В оценках самопровозглашения независимости Косово сторонники и противники такого решения забывают о двух самых важных взглядах на проблему, историческом и гуманитарном. Это вполне объяснимо: людям, особенно вечным рабам конъюнктуры -- политикам, просто очень трудно вписать свою короткую жизнь в общий контекст истории человечества.

Трезвый исторический взгляд аннулирует любые патриотические или идеологические резоны, исходя из которых одни страны поддерживают косоваров, а другие негодуют. Каждого государства когда-то не было и когда-нибудь не будет. Это и есть то, что мы привыкли называть «ходом истории». Никакие писаные нормы международного права, никакая фиксация на бумаге незыблемости границ не отменяют исторически сложных отношений одних народов с другими, появления новых и распада существующих больших и малых государств. Это такие же «физиологические», неотменимые, неизбежные процессы для человечества, как прием пищи для человека.

Вот здесь на помощь нам и должен приходить гуманитарный взгляд. Проблема не в том, признавать ли Евросоюзу и США независимость Косово, равно как не в том, признавать или не признавать России в «отместку Западу» независимость Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии. Проблема и не в том, станет ли Косово толчком к росту сепаратизма в мире. Проблема в том, чтобы в Косово не убивали сербов за то, что они сербы, чтобы не уничтожали расположенные там православные святыни (некоторые уже уничтожили без всякой косовской декларации независимости). В конце концов история Косово лишь довершает кровавый распад Югославии, во многом искусственной страны, объединявшей, мягко говоря, не слишком дружные между собой народы. А кровь там начала литься как раз из-за попыток силой пресечь сепаратизм.

Апелляция к нормам международного права в таких случаях бессмысленна. Даже не потому, что закрепленный этими нормами принцип территориальной целостности постоянно входит в непримиримое противоречие с правом наций на самоопределение. Просто надо понимать, что любое государство всегда меньшая ценность, чем населяющие его люди.

Сильные сепаратистские тенденции, существующие в относительно богатых странах -- Канаде, Испании, Бельгии, отчасти микшируются высоким уровнем жизни населения. Но и там бывает очень непросто удержать ситуацию в цивилизованных рамках: Квебек время от времени собирается отделяться от Канады мирным путем, в Бельгии валлонцы и фламандцы уже полгода не могут сформировать правительство страны, а баскские террористы до сих пор остаются главной угрозой безопасности Испании. Причем Баскония -- один из самых развитых регионов Испании, да и Квебек не является «нищим» в сравнении с англоговорящей Канадой. Тогда как Косово выглядит экономически весьма убого даже на фоне отнюдь не процветающей Сербии, хотя, пожалуй, богаче Албании, к которой край теоретически может присоединиться. Между тем стремление к отделению особенно сильно там, где исторически сложные межнациональные отношения накладываются на не слишком успешную экономическую ситуацию в метрополии. Бедного «бросить» легче, чем богатого.

Самая разумная реакция мирового сообщества на «косовский прецедент» -- создание экономических и военно-политических механизмов для предотвращения насилия в центре Европы. Жизнь людей, попавших в этот очередной водоворот истории, -- главная цель всей политики вокруг Косово. Повторимся, минимизация насилия не зависит напрямую от признания или не признания независимости этого сербского анклава. Международная изоляция или солидарный отказ от признания независимости самопровозглашенных государств сами по себе не делают подобные анклавы сговорчивее с метрополиями или цивилизованнее. Экономическая помощь, полицейский контроль, жесткие требования со стороны Евросоюза (на который Косово делает ставку как на главного потенциального союзника и защитника) к косовским властям руководствоваться базовыми демократическими принципами во внутренней политике -- вот набор механизмов, который призван обезопасить Европу от появления в ней «балканской Чечни».

Понятно, что руководство Сербии по политическим мотивам не может смириться с потерей Косово, как руководство Грузии -- с потерей Южной Осетии и Абхазии, как руководство России не смирилось бы с потерей своих кавказских республик. Но в истории иногда приходится мириться с неотвратимым, если нет никаких способов сохранить территориальную целостность. Потерять территории для политиков меньший позор, чем развязать кровавую бойню и уничтожать мирное население.

Выбор между государством и человеком, а он часто в истории вставал, встает и будет вставать перед политиками, -- очень трудный выбор. Обычно политики выбирают государство, обрекая людей на смерть. Если они научатся выбирать человека, только тогда и есть шанс, что географические условности (хотя бы сам факт неизбежной смерти каждого из нас делает весьма условной любую нашу национальную, политическую или социальную принадлежность) не будут препятствовать реализации главной задачи политики: обеспечению максимально долгой и безопасной жизни каждого из живущих.

Иллюзия мононациональной государственности как гаранта защиты прав и умножения мощи конкретной нации, увы, очень живуча. Но кто-то должен смотреть в более широкий исторический горизонт и строить политику на более гуманистических основаниях.

Россия сама буквально только что -- 17 лет для истории сущий миг -- пережила распад государства, ядром которого она была. Возможно, если бы советская власть не закручивала гайки и не проедала нефтедоллары, а сумела бы построить демократическую страну со свободной рыночной экономикой, этого распада и удалось бы избежать. Но при той политической и экономической модели, которую власть десятилетиями испытывала на живых людях, СССР был обречен. И как бы кто ни скорбел по утраченному «величию», страна, чья власть безвинно истребила миллионы граждан и не создала условий для достойной жизни подавляющего большинства населения, абсолютно объективно не смогла удержать искусственную лоскутную империю, объединявшую слишком разные народы.

Теперь можно посыпать голову пеплом, а можно использовать новый статус России, переставшей быть «тюрьмой народов», для создания на этой все еще громадной территории нормальной жизни. С Косово, несмотря на разницу в «габаритах» и исходных исторических данных, -- ровно та же ситуация.