Параллельно с крупнейшей в мире ярмаркой современного искусства «Арт-Базель--Майами-Бич» в Bass Museum курортного города Майами-Бич открылась российская выставка «Русские мечты» (Russian Dreams). Это третий визит отечественного искусства на престижную ярмарку. Самый амбициозный и шумный. Куратор директор Мультимедийного комплекса актуальных искусств Ольга Свиблова при поддержке MasterCard, фонда Михаила Прохорова и ЦУМа привезла искусство, которое незаметным не назовешь.

Внутри музея архитектор Юрий Аввакумов обустроил пространство мечты. Оно тормошит память конструктивистских утопий. С помощью технических модулей -- деревянных поддонов для переноса сельскохозяйственных продуктов -- Аввакумов вставил в анфиладу музея диагональный коридор. Поддоны из деревянных досочек-модулей превратились в его стены, высотой метра три. Они дисциплинируют мысль и задают четкий ритм движения. Эта пластическая режиссура очень важна, потому как явленные куратором Свибловой мечты весьма разные и строгой логике неподвластны.

Сразу отмечу: сравнение с самыми интересными проектами основной территории американского «Арт-Базеля» (которому кризис способствовал немало украшению: больше стало искусства экспериментального, молодого, меньше -- рассчитанных на толстые кошельки погонных метров Уорхола и Пикассо) российская экспозиция достойно выдерживает. По большей части Россия привезла искусство умное, интересно сделанное, способное к диалогу с лучшими опусами востребованных в мире художников.

Мастера, работающие с архетипами российских мечтаний, хорошо соотносятся с теми, кто полноценность высказывания видит в способности доверить зрителю собственный экзистенциальный опыт. В обоих случаях ожидания нарушались в основном успешно. Стереотипы понимания Russian не торжествовали. Некоторые проекты крушили эти же стереотипы на их же территории, на территории сувенирных брендов, например. Юрий Аввакумов привез макет мавзолея. Прекрасно, как же, знаем... Кремль, Ленин, революция, левое искусство, пожранное потом империей зла... Но мавзолей Аввакумова красив не просто как милый сувенир, собранный из готовых клише советской темы. Он красив вызывающе, нагло, тошнотворно и бессовестно. Потому как выложен из черных костей (пусть даже и игральных -- домино). Белые кружочки-ямочки в них заменены сверкающими стразами. Такой сувенир страшит не меньше, чем черепа со стразами infant terrible современного искусства Дэмиена Херста или рифмующиеся с образом декадентского романа Гюисманса "Наоборот" черепахи со стразами из недавнего проекта Трушевского «Сладкое». Антиномия маньеристических грез во все времена, от XVI века до советской утопии и далее: нарциссическое эстетство -- пошлость и лезвием между ними суета сует, черная меланхолия, смертная тоска.

Отлично оказались срифмованы работы Ростана Тавасиева, Никиты Алексеева, Леонида Тишкова, Бориса Бендикова. Ростан построил башню из кубиков памяти Третьего интернационала. Внутри каждого кубика синее небо. На последнем кубике строитель башни -- оранжевый зайчик. Кубики глядятся в живопись Никиты Алексеева с пронзительно нежными образами на тему дорогих сердцу вещей, а в стекле картинных рам отражается светящаяся «частная луна» Тишкова и Бендикова, история которой запечатлена в серии фотографий напротив.

Мечты о силе и бессилии помогли увидеть свет талантливым проектам Дмитрия Гутова и Алексея Костромы. Дмитрий Гутов приваренными к стальной проволоке патронами автомата Калашникова воссоздал партитуру фортепьянного трио Дмитрия Шостаковича «Памяти Соллертинского» (Иван Соллертинский -- музыковед, друживший с Шостаковичем и умерший в эвакуации в 1944 году). Алексей Кострома одел в птичьи перья настоящую пушку, оперенное дуло которой при приближении зрителя неожиданно опускается, как слоновий хобот. В обоих случаях внятно артикулирована тема десакрализации милитаризма и всяких игр в войнушку.

Космическую карту интересно разыграли Юлия Мильнер и Сергей Шутов. На видео Юлии Мильнер женское лоно совмещается с фотографиями космических галактик, кольцевыми туманностями, астрономическими пятнами и дырами. Художница шлет остроумный привет известной и некогда скандальной картине Густава Курбе «Происхождение мира», на которой женская вульва схожа с архетипическим природным ландшафтом. Сергей Шутов нарезал из колючей проволоки фигурки ракет и спутников. Сделал из них аппликацию на стене, сигналящую о том, что техобеспечение космических фантазий землян чаще делается в подневольных условиях, трудом зэков за колючей проволокой.

Мечты о сокровенном, невербализуемом, музыкальном и интимном явлены в инсталляциях Александра Пономарева, Александра Бродского, Владимира Тарасова. Александр Пономарев с помощью грозно шумящих машин сотворил конвейер дымовых колец, сверкающих, как нимбы, и своей бестелесной лучезарностью схожих с самой субстанцией dreams. Александр Бродский привез шарманку с макетом спального района советского города внутри. Покрутишь ручку -- заиграет музыка и закружит внутри стеклянного ящичка метель: душу забирает та же щемящая ностальгия, что нераздельна теперь с образами норштейновского «Ежика в тумане» (кстати, сам Бродский признался, что прообразом шарманки был стеклянный кубик, в котором был лес и ежик, а если потрясти -- внутри шел снег). Владимир Тарасов посвятил инсталляцию «Чушала» родителям и деревне Чушала у реки Пинеги, где родился его отец. Воссоздана комната в деревенском доме. Осенний пейзаж за окном. Звучат русские песни, протяжные, как говаривал Петров-Водкин, «до засоса сердечного». Чуткие американские зрители отыскали в «Чушале» что-то очень близкое своему фольклору.

Примечателен и тот проект, что, на мой взгляд, оказался аутсайдером. Это сделанные участниками группы AES+F фотопортреты мертвых людей, одетых компьютерным способом в дорогие наряды. Авторы считают серию чем-то вроде иллюстрации идей Николая Федорова о физическом воскрешении после смерти с помощью коллективных усилий искусства и науки. На фотографии глядеть неловко: будто подсматриваешь чужое горе. Да еще парадно сервированное. Если это комментарий к Федорову, то примитивный, как если бы метафизические трактаты взялись иллюстрировать позитивисты-передвижники, а не обращавшийся к идеям Федорова великий художник-духовидец Василий Чекрыгин, к примеру. Если это желание сделать вопреки почему-то надоевшей живущим в авторитарном обществе россиянам политкорректности, тогда барьер между изделием AES и зрителем ставит именно что базисная гуманистическая система ценностей. Многим претит слово «демократия» (в другом проекте выставки художника Андрея Молодкина оно нарочито заливается нефтью). Однако ничего лучшего в деле защиты прав Личности не придумано. И именно свободное и равноправное общество обязывает, например, уважать мертвых и спрашивать живых, согласны ли они после смерти стать участниками (анти)гламурного дефиле или нет. Если этого согласия нет, тогда ваши мечты будут мне пощечиной.

Вывалившийся из контекста проект AES+F тоже дал повод подумать о загадочности нашей и пределах мечтаний. Судя по отзывам иностранных коллег, сама драматургия выставки очень увлекательна. В день открытия в музей прибыли тысячи людей. Практически весь «Арт-Базель--Майами-Бич», включая самых авторитетных кураторов, директоров музеев, галеристов, художников, был на вернисаже. Уже поступили предложения сделать выставке Russian Dreams интересные мировые гастроли.