У выставки Юрия Альберта, Виктора Скерсиса и Андрея Филиппова на «Фабрике» три (выбирать зрителю) названия: «Витя и зайцы», «Фрагма, Прагма и Энигма» и т/о «Купидон». Да еще и витиеватый подзаголовок «Умозрительно-изобразительная инсталляция».

Название «Витя и зайцы» отсылает к стихотворению Некрасова о близком к святости деде Мазае. Что касается «Купидона», то почему бы творческому объединению так не назваться? Ведь многие богословы и философы считают, что эрос -- творческая сила бытия. С триадой «Фрагма, Прагма и Энигма» сложнее, но тоже понять можно. «Энигма» по-гречески -- загадка. «Прагма» -- труд. А «фрагма», если покопаться в словарях, связывается с «френос», обозначающим и некий нерв, ведущий к средостению человеческого тела, то есть к диафрагме, и ничто другое, как «душа» или даже «дух» (отсюда же шизофрения, «расщепление души»). То есть нам предлагают что-то с названием «Дух, Труд и Загадка». И это сильно. Не всякий художник отважится так назвать выставку.

Все три сотрудника т/о «Купидон» -- выдающиеся представители московского концептуализма. Это объединяет, в остальном они очень разные художники. У Альберта, многие годы делящего время между столицей РФ и Кельном, прочная репутация (оправданно или нет, другое дело) концептуалиста из концептуалистов, крайне жесткого и интеллектуального. Скерсис, часто наведываясь в Москву, уже давно живет в городке Вифлеем, Пенсильвания, а его творения еще с 70-х, поры работы с Михаилом Рошалем и Геннадием Донским в группе «Гнездо», пребывают в зоне меж панковским хулиганством и высоколобой рефлексией. Филиппов более всего известен благодаря сложным и рискованным внутренним исследованиям православно-византийской мифологии в условиях ветшающего Третьего Рима, после которого, говорят, ничего не будет, кроме Небесного Иерусалима.

Когда вместе собираются такие люди, несомненно, сыграют они что-то интересное. Так и получилось.

На выставке в «Пroekt Faбrика» есть все, что должно быть в современном искусстве, -- работа с пространством и с ветвящимися умственными и заумными контекстами, новые технологии и традиционная живопись, минимализм и избыточная фактурность. Как это все сочетается, непонятно, но как раз недоумение и делает выставку очень интересной.

В бывшем цехе, сейчас используемом в основном для театральных постановок, построен бассейн. На его волнах колышется обитый кумачом гроб, в нем фанерные зайцы-беляки (усики -- из веточек веника). По воде, будто ненюфары на полотнах Клода Моне, плавают белые пластмассовые палитры. Это Андрей Филиппов. Пруд с зайчиками обнесен кривым-косым дощатым забором, какой в России уже найти так же трудно, как в заокеанском Бетлехеме. По внутреннему периметру щелястого перистиля Скерсис чем-то вроде дегтя коряво намалевал вполне заборные рисунки, снабдив их текстами «Репин -- казел в лучшем смысле этого слова» и «Концептуальное искусство -- не искусство». Впрочем, как известно, тому, что написано на заборе, верить не нужно. А то повредишься -- как физически, так и умственно. Снаружи забора висят маленькие белые холсты Альберта, на которых черным аккуратно напечатано «Эта работа должна затмевать работы Йозефа Бойса. Ю. Альберт, 1981», «Эта работа должна быть такой же, как я буду делать через пять лет. Ю. Альберт, 1981», «Эта работа должна обобщать идеи всех моих работ. Ю. Альберт, 1981» и т.д., а к забору прислонены здоровенные картины Скерсиса, где на фонах, отдаленно напоминающих американский абстрактный экспрессионизм, дикой подростковой каллиграфией повторены черно-белые констатации Альберта насчет смысла его искусства. Со времен, когда Л.И. Брежнев еще был жив, изменилось, казалось бы, очень много, а на самом деле не так уж. Как известно, жизнь коротка, искусство долгосрочно.

Но и этого мало. В потемках под потолком, между чугунными фермами, тросами портального крана и свисающими хоботами театральных софитов, висят два панно с бегущей строкой. На одном -- очень умные размышления Альберта о смысле искусства, на другом -- цитаты из книги «Картины» Филострата Старшего, актуальные и ныне, хотя две тысячи лет назад эллинистический теоретик под картинами понимал не совсем то, что о них думают теперь.

И это еще не точка, если вы хотите знать, что такое концептуализм, но боитесь спросить. В одном из закутков зала идет видео «Карелия-2008», документация плавания на байдарке Альберта по озерам, речкам и болотам синеглазого края. Вот выудили двухаршинную щуку, вот опасный перекат, вот элегическая березовая роща, а вот блаженство поедания ухи, дивно пахнущей дымом костра.

Какой во всем этом смысл? Никакого, кроме поиска смысла. На это авторы указывают в тексте, напечатанном на пригласительном билете: «...Что такое творчество? Зачем тыкать зеркало в лицо искусства? Как метаматематический бред вспенивает логику смысловых искажений? В чем различие между пост- и метаконцептуализмом? Зачем все это нужно зрителям? И при чем тут зайцы? Вот такие вопросы встанут перед вами на этой выставке».

И качаются зайчики в гробу-лодочке на Летейских волнах. В них летят, как вселенский снег, стрелы Эрота. Зайцы думают о главном: о душе, труде и вопросах без ответа. Зрители, оставаясь за забором, вольны то ли думать, о чем им заблагорассудится, то ли стать дедами Мазаями и заняться спасением заячьих душ. Но в любом случае «умозрительно-изобразительная инсталляция» Альберта--Филиппова--Скерсиса, одновременно загадочная и крайне простая, поэтическая и студено-рациональная, оказывается одной из самых удачных московских выставок последнего времени.