На сцене Центра им. Мейерхольда дважды показали кукольное шоу для взрослых «Каприч'ио» (с подзаголовком «Двойной со сливками») курганского областного театра кукол «Гулливер». Оба раза билетов не продавали: московские гастроли что-то вроде случайной, мимолетной остановки. «Каприч'ио» принимал участие в III международном фестивале театра кукол «Чаепитие в Мытищах», а теперь возвращается домой. Спектакль анонсировался как событие («настоящее событие русского театра»), но куда симпатичнее он смотрится в роли спектакля-полустанка -- ты как будто вышел из душного вагона с прокуренным тамбуром, оглянулся ненароком, а вокруг русская пейзажная красота, смесь надрыва и тоски. Не то чтобы нигде такого больше не увидишь, кое-где природа гораздо более изобретательна и разнообразна, но здесь все равно нет-нет да и кольнет. Ворона пролетела через снежное поле, вдали в кажущихся игрушечными домиках зажегся свет, блеснула река -- если все эти наблюдения собрать в одном месте, как раз и выйдет «Каприч'ио», трогательное и по-детски простодушное размышление о мироздании.

На сцене сверкают огоньками, как новогодние гирлянды, полупрозрачные раздвижные ширмы; даже детали театрального механизма выглядят попавшими под действие волшебной палочки. На переднем плане деревенька, выросшая на холмистой местности; одни дома стоят чуть выше, другие чуть ниже. В глубине движущийся в течение всего действия задник, полоска земли, увиденная сверху: нарисованные леса, русла рек, расположившиеся у костра на отдых клоуны-туристы (колпаки и коротенькие ножки-ручки набросаны карандашом, а лица в прорезях полотна настоящие -- морщат носы и щурятся). Через сцену долго-долго бредет тряпичная белая лошадь-сороконожка, оседлавшие ее всадники помахивают фонарями и пускают мыльные пузыри. Домики с уютно горящими окошками вдруг начинают шевелиться, земля под ними -- отрез черной ткани -- вздыбливается и оказывается плащом на плечах огромной фигуры. Она сверкает лезвием косы и уходит, унося с собой заодно и всю деревеньку.

Авторы спектакля ссылаются, объясняя название, на словарь иностранных слов: capriccio -- «инструментальная пьеса свободного построения, виртуозного характера, в эффектном стиле, изобилующая неожиданными оборотами». Здесь действительно нет сквозного сюжета, каждый раз меняется музыка, а постоянные персонажи, вроде Пьеро и небритого горбуна с вороненком на горбу, кажутся не более чем совпадением. Они появляются в нескольких сценах, но так же легко и исчезают, связывая действие лишь условно, всего лишь делая вид, что связывают. Единственным способом связи, который удалось вычислить, является неоднократное повторение не очень оригинальной, но довольно правдоподобной мысли о нерасторжимости жизни и смерти. Например, когда из-за кулис выезжает гигантская кукла с головой в виде черепа, под ее пальто обнаруживается клетка, а в ней два мима, тут же принимающихся дурачиться и строить друг другу рожи. Или когда из реки вылавливают скелет странного существа, оно тут же кидается в эротический танец со стоящей по соседству девушкой, шевеля в такт ребрами и хвостом, похожим на жало.

Все эти фантазии принадлежат одному человеку -- челябинского художника Виктора Плотникова попросили поставить спектакль к юбилею театра. То есть сначала попросили Вячеслава Полунина, чтобы получилось что-нибудь волшебное в его духе, а тот посоветовал обратиться к Плотникову, оформлявшему «Снежное шоу». Хотя в последние годы Плотников занимался немного другим театром (его семейный подряд «Белый козел» -- сам художник, жена и дочка -- устраивал кукольные, умещающиеся на столе представления), он сделал ставку на проверенное сочетание лицедейства, детской непосредственности, сказочных кукол и вещей -- летящих по леске ангелов, скачущей картонной ванны и прыгающих мячей-комет. Единственная загвоздка в этом волшебном мире -- прорехи, когда, например, дирижабль, проплывающий над головами зрителей, не надувается до конца или из-под юбки куклы выглядывают колесики и ноги актеров. В том, чтобы сделать вид, что ничего не произошло, нет ничего сложного, но сделать вид, что тебе снится сон, когда всего лишь слегка прикорнул, гораздо сложнее. Даже тогда, когда сны и герои этих снов отчаянно стараются присниться.