Мало кто помнит, что в начале первой мировой войны ее называли не иначе, как второй отечественной. Поражение сразу же лишило ее почетного статуса, ведь только победоносные войны, и прежде всего две Отечественные, традиционно считаются главным содержанием российской истории последних столетий.

О поражениях говорить не любят, хотя во многом благодаря поражениям и появилась Российская империя. Ведь славная история правления Петра I, создателя новой России, начиналась отнюдь не со славных побед.

В начале 90-х годов XVII века молодой царь, только-только укрепившийся на престоле и обуздавший противников внутри страны, вознамерился вплотную заняться врагами внешними. И едва ли в этот момент его интересовало что-нибудь кроме военных побед -- до грандиозных планов преобразований было еще далеко. Задуматься об их необходимости Петра, возможно, заставил провал похода на Азов, затеянного им в начале 1695 года. Азов, укрепленная турецкая крепость в низовьях Дона, закрывал России выход в Азовское и Черное моря. Петр собрал, как ему казалось, мощную армию для взятия Азова, осадил крепость, но так и не смог ее взять.

Среди причин, предопределивших поражение, было постоянное получение турками помощи с моря. Россия, не имевшая собственного флота, ничего поделать с этим не могла. Добейся тогда Петр победы, создание русского флота было бы по крайней мере отложено. Прошло полтора года, и русские подошли к Азову уже с флотом в составе двадцати трех галер и четырех брандеров, закрывших вход в устье Дона для турецких судов. Осада длилась меньше двух месяцев -- 18 июля 1696 года крепость сдалась.

Итак, если флотом своим Россия обязана поражению в первом азовском походе, то вот дальнейшей военной реформе -- разгромом, учиненным шведами под Нарвой через пять лет после взятия Азова. Любопытно, что изъяны, приведшие к обоим поражениям, оказались удивительно схожи: царя снова подвела спешка и тактическая неподготовленность. Снова мощная вроде бы армия под командованием иностранных офицеров на поверку оказалась наскоро обученной толпой новобранцев, взятых от сохи и в бою никогда не бывавших. Неудивительно, что шведский король Карл XII легко прорвал осаду и разбил русские войска.

После Нарвы шведы перестали относиться к России как к серьезному противнику и переключили большую часть своих армий на борьбу с Польшей, дав Петру передышку, столь необходимую ему для того, чтобы восстановить силы. Именно поражение заставило Петра вплотную заняться реформированием армии, а заодно и другими преобразованиями, способствовавшими созданию мощной армии. С каждым годом все больше и больше Россия превращалась в «мобилизационную империю», все силы которой уходили на военные победы.

В таком режиме страна прожила следующие полтора столетия. Случавшиеся время от времени послабления не изменяли сути: Россия, по выражению Василия Ключевского, -- страна, которая постоянно колонизируется. А колонизация без военных действий была почти невозможна.

Триумфальное шествие России закончилось в середине XIX века, как раз тогда, когда казалось, что остановить его уже ничто не может. Империя времен Николая I была главным гарантом стабильности в Европе, защитницей западных монархий от революций. И когда император в начале 50-х годов решил начать новую войну с Турцией с тем, чтобы Россия стала единственной владычицей Черного моря, а возможно, и Константинополя, он и его дипломаты и не думали, что европейские монархи решатся выступить на стороне иноверцев Османов. Однако к тому времени у Европы накопилось немало претензий к России, и западные державы совершенно не желали еще большего усиления ее влияния.

Крымская война стала одной из самых тяжелых страниц русской истории. Героизм, проявленный русскими армиями, лишний раз оттенял некомпетентность высшего командования и дипломатии. Как выяснилось, к войне страна была не готова чисто технически: элементарно не хватало современного вооружения, что в условиях войны фактически со всей Европой было смерти подобно.

Тем не менее, когда высшему руководству страны стала очевидна бесперспективность дальнейших боевых действий, и Александр II подписал мир, в обществе еще раздавались голоса в пользу продолжения войны. «Я ей сказала, -- писала одна из фрейлин о разговоре с вдовствующей императрицей, -- что все в отчаянии говорят, что императору дали, вероятно, наркотическое средство, чтобы заставить его подписать такие позорные для России условия. Я ей рассказала, как вчера в русском театре, где давали «Дмитрия Донского», в ту минуту, когда произносились слова: «Ах, лучше смерть в бою, чем мир принять бесчестный!», вся зала разразилась громом рукоплесканий и кликами, так что актеры принуждены были прервать на время игру... освистали актера, изображавшего в этой пьесе того, кто советовал заключить мир. Вот настоящая общественная демонстрация!»

Прагматики из высшего руководства страны, однако, игнорировали этот и другие акты патриотизма -- свидетельство прошедшей эпохи побед. Но на практике казавшееся национальной трагедией поражение неожиданно привело к не самым безрадостным последствиям. Уже в 1857 году, через год после подписания мира, в стране начался промышленный подъем. Связано это было с тем, что из-за демобилизации армии начался прилив рабочей силы на рынок труда, а предприниматели стали вкладывать накопившееся кредитные билеты, которыми государство оплачивало военные поставки, в строительство новых фабрик и заводов.

В свою очередь правительство, избавившись от иллюзий непобедимости России, решилось на масштабные реформы. Началась подготовка к отмене крепостного права и демонтажу петровского государства, механизмы которого, как выяснилось, успели изрядно проржаветь. Дети поражения строили новую Россию.

Следующие полстолетия после Крымской войны стали временем постепенного экономического подъема России. Однако противовоенная вакцина оказалась недолговечной. Уже в 1877 году разразилась новая русско-турецкая война, закончившаяся победой России и убедившая многих в том, что последствия поражения окончательно преодолены. И неудивительно, что, когда в начале XX века правительство страны столкнулось с большим количеством внутриполитических проблем, министр внутренних дел Плеве не придумал для их решения ничего лучше, как начать «маленькую победоносную войну».

В 1904 году началась русско-японская война. Подобно Петру I, Николай II ввязался в боевые действия, не слишком задумываясь над тем, насколько страна и армия к ним готовы. А готовность, мягко говоря, оставляла желать лучшего: война шла на Дальнем Востоке, в тысячах километрах от центра страны, соответственно обеспечение было крайне слабым. Поражение стало закономерным результатом неподготовленности к войне, недооценки противника и просчетов командования. Однако, в отличие от петровской эпохи, в начале XX века у России уже не было сил, чтобы изменить плачевную для нее ситуацию, сложившуюся после проигрыша. И передышки России никто давать теперь не собирался. Более того, тесно вплетенная в европейские интриги, она вынуждена была вступить в 1914 году в первую мировую войну, еще более тяжелую для страны, которая так и не успела закончить модернизацию.