Конкурс песни «Евровидение» оказался наполнен любопытными политическими подтекстами. Дело даже не в традиционном голосовании исторически близких стран друг за друга или в отклонениях от этой нормы (например, высший балл, который Эстония поставила России, -- в конце концов вкусы эстонских и русскоязычных любителей попсы примерно одинаковы). Дело в том, что конкурс все более явно воспроизводит модель идеального политкорректного поведения надгосударства «Европейский союз».

Смотрите: Сербия в первый раз побеждает как раз в тот год, когда почти наверняка будет юридически оформлена независимость Косово, что естественно воспринимается сербами как национальная трагедия исторического масштаба. Конечно, и на сербском телевидении при желании можно устроить гламурную патриотическую истерику в стиле российского «Первого канала» и начать клеймить «лицемерную Европу» за желание «подсластить пилюлю». Но пилюлю-то действительно подсластили: выиграла ведь серьезная сербская песня «Молитва», а не какая-нибудь легкомысленная вариация на вечную тему «танцев-шманцев-обжиманцев».

Песня у Марии Шерифович, исходя из ситуации вокруг Косово, несомненно, была именно что политической. А теперь Сербия, что там ни думали про эту победу, на следующий год по правилам будет принимать «Евровидение» у себя, то есть станет центром одного из самых политизированных культурных мероприятий объединенной Европы. И тем самым как бы приобщится к общеевропейскому дому. Так и вербуются союзники.

Или еще один сюжет на тему песенной евроинтеграции. Все, кто следит за «Евровидением», знают, что Франция, Германия и Великобритания, несмотря на развитость своей поп-индустрии, неизменно присылающие на этот конкурс совершенно отстойных исполнителей, всегда допускаются в финал без отбора. Потому что исправно спонсируют этот конкурс. Спрашивается, зачем это им? Затем, что чувствуют свою миссию как отцы-основатели и столпы объединенной Европы.

Тему Европы как общего дома с самобытными соседями на нынешнем «Евровидении» по-разному, но одинаково отчетливо отыграли неофиты Евросоюза -- Латвия и вступившая в ЕС только 1 января нынешнего года Румыния. Шестеро латвийских мужчин во фраках и джинсах спели песню на...итальянском. Италия относится к «Евровидению» примерно так же, как Нобель к математикам, то есть ненавидит и полностью игнорирует. Но песня на языке великой музыкальной державы смотрелась подношением юной европейской державы державе старой, прародительнице западной цивилизации. А группа румынских мужчин и вовсе спела один и тот же незатейливый куплет на английском, испанском, румынском и русском. (По-русски на конкурсе пели вообще только румыны да звезда украинского поп-трэша, а заодно и самая яркая звезда всего нынешнего «Евровидения» Верка Сердючка, тогда как Россия опять лабала англоязычный среднеевропейский шлягер).

Попса сближает народы. Можно не договориться по какой-нибудь там евроконституции, но ничего не мешает румынам петь по-испански, а латышам на итальянском языке.

На этом фоне даже очень хорошо, что Россия пока не победила, хотя «бронза» группы «Серебро», на мой вкус, выглядит очень большим авансом и этой песне, и этому герлз-бэнду. Представьте себе, как бы сегодняшняя Россия на правах победителя принимала бы конкурс «Евровидения». Особенно если бы в числе фаворитов оказались бы Украина со сторонником «оранжевых» вроде Верки Сердючки, Грузия или, упаси господи, Эстония с Польшей. Боюсь, что сценарий шоу Андрея Малахова в таком случае пришлось бы писать непосредственно администрации президента -- уж больно не любим мы сегодня некоторые европейские страны.

Так что, сдается мне, России могут отдать победу на «Евровидении» только тогда, когда наши отношения с ЕС вконец испортятся -- чтобы с помощью конкурса песни как-то смягчить ситуацию. Или, наоборот, если Россия вдруг свернет на европейский путь развития, и нас захотят в этом поддержать. Пока наша песенка в отношениях с Евросоюзом, надеюсь, не спета, а становиться европейской страной мы вроде тоже не собираемся...