Единственный не французский спектакль на идущем сейчас фестивале «Другого театра» -- «Дом Бернарды Альбы» Лорки в постановке швейцарского театра «Англеданж». Его режиссер, имеющий русские корни Андреа Новиков, придумал сделать из трагической пьесы Лорки кукольный гиньоль, но только кукол у него изображают живые актеры. Точно, как делают в современном кукольном театре, он закрыл сцену щитом, в котором оставил прямоугольное «окно» в пространство, где и живут героини -- маленькие уродливые человечки с коротенькими ручками. Нижняя часть тел актеров закрыта щитом, верхняя одета в короткие платьица, руки спрятаны в широкие рукава, и женщины, передвигаясь, смешно трясут плечами, будто семенящие марионетки, задевающие подолами «пол». И все же больше они похожи на крупноголовых карлиц, чем на кукол.

Спектакль получился изобретательным и страшновато-красивым. Окна, у которых сидят одиноко стареющие девушки, обозначены световыми четырехугольниками на рядах прозрачных занавесей, придавая маленькой сцене глубину. Сумасшедшая старуха-мать мрачной вдовы Бернарды появляется за задней полупрозрачной завесой смутно-поэтической фигурой невесты и теневым театром, а тени ее протянутых рук тянутся, как бесконечные ветви. Руки вообще очень важный образ для режиссера: коротенькими ручками в широких рукавах старые женщины хлопают, как курицы, и голоса их в это время превращаются в куриное квохтанье, но когда юная Адела тянет руки к светящемуся звездами небу, они выпрастываются из рукавов длинные, будто раскладные телескопы. Сцену, где две сестры, сидя в крошечных комнатках, переговариваются через стенку, режиссер и вовсе сделал нарисованной: актеры, как на курортных фотографиях, лишь вставляют головы и руки в дырки на живописном холсте, чтобы стать девушками, скорчившимися в комнатушках-коробочках.

И все же, несмотря на изобретательность, кажется, что эффектный «кукольный» прием по отношению к магической и страстной пьесе Лорки не работает. Да, смотреть на этих запертых в доме уродливых девушек, увядших, не расцветши, страшновато и смешно, а то, что некоторых женщин играют мужчины, добавляет им комичности. Да, героини в традиционных испанских костюмах, с густо вымазанными краской лицами, с дергаными движениями и напряженными писклявыми голосами, похожи на кукол. Ну и что? Никакого приращения смысла не происходит, и то, что выглядело бы многозначным, если бы спектакль был и вправду кукольным, кажется однообразным, обедненным, недоигранным, если кукол изображают люди. И когда в финале мы видим висящее в петле тельце самоубийцы Аделы, решившей, что застрелен ее любимый, никакого катарсиса не происходит. Все же было не по-настоящему -- так, эффектные картинки.

Впрочем, все это совсем не значит, что привозить из Швейцарии спектакль Новикова Театру наций не стоило, очень даже стоило, ведь таких придумщиков в нашем театре почти не бывает. Ну и почти по анекдоту: «Во-первых, это красиво».