Балетное лето обычно начинается позже календарного -- тогда, когда солидные театры закрывают сезон. После чего и начинается эта пора немыслимых халтур, чахлых лебединых стай и рекламы, рассчитанной на впервые посетивших столицу деревенских жителей. Но в этом году распорядок нарушен: еще в полную силу работает Музыкальный театр, еще только готовит последнюю в сезоне премьеру Большой, а нас уже порадовали типично летние визитеры. На этот раз из США.

У Балета Нью-Джерси -- труппа в два десятка человек (в большинстве своем -- выпускники российских провинциальных школ), репертуар, состоящий из сочинений американских хореографов второго-третьего ряда, и простодушный девиз: «Так много радости. Так близко к дому». Балет Нью-Джерси и танцует простодушно, раз за разом воспроизводя в похожих друг на друга сочинениях атмосферу сельской танцплощадки. Ну да, вот кокетничающие девицы (но бедро выставляется не слишком, а то что подумают соседи?), рядом старающиеся привлечь их внимание парни (шоферы, ковбои -- по манерам как-то так). Выходы по очереди -- естественное танцсоревнование, но без смертельного блеска высокого балета -- очевидно, все понимают, что это только забава. Настоящее содержание жизни где-то за пределами этой танцплощадки, и никто не будет убиваться, чтобы сделать па как можно лучше. Но если артисты, явно привыкшие быть первыми парнями глухой деревни, еще заслуживают снисхождения, то организаторы тура, подставившие их совершенно жестоко, -- ни в коей мере.

В пресс-релизах, где труппу NJB попросту называют «легендарной», «уникальной», входящей «в десятку основных трупп классического балета», его «жемчужиной», обещали хореографию Джеральда Арпино, одного из американских мэтров, что сочинил балет о виллисе -- Ольге Спесивцевой на двадцать лет раньше Бориса Эйфмана, и миниатюру Виктора Плотникова -- донецкого уроженца, аккуратно встраивающегося в неоклассический стандарт. Ни того ни другого не было -- и слабенькой труппе не удалось скрыться за значимой хореографией. Дуэт Belong в хореографии Норберта Весака (лучшее, что было показано) более всего напоминал акробатический этюд годов этак 1930-х: мужчина и женщина принимали картинные позы, расходились и снова сплетали руки -- заявленная в названии принадлежность была целомудренной, как довоенное кино.

Что касается организации тура (а труппа посетила уже Петербург и собирается осчастливить несколько городов российской провинции), то организаторы будто специально издеваются над гостями. Объявляющий номера диктор старается произносить иноземные имена с прямо уж таким американским акцентом, ставя при этом в русском слове «досуг» ударение на первый слог, и утверждает, что труппа равна New York City Ballet, American Ballet Theatre и Балету Сан-Франциско одновременно. В зале начинается хихиканье. Сэкономили продюсеры на всем: на воспроизведении музыки (фонограмма звучала так, будто ее проигрывали на старинном кассетном плеере), на нормальном заднике (висела косая тряпочка, и свет был выставлен так неаккуратно, что были видны актеры, готовящиеся к выходу или уже покинувшие сцену). Представить себе такую гастроль можно было в начале девяностых, когда публика еще «съедала» все подряд, лишь бы из-за границы. Сейчас перед началом в зале сидело человек двести, и лишь после третьего звонка в двери хлынул огромный поток бабушек, которых пустили бесплатно. Понятно, что организаторы (представленные косноязычным диктором как фирма Show Life Production) не заработали ничего. Ни денег, ни славы. Вопрос, зачем вообще они это все делали, остается без ответа.