Признание Россией Абхазии и Южной Осетии было встречено ликованием в обеих республиках. Но очевидно, что у них разные цели в пути, вехой которого стало решение Дмитрия Медведева. Абхазия держит курс на независимость, Южная Осетия -- на интеграцию с Россией.

До распада СССР Абхазия имела статус автономной советской социалистической республики, а Южная Осетия была лишь автономной областью. В 1990 году Южная Осетия объявила себя республикой, а когда Грузия вышла из СССР, провозгласила независимость. В январе 1991 года Грузия впервые попыталась взять столицу мятежной автономии под военный контроль.

До лета 1992-го республика остается сплошной линией фронта между осетинскими и грузинскими селами. Вчерашние соседи не столько воюют, сколько упражняются в жутких способах взаимной мести. Из республики бежит не менее 10 тыс. грузин. Около 60 тыс. осетин покидают Южную Осетию и внутренние районы Грузии и уезжают в Осетию Северную, где к 1992 году как раз зреет конфликт с Ингушетией.

Беженцы создают дополнительную нагрузку в зоне этого противостояния: они селятся там, где хотят жить ингуши. Участники боев с Грузией не остаются в стороне и во время осетино-ингушских столкновений в октябре 1992 года. В самой Южной Осетии к этому времени удается достичь прекращения огня: в конце июня 1992 года туда входят российские миротворцы. На референдуме 1992 года ЮО подтверждает решение о независимости и стремление войти в состав РФ -- за отсутствием СССР.

Абхазия тоже отказывается выйти из состава СССР вместе с Грузией. Сначала там просто двоевластие: абхазские депутаты местного верховного совета заседают в одном крыле правительственного здания, а грузинские -- в другом. Двоевластие отражает демографический паритет: абхазов, армян, русских, греков и представителей других меньшинств в Абхазии на тот момент было примерно столько же, сколько и грузин. Несмотря на стремление Абхазии к суверенитету, ситуация на тот момент еще не выглядит тупиковой, но становится таковой в августе 1992 года, когда Госсовет Грузии принимает решение ввести в автономию войска, которым поручена охрана железной дороги. Дорога имеет стратегическое значение: помимо линии Махачкала--Баку это единственная железнодорожная ветка, связывающая Россию с Южным Кавказом.

Войска неожиданно легко берут под контроль почти всю Абхазию. Абхазские власти сохраняют контроль лишь над Гудаутой, где на старой советской базе начинают концентрироваться сепаратистские силы, негласно поддерживаемые Россией и открыто -- Конфедерацией народов Кавказа. Если рядом с южными осетинами стояли в основном лишь осетины северные, то рядом с абхазами воюет почти весь Северный Кавказ. Военно-морскими силами Абхазии командует дагестанский лакец Али Алиев, а корпусом добровольцев-конфедератов -- молодой чеченец Шамиль Басаев.

В сентябре 1993 года абхазы и конфедераты выбивают грузин из Сухуми. Под формальным контролем Грузии остается только верхняя часть Кодорского ущелья -- изолированный горный район, населенный в основном сванами, которые также провозглашают независимость от Тбилиси в 2006 году -- в ответ Михаил Саакашвили занимает Кодори войсками, и они остаются там до нынешнего августа.

Из страха перед местью абхазов или под их прямым давлением Абхазию покидают не менее 230 тыс. этнических грузин. С апреля 1994 года в Абхазию вводятся миротворческие силы под эгидой СНГ.

В начале 2004 года могло показаться, что интегрировать в Грузию Южную Осетию вслед за Аджарией не составит труда. Это Абхазия превратилась в ломоть территории, начисто отрезанный по реке Ингури и очищенный от грузинского населения. А в Южной Осетии сохранились целые анклавы с грузинским населением и вполне проницаемая граница. Через нее по Транскавказской магистрали, идущей из североосетинского Владикавказа в Гори через Рокский туннель, перемещалось огромное количество грузов. После того как в Абхазии образовался непроницаемый транспортный тромб, а железную дорогу к востоку от Сухуми вообще разобрали, Рок остался единственной дорогой, связывающей Грузию с Россией, кроме Военно-Грузинской дороги через Крестовский перевал, использование которого затруднено зимой.

На фактической границе Грузии и Южной Осетии, в Эргнети, вырос огромный оптовый рынок, на котором продавали все, от бензина до колбасы. За продуктами сюда съезжалась половина Центральной Грузии, а торговали рука об руку осетины и грузины, и не было лучшего способа сгладить постконфликтные противоречия, чем этот общий бизнес. К 2004 году эксперты почти в один голос называли Южную Осетию первым из закавказских конфликтных регионов, готовым «выйти на политическое решение о статусе».

В итоге когда Михаил Саакашвили, стремящийся подчеркнуть таможенный суверенитет своей страны, поставил за Эргнети таможню, убившую рынок, в Цхинвали стали иронически поднимать тосты за грузинского президента, который спас таким образом идею независимости. С лета 2004 года Цхинвали вновь стал подвергаться обстрелам.

В ноябре 2006 года Южная Осетия переизбрала Эдуарда Кокойты президентом и еще раз подтвердила независимость на референдуме. Одновременно в грузинских селах прошло альтернативное голосование: президентом ЮО по версии Тбилиси стал бывший сепаратистский министр обороны Дмитрий Санакоев, а грузинские анклавы признали суверенитет Тбилиси. Но уже тогда появились признаки того, что Россия рассматривает возможность признания Южной Осетии. Когда заглох Транскам, вся социально-экономическая структура республики стала дотироваться из Москвы, поскольку самостоятельных источников дохода у ЮО не осталось. Это еще можно было бы считать актом гуманизма, как и раздачу российских паспортов, заменивших аннулированные советские и давших возможность жителям республики выезжать за ее пределы. Но с севера к Цхинвали потянули нитку газопровода, чтобы сделать газоснабжение независимым от Грузии. А Кемеровская область, к примеру, принялась за долгосрочный проект реставрации полиметаллических рудников в югоосетинской Квайсе.

Теперь Южная Осетия находится примерно в таком же состоянии, как Абхазия в 1993 году. Значительная часть грузинского населения покинула ее территорию. Части грузинских сел вообще больше нет -- как пояснил Эдуард Кокойты, «мы там все выровняли». Грузинский проект альтернативной администрации Дмитрия Санакоева начисто утратил смысл.

Грузия, возможно, сохранит за собой Ахалгорский район Южной Осетии и часть прилегающих к нему сел, но эту территорию в Цхинвали, положа руку на сердце, давно считают потерянной. Зато на остальной территории теперь не будет никакой этнической чересполосицы, объездных дорог и блокпостов грузинской полиции. Там скорее всего появятся российские военные. Свет и газ ЮО будет получать с севера. Несмотря на естественную ландшафтную грань Большого Кавказа, она окажется полностью подключена к России и станет просто еще одной дотационной кавказской территорией со всеми вытекающими финансовыми последствиями, приятными для местной элиты.

Москва, видимо, планирует еще торговаться с Западом по поводу своего военного присутствия в ЮО и ее собственного статуса. Но в нынешних условиях, сказав «А», то есть пойдя на признание республики, следует сказать и «Б», то есть включить ее в состав России, как она просит с 1992 года. Это хотя бы позволит контролировать расходы с помощью прокуратуры и Счетной палаты.

После ухода грузин в признанной Россией Южной Осетии осталось едва ли больше 100 тыс. осетин. Это примерно пятая часть осетинского этноса -- другие четыре пятых живут в Северной Осетии, это 63% от ее 700-тысячного населения. Осетины давно вынашивают идею воссоединения Осетии. Несложно представить себе обстоятельства, в которых дела России на преимущественно мусульманском Северном Кавказе пойдут не так гладко, как сейчас, и тогда независимая Южная Осетия может быстро оказаться полюсом притяжения для Северной. Включение ЮО в состав России уменьшит такую вероятность. В любом случае Осетия останется цивилизационным мостом, соединяющим христианские культуры к северу и к югу от Кавказа, и сохранит шанс стать зоной приграничного сотрудничества РФ и Грузии при нормализации их отношений.

У Абхазии в России нет таких близких связей, как у Южной Осетии. Абхазы этнически близки живущим в России кабардинцам, черкесам, абазинам, адыгам и шапсугам, но среди абхазов гораздо менее распространен ислам. Это, впрочем, не помешает этническим родственникам абхазов в России сделать свои выводы из признания абхазского суверенитета и вновь, как и в 1990-е, задуматься, насколько прочна собственно российская территориальная целостность.

Но в нынешних относительно благоприятных для России условиях это не так важно, как общая ориентация самой Абхазии на обретение независимости.

Россия, бесспорно, останется основным рынком сбыта абхазской сельхозпродукции, основным поставщиком туристов на абхазские пляжи, гарантом абхазской банковской системы, потенциальным разработчиком угля в Ткварчели, нефти у побережья и даже возможным покупателем стройматериалов для Олимпиады в Сочи, если, конечно, признание Абхазии не приведет к отмене этого амбициозного проекта.

Но отношения Абхазии с Россией всегда были далеко не однозначны, а кроме России она довольно активно развивала связи, к примеру, с Турцией, где есть большая абхазская диаспора. Россия хотя и помогала Абхазии деньгами и по государственной линии, и в виде частных инвестиций, только в этом году официально вышла из экономической блокады республики, которую еще в 1994 году ввело СНГ по предложению Грузии.

В 2004--2005 годах Россия очень неаккуратно вмешалась в президентские выборы в Абхазии, пытаясь «протолкнуть» кандидата, которого кремлевские силовики видели единственным надежным гарантом сохранности российских военных и финансовых интересов. Эти выборы поставили Абхазию на грань гражданской войны. Победил на них в итоге другой кандидат -- нынешний президент республики Сергей Багапш.

Конкурирующая фракция сумела занять ряд важных постов в его окружении -- вице-президента, министра обороны, министра иностранных дел. Тем не менее г-н Багапш существенно самостоятельнее по отношению к своим московским партнерам, чем его югоосетинский коллега. Даже в условиях августовского кризиса, сорвавшего окончание курортного сезона, но давшего Абхазии контроль над Кодори, он старался сохранять максимально сдержанную и взвешенную позицию. Не зафиксировано ни одного факта репрессий по отношению к грузиноязычному населению Галльского района. В Кодори вчера уже назначили гражданскую администрацию вместо военной комендатуры.

Сергей Багапш постоянно подчеркивает, что Абхазия намерена строить цивилизованное, демократическое и, что немаловажно, демилитаризованное государство. Он явно заботится об абхазском имидже, рассчитывает, что суверенитет уже в ближайшем будущем признает еще десяток стран, и с интересом будущего участника рассуждает о необходимости реформирования общеевропейских и международных институтов. Абхазия готова интегрировать свои законы с российскими и ждет российских инвестиций, но она слишком хорошо знает особенности внутреннего российского устройства, чтобы стремиться стать частью России.