Чем отличаются солидные анимационные фестивали от столь же солидных театральных, так это публикой. И если на театральных, особенно оперных, аудитория главным образом пожилая и богатая, а на драматических тоже вполне состоятельная интеллигентная взрослая публика, то на анимационных, даже таком важном, как Аннеси (расположенном недалеко от Авиньона, имеющего тот же вес среди театральных фестивалей), главная публика совсем молодая. И дело не только в том, что в Аннеси есть отдельный конкурс студенческих и дипломных фильмов и сюда съезжается больше полутора тысяч учеников разнообразных художественных, дизайнерских, мультимедийных и киношкол, дело в том, что анимацией интересуются главным образом молодые, и это очень влияет на атмосферу фестиваля.

Очаровательный, тишайший городок на берегу озера, со старинными дворцами и каналами, чьи ограды обвешаны ящиками с цветами, место, куда любят переезжать жить состоятельные пенсионеры из Франции и Швейцарии, на одну июньскую неделю становится забит молодежью. Уезжающие и приезжающие студенты с рюкзаками и гремучими колесными чемоданами ходят по улицам толпами, кишат как в муравейнике, сидят на лестницах и на полу и толкутся у киосков в большом фестивальном центре Бонлье. Они восторженно свистят и улюлюкают, встречая представляющего главные показы дня артдиректора фестиваля Сержа Бромберга (который в связи с тем, что в фокусе нынешнего смотра -- индийская анимация, выходит на сцену в длинной индийской рубашке), а до показа они без конца пускают по залу самолетики, сложенные из программ. Бумажные самолетики уже даже входят в официальный фестивальный образ и появляются в специальных роликах-заставках. Кстати, фестивальные заставки этого года (обещано, что каждый день будут новые), тоже студенческих рук дело. Их по специальному заказу сняли в лучшей французской анимационной школе -- парижской «Гоблен», и стоит услышать, как вопит зал, встречая уморительную полутораминутную рок-оперу, представляющую многочисленных спонсоров и партнеров фестиваля.

Фестивальные показы идут с десяти утра до полуночи на девяти площадках, включая Гигантский экран под открытым небом на огромном поле рядом с фестивальным центром, где можно смотреть кино, сидя прямо на траве. Плюс с девяти утра начинают работу разнообразные выставки, «круглые столы», встречи с создателями фильмов и дискуссии (особенно хочется послушать, что будут говорить на конференции с участием Билла Плимптона о том, как делать низкобюджетную полнометражную анимацию). Разобраться, что именно стоит смотреть, не так легко -- знаменитых имен режиссеров и студий в программе много, но что-нибудь потрясающее всегда может прийти от совершенно неизвестного автора, и зрители массу времени проводят, разложив разноцветный фестивальный портфельчик с буклетами и составляя себе расписание, а потом судорожно меняя его в соответствии с новыми слухами.

Мой первый фестивальный день начался с программы студенческих фильмов. Тут ничего особенно потрясающего не было, хотя все картины были весьма профессиональными и разнообразными -- от сделанной в готическом духе кукольной бельгийской картины «Марго» о девушке, переживающей смерть возлюбленного, до очень стильной бессюжетной японской ленты «Рекордер», «записывающей» картинки, возникающие в памяти, как на полях тетради. В этой программе главными были несколько традиционных для молодежи тем: любовь, одиночество, сложности самоидентификации (забавный британский фильм о неврозах «Как я, только лучше»). И социально-критические сюжеты, например экологические южнокорейские: сентиментальная «Черная собака» и жестко сатирический Eden или политический канадско-мексиканский сюжет «Для тебя, мой народ» о лживости и преступности закулисных действий некоего публичного политика.

На втором сеансе я смотрела фильм из конкурса полного метра -- вполне милую детскую сказку «Ноктюрн», снятую двумя молодыми испанцами (Адриа Гарси и Виктор Малдонадо) совместно с Францией. Картина про малыша, который боялся темноты, но с помощью фантастических друзей победил монстра, уничтожающего свет, была снята по классическим диснеевским сценарным лекалам, но со стильной и не слишком сладкой графикой в приглушенных «ночных» тонах.

Зато на третьем сеансе был настоящий сюрприз: независимый полнометражный фильм американки Нины Палей «Сита поет блюз», снятый ею в одиночку, демонстрировал такую легкость, юмор и свободу в обращении с поп-культурой и стереотипами разных времен, что зал хохотал не переставая. Нина взяла фрагмент сюжета из индийского эпоса «Рамаяна» (про Раму и его возлюбленную Ситу, украденную похотливым чудовищем) и сделала кино, в котором рамкой служит история любви и разрыва современной нью-йоркской пары, где молодой человек уехал работать в Индию. А внутри под непринужденное обсуждение двух мужчин и женщины истории Рамы и Ситы (на запись реального современного разговора режиссер положила анимацию трех классических чернофигурных индийских силуэтов) идут три параллельные уморительнейшие иллюстрации этого сюжета, сделанные из намеренно наивного «оживления» традиционных индийских картин, более современных сахарно-попсовых и совсем примитивных, в духе американской анимации двадцатых годов, где Сита поет блюз голосом певицы того времени. Фильм этот, понятное дело, слишком лукаво интеллектуален, чтобы выходить в широкий прокат, но я бы много дала, чтобы можно было показать его в Москве ограниченным прокатом или хотя бы на фестивале.

Вечером было официальное открытие Annecy-2008. В главном зале, набитом продюсерами, аниматорами и гостями со всего мира, произносили совсем немного речей. Вместо них открытием служила предпремьера израильской (снятой совместно с Германией и Францией) картины Ари Фолмана «Вальс с Баширом», рассказывающей о давней резне в Бейруте голосами случайно спасшихся тогда бывших израильских солдат. Фильм, вроде бы отмеченный в Канне, представлял собой страннейшее зрелище -- сделанную анимационными методами стилизацию документального телефильма, где главное время отдано разговорам главного героя с разными людьми (титры указывают, кто они такие) с небольшими флеш-бэками. То есть просто «говорящие головы» в интерьерах собственных квартир, где единственное, что могло бы быть интересно с точки зрения анимационного искусства, -- это сложная мимика и движение эмоций на «крупном плане». Но с этим, как и вообще с пластикой и всем движением, которое профессионалы называют «аниматик», в израильской картине было совсем плохо. И становилось решительно непонятно, зачем дешевый жанр документального кино, где важна прежде всего достоверность, симулировать с помощью дорогой и неубедительной анимации. Бог знает, что двигало израильтянами (этот фильм всего второй полный метр в Израиле, а первый был снят чуть ли не полвека назад), а французская сторона этой постановки наверняка была вдохновлена прошлогодним беспрецедентным успехом другого политического фильма -- куда более интересно снятой картины «Персеполис», рассказывающей об Иране через историю вырастающей девочки.

Уличные показы на Гигантском экране в первый день фестиваля открывались именно фильмом «Персеполис». Вечером прошел дождь, но молодежь раскладывала пледы, клеенки и куртки на мокрой траве и укладывалась перед экраном, чтобы еще раз увидеть эту историю, лежа ночью на берегу озера Аннеси.