Юбилей взбудоражившего Россию аномального явления под названием «падение Тунгусского метеорита» (или болида, болид -- имеющее форму огненного шара яркое межпланетное тело, сгорающее в верхних слоях атмосферы) можно и нужно проводить азартно и талантливо. Фонд Михаила Прохорова, Сибирский федеральный университет, Красноярский музейный центр все сделали правильно. Предложили поразмышлять о случившемся в бассейне сибирской реки Подкаменная Тунгуска 30 июня 1908 года как о событии, имевшем прежде всего значение культурное. Что такое этот метеорит, из чего он сделан, каково его происхождение, был ли он вообще, в конце концов, -- это проблема узкоспециальная. Куда важнее тот резонанс, что вызвало его падение в самосознании культуры. Ведь комета над тайгой фактически открыла XX век и стала символом радикальных процессов в способе мыслить и творить. Одной из книг Юрия Лотмана, завершившей двадцатый век не номинально, а вполне феноменально, стала вышедшая в 1992 году монография «Культура и взрыв». В ней Юрий Михайлович весьма убедительно рассказывает о законах смены культурных парадигм, культурных семиозисов. Законы эти основаны не на принципе эволюции, а на принципе семантического взрыва, разрушении устойчивых канонов языка, смысловых границ, высшем творческом напряжении, в свете которого Истина сияет во всей своей не улавливаемой расчетливым интеллектом цельности. Не зря же Лотман элегантным комментарием своих суждений выбрал стихотворение Блока «Художник», где есть такие строки: «Длятся часы, мировое несущие, // Ширятся звуки, движенье и свет. // Прошлое страстно глядится в грядущее. // Нет настоящего. Жалкого -- нет». Такой создается вполне себе адекватный образ явления огромного болида уже не в атмосфере, а в ноосфере цивилизации.

По принципу чреватой неведомыми смыслами взрывной смеси разных языков, стратегий культуры и была смоделирована программа «Тунгусское вещество», что проходила в Красноярском музейном центре с 27 по 29 июня. Подготовленная Ириной Прохоровой и Сергеем Сазоновым научная конференция была выстроена в соответствии с логикой парадоксов. Многомудрые сообщения астрономов, биологов, физиков о субстанции вторгшегося в тайгу небесного тела и природных последствиях этого вторжения уступали место рассказам о мифопоэтической и парарелигиозной составляющих «тунгусского вещества». Историков культуры сменяли филологи, которые рассуждали о катастрофическом дискурсе в русской литературе XX века, от футуристов до Владимира Сорокина. Художник Александр Пономарев на примере своих масштабных инсталляций и перфомансов (исчезновение океанического острова в искусственном тумане, раскрашенные подводные лодки, всплывающие в фонтанах Лувра и в Москве-реке, многотонная волна, гонимая человеческим дыханием) рассказывал о великой роли «закономерной случайности» как двигателя творческого процесса.

Подобной закономерной случайности, сознательному нарушению языковых табу и норм посвящена выставка в музейном центре. Пономарев раскачивал шар, похожий на маятник Фуко, который валил ряды струганных досок совершенно по такому же «радиальному принципу», что был зафиксирован экспедициями в случае поваленного таежного леса в районе аномалии. Благодаря шарнирам «лесок» Пономарева то валится, то встает. Событие столетней давности репродуцируется культурной памятью вновь и вновь. С кинетической инсталляцией Александра Пономарева в активном диалоге находится работа Дмитрия Каварги «Флуктуация пространственных массивов». На струнах лежат листы пластика в форме модели Земли, измененной метеоритом. Через трещины пробиваются полоски света. Иглы-деревья содрогаются от низкочастотных вибраций, устроенных с помощью встроенных динамиков. Тревожно, однако, и жутко интересно. Красноярский художник Виктор Сачивко на сверкающие по принципу стробоскопа белые лампы, вмонтированные в ряд по периметру комнаты, посадил забавные фигурки из пластика -- парафраз традиционной резьбы северных народов по кости мамонта. Число ламп и фигурок по понятной причине сто. Фигурки напоминают мультяшных героев из «пластилиновых» серий и ассоциируются с беззащитными и трогательными то ли аборигенами, то ли инопланетянами, попавшими в зону «турбулентности» (уфологический топик Тунгусского метеорита разработан писателем А. Казанцевым в 1946 году; в рассказе «Взрыв» выдвинуто предположение, что над тайгой потерпел крушение инопланетный корабль-зонд на ядерном горючем). Сергей Шутов вспомнил другие научно-фантастические истории, в частности космический корабль «Астра» из советского фильма. Астра в виде звездного цветка собрана из бревен в форме поваленной тунгусской тайги.

Не менее активны в общении с культурной памятью и столь же зрелищны, пластически убедительны проекты, обыгрывающие «гений места» самого Красноярского музейного центра. Ведь созданное в 1982--1987 годах главным архитектором Красноярска Арегом Демирхановым гигантское здание в стиле интернационального модернизма было не чем иным, как последним в Советском Союзе (и в мире, наверное) Музеем Ленина. Сегодня постоянная экспозиция с документами о жизни Ильича неотделима от темы случившегося взрыва в общественном сознании. Похожий на ассирийский зиккурат гигантский ступенчатый музей выброшен культурой в то же самое пространство симультанно сверкающих мифов и метафор, что и тунгусское явление столетней давности. Для творческих людей музейный центр тоже зона генерации необычайной творческой энергии. С культурной памятью талантливо работает Валерий Кошляков. На платформе аванзала музейного комплекса, напоминающей пропилеи во Дворец съездов, он установил свой «саркофаг» -- руины советских артефактов и архетипов, от памятника Ленину до маленького привокзального кафе, трактора, башни заброшенного элеватора. Все из картона, все рваное и обшарпанное. Все великолепно рифмуется с постсоветским ландшафтом за окнами музея. Молодые художники из Краснодара Андрей Блохин и Егор Кузнецов предприняли диверсию прямо внутрь былой постоянной экспозиции музея. В диораме «Старая Россия» с куклами крестьян, купцов и промышленников таинственно дышат горы из полиэтиленовых мешков, сияющих алым и синим, сдувающихся и раздувающихся попеременно. Фантомы Тунгуски переформатируют память культуры. Так же, как переформатируют ее и компьютерные фотоколлажи уфимского художника Рината Волигамси. 24 изысканно стилизованных под старые фотодокументы имиджа предлагают погрузиться в альтернативную мифологию тунгусской аномалии. Оказывается, у брата Владимира Ленина был близнец, Сергей, который снаряжал экспедиции в эпицентр падения метеорита с целью получения священного огня «Великой Искры». Фото фиксируют этапы большого пути Сергея Ленина по Сибири. Судя по всему, сила метеорита позволила Сергею Ильичу обращать всех в образ и подобие себя и брата. Даже маленькая дочка его -- с бородкой, усиками и узнаваемым прищуром хитрых глазок.

Территорию сегодняшних мифов сознания исследовали участники голландско-немецко-британской группы GOB SQUAD. В артпрограмме конференции демонстрировался снятый ими фильм о прогулках четырех друзей по Красноярску в ночь музеев 18 мая. Работа сделана в жанре тотального кино, без монтажа. Герои фильма примеряют на себя разные расхожие амплуа (в том числе дамский угодник, супергерой) и отважно заводят беседы с гуляющими красноярцами разных возрастов (чаще -- молодежью). Трудности перевода не мешают жителям весело подыгрывать концептуальным тестам на выявление стереотипов поведения с целью дальнейшего их преодоления. Легкий и обаятельно-артистичный фильм.

Художественная программа междисциплинарной конференции сделана куратором, заместителем директора Красноярского музейного центра Сергеем Ковалевским. На энтузиазме сотрудников музея держится вся новая жизнь упавшего в смутные мифы нашей страны бывшего ленинского музея. Существующая с декабря 1995 года Красноярская биеннале в содержательном плане может дать фору московской. В перспективе новые проекты и освоение неведомых, порой просто фантастических пространств и Сибири в целом, и последнего ленинского мемориала в частности.