки с ипритом и отнесли их на счет мятежного маршала. Это открытие мгновенного отторжения не вызывает, поскольку Тухачевский действительно применял отравляющие вещества в 1920 году против крестьянских повстанцев на Тамбовщине. По убеждению Алексея Яблокова, химическое оружие применяли и в наши дни -- в Чечне, как и раньше в Афганистане, с помощью отравляющих веществ выжигали «зеленку», в которой укрывался противник.

В США, рассказал «Времени новостей» Лев Федоров, на пустынных 20 кв. км разместили НИИ, полигон и полк. У нас же в свое время в Москве были все четыре завода по изготовлению химоружия, два НИИ и даже школа по подготовке специалистов. А вот японский генерал Исиро создал химоружие на чужой территории -- в Китае.

При затоплении химоружия американцы отмечали опасные места точечно, мы же топили отравляющие вещества «по площадям», оттого и не имеем точных «адресов». Действительно сенсационным можно назвать заявление Льва Федорова о том, что помимо затоплений ОВ сразу после войны в Баренцевом, Карском и Балтийском морях были еще случаи затоплений в 1959 году: тогда появился зарин, и нужно было избавиться от старых, неэффективных отравляющих веществ.

По данным Льва Федорова, накануне Великой Отечественной войны, когда шло интенсивное накапливание ОВ, 1200 человек получили отравления, а 300 погибли. За годы войны, утверждает Лев Александрович, было изготовлено 120 тыс. тонн ОВ. Если по конвенции заявлено 40 тыс. тонн, то где остальное? Соратнику вторит Алексей Яблоков: по всей стране сейчас сотни и тысячи мест захоронения старого химического оружия, надо что-то делать с этой миной замедленного действия.

Военные имеют свое объяснение химическим могильникам. В 1998 году, когда в Пензенской области общественники обнаружили реальное химическое оружие, тогдашний начальник войск радиационной, химической и биологической защиты генерал Владимир Петров сказал: это немецкое оружие. В 2001 году депутат Госдумы генерал Николай Безбородов заявил, что старого химоружия в России вообще нет.

Но вот в том же Кузьминском лесопарке обнаружено месторождение мышьяка -- основы старого химического оружия. И грибы там с мышьяком, утверждает Лев Федоров. Кроме того, в несчастном Кузьминском лесопарке закопаны четыре козы -- на несчастных животных испытывали в 30-е годы прошлого века легочный вариант сибирской язвы.

Опасность остатков химоружия в том, что они со временем размываются и растаскиваются ручьями, половодьем, подземными водами. По существующим критериям, это зоны экологического бедствия. «Иприт в СССР делали плохой, -- говорит Лев Федоров, -- поэтому его остатки сохранятся навсегда. Гидролиз люизита вечен, он токсичен и вызывает множество болезней». Опасность и в том еще, что химические приборы в России в сотни раз менее чувствительны, нежели это необходимо для определения существующих ныне предельно допустимых норм (ПДК). Другими словами, приборы смогут уловить утечку отравляющих веществ только тогда, когда будет уже поздно.