Иногда исторические трактаты способны рассказать о нашем времени больше, чем текущая публицистика. Но если перечтение страниц прошлого не способствует росту оптимизма, то единственным противоядием от политического скепсиса является сознательное конструирование новой утопии.

Государственная утопия в тезисах

Владислав Сурков. Тексты 97--07. -- М.: Европа, 2008. Месяц назад в традиционном обзоре во "Времени новостей" мы представляли сборник статей и выступлений Дмитрия Медведева. И вот новое издание родом из кремлевских коридоров. Владислава Суркова называют «серым кардиналом российской политики», «одним из самых влиятельных, но в то же время непубличных политических игроков современной России». Еще его иногда сравнивают с Михаилом Сусловым, который в советское время обеспечивал идеологическую поддержку линии партии, и добавляют при этом, что в отличие от товарища Суслова г-н Сурков молод, динамичен, широко эрудирован и что читать и слушать его интересно. Известно также, что Владислав Юрьевич увлекается стихосложением и сочинением музыки, но, как он сам признается, в этих областях «не считает себя особо талантливым».

Как бы там у Владислава Суркова ни складывалось с поэтическим творчеством, но в области политической идеологии автор концепции «суверенной демократии» -- явление неординарное. Сложно сказать, в какой именно степени подтверждаемая соцопросами и результатами голосований народная поддержка центральной власти обязана его деятельности, но то, что вклад Суркова в торжество «плана Путина» огромен, оспаривать невозможно. Собранные под одной обложкой тексты статей и выступлений заместителя руководителя администрации президента РФ -- это не серый официоз, точнее, далеко не только он. Это еще и свидетельство тонкой игры ума и материал для внутреннего спора с автором. А спорить с ним есть о чем -- доказательством тому служит не единожды разгоравшаяся в прессе и в Интернете полемика по поводу «Национализации будущего» и других включенных в сборник текстов Владислава Суркова.

Разумеется, Сурков -- политический игрок, прагматик, готовый для подтверждения тех или иных действий власти находить неожиданные аргументы, степень правдоподобности или основательности которых можно оспаривать. Вроде выведения решения о назначении губернаторов из свойственных российскому мышлению «архетипов». Или игнорирования напрашивающихся исторических параллелей к провозглашаемому им тезису о том, что в нашей стране «личность и есть политический институт». Но в то же время нет сомнений в том, что перед нами не циничный манипулятор идеями, а человек с принципами и убеждениями. Призывая взглянуть на Россию «из утопии», он, собственно, и создает государственную идеологию, об отсутствии которой еще десять лет назад было принято безнадежно сожалеть.

В своем выступлении на встрече с молодыми писателями, которое включено в сборник, Владислав Сурков говорит о том, что и сам он, и другие соратники Владимира Путина хотят, чтобы потом их вспоминали добрым словом. Это ценное признание, потому что создать у народа ощущение реального прикосновения к утопии могут только честные и -- да -- честолюбивые политики.

Революция как продолжение «застоя»

Алексис Токвиль. Старый порядок и революция. Пер. с фр. Л.Н. Ефимова. -- СПб.: Алетейя, 2008.

Читать сегодня классика французской политологии Алексиса Токвиля (1805--1859) можно не только с академическими целями. Его «Старый порядок и революция» считается одним из капитальнейших исследований причин и механизмов Великой французской революции, текстом, обязательным к прочтению. Причем не теряющим с годами актуальности -- напротив, с годами эта книга приобретает новое звучание. Однако в нашей стране она не имела счастливой издательской судьбы: не публиковалась в советское время вплоть до 1997 года. А полный новый перевод, включающий незавершенные части исследования, на русском языке и вовсе появляется впервые.

На современного читателя «Старый порядок» способен произвести шоковое впечатление. Как тонко замечает Токвиль, «история -- это картинная галерея, где мало оригинальных полотен и много копий», и в нынешней и недавней истории России неожиданно открываются те самые тривиальные черты, которые в конце XVIII века привели Францию к революционному террору. Пренебрежение к власти закона, выражаемое формулой «закон что дышло»; поголовная коррупция чиновничества; гипертрофированная централизация при нежелании и невозможности реального местного самоуправления; непомерное разрастание роли столицы, которая начинать подменять собой все государство и многое другое, -- в этих диагнозах Токвиля, поставленных предреволюционной Франции, узнаются реалии дня сего.

«Почти все властители, уничтожившие свободу, поначалу старались сохранить ее форму... Делая это, они льстят себе, будто объединяют нравственную силу, которую всегда дает общественное одобрение, с удобствами, которые способна предоставить одна лишь нераздельная власть». О чем это? О политических методах французского королевского двора или об охвативших современность способах внедрения «управляемой демократии»? И что последует за этим самоуспокоением власти -- стагнация, на уровне государственного пиара выдаваемая за стабильность, или же, как у Токвиля, дальнейшая невозможность «сохранять лживую видимость там, где уже нет реальности»?

Алексис Токвиль полагает, что стремление центральной власти к гиперконтролю, ее нежелание признавать любые независимые от нее органы, которые таким образом лишались каких-либо рычагов влияния на происходящее в стране, -- все это и привело в 1789 году к революционному взрыву, разделившему историю Европы на две неравные части. Но и революция в интерпретации Токвиля является не мифологическим очищающим актом -- по его тщательно обоснованному мнению, она была логическим продолжением предшествующего режима и довела его руководящие принципы до возможного на практике предела. Это, конечно, очень трезвый, скептический взгляд на историю. И далеко не всякая утопия сможет выдержать встречу с этим взглядом.

Великий диктатор: взгляд изнутри

Мао Цзэдун. Автобиография. Стихи. Сост., пред., комм., перев. А.В. Панцова. -- М.: ИД «Рубежи XXI века», 2008.

Мао Цзэдуна в России с каждым годом становится все больше. На книжных прилавках недавно появились и «Маленькая красная книжица» -- антология статей и выступлений «великого кормчего», и написанная китаеведом Александром Панцовым биография Мао в серии «Жизнь замечательных людей». Теперь отечественный читатель может ознакомиться и с его «Автобиографией».

В основе книги лежат записи американского журналиста Эдгара Сноу, который в 1936 году провел несколько ночных бесед с тогда еще не единоличным вождем китайской Компартии. Сноу попросил Мао Цзэдуна рассказать о своей жизни, тот долго отказывался, не совсем понимая, кому и зачем это может быть нужно, но в конце концов сдался. Впоследствии расшифрованные Эдгаром Сноу записи стали книгой, которая была несколько раз издана в самом Китае и стала частью официального канона.

Один из самых влиятельных диктаторов прошлого века раскрывается здесь не то чтобы с неожиданной стороны, но несколько новых штрихов к его портрету эта книга позволяет добавить. Один из интереснейших моментов -- это перерастание подросткового протеста (который в новоевропейской традиции принято называть эдиповым комплексом, но сам Мао самоиронично определяет его в терминах внутрипартийных оппозиций) в политический выбор.

К записанным Сноу рассказам китайского вождя прилагаются избранные автобиографические фрагменты, стихи (оценить поэтические достоинства в русском переводе можно только частично), а также документы из личного дела Мао Цзэдуна, хранившиеся в архивах Коминтерна и ЦК КПСС.