Очередной номер «Отечественных записок» называется «В украинских координатах» и посвящен анализу положения дел на Украине и перспективам российско-украинских отношений. От того, как сложатся эти отношения, зависит в значительной степени дальнейшая траектория движения и России, и Украины, и Европы в целом. Между тем «благоустройству» этих отношений сильно мешает неистребимая привычка России относиться ко всем членам бывшей «семьи советских народов» как к «братьям нашим меньшим». Отсюда своеобразная информационная асимметрия: на Украине внимательно слушают все, что имеет сказать Россия, Украине же трудно докричаться до российского общественного мнения. Этот фактор работает на отчуждение двух стран. И «Отечественные записки» по мере сил попытались эту асимметрию исправить.

Непрочитанное послание «Украина не Россия» Леонида Кучмы

На пресс-конференции 24 апреля 2003 года президент Украины Леонид Кучма сообщил, что написал труд философско-исторического жанра («Украина не Россия». М.: «Время», 2003). С книгой явно связывались некоторые надежды, не зря Леонид Кучма лично представлял ее на книжной ярмарке в Москве 3 сентября 2003 года.

Внимательное чтение показывает: в книге не случаен ни один кусок, в ней и впрямь «все продумывалось». Но продумывалось в расчете на внимательных читателей, которые «всю книгу и прочтут». Украинский президент недооценил степень журналистской (поначалу только журналистской) лени и торопливости.

Типовой российский медийный автор из числа разбиравших книгу Кучмы пристрастно искал в ней «гадости про Россию», а не найдя, нашаривал первую же лично ему понятную зацепку и строил свое неодобрение вокруг нее, не идя дальше.

Сходным образом украинские противники Кучмы перелопачивали книгу в надежде найти гадости про Украину. И с тем же успехом. Книга для этого слишком тщательно написана и выверена.

За пределами воспаленного партийно-газетного круга книгу тоже через какое-то время заметили, но больше хвалили почему-то помощников автора, чем его самого. Они действительно потрудились добросовестно, привлекли множество источников. Впечатление такое, что ни одна из российско-украинских антиномий не обойдена вниманием, не забыта ни одна важная идея. Но идеи и антиномии, будучи упомянуты, должны получать -- и получают -- оценки. Один из символов идейного разделения Украины -- Иван Степанович Мазепа. Даже украсив собой купюру в десять гривен, Мазепа не стал приемлем для всех своих земляков. И уж тем более он остался одиозным историческим персонажем для большинства жителей России. Кучма, не вступая ни с кем в спор, рассказывает историю Мазепы. И заключает выводом: в наши дни упорное отношение к Мазепе как предателю свидетельствует о привычке к одномерному миру. «Отсюда всего шаг до присвоения монополии на любовь к родине. Эти слова я отношу и к тем, кто плохо относятся к Богдану Хмельницкому. Таких меньше, но есть и они».

Леонид Кучма не раз возвращается к мысли, что соседние страны должны согласовывать школьные учебники истории («эти главные вместилища национальной мифологии»), дабы они не порождали взаимную неприязнь народов, и кусок о Мазепе выглядит, пожалуй, как украинское предложение по соответствующей главе будущего учебника. Кучма настаивает: «Без такого согласования прочное сближение народов, получающих поголовное школьное образование, сильно затрудняется... Эксперты Польши, Белоруссии, Литвы, Украины и России должны выработать более или менее приемлемую для всех сторон оценку сотен событий. Событий, каждое из которых сегодня имеет пять толкований, часто взаимоисключающих. Коммунистическим историкам помогал "классовый подход", воистину универсальная отмычка. Но и сегодня имеется мощное оружие, именуемое политкорректность. Правда, многие факты истории приобретут под ее давлением сглаженный и обтекаемый вид, утратят часть колорита -- но, как показывает опыт Европы, это не слишком большая плата за исчезновение вражды, за взаимное дружелюбие и терпимость». Показательно, что эта важнейшая часть послания книги не отмечена ни в одном из десятков отзывов.

Еще более трудная тема: голодомор. И тут Кучма делает все, чтобы старая беда не породила новые. До читателя без публицистического напора доводится: голод 1932--1933 годов прокатился по всем хлебосеющим районам СССР, это была общая трагедия; заготовители, силовое обеспечение и активисты были из местных; главной житницей страны была в то время Украина, поэтому самая чудовищная «жатва скорби» собрана там. Против чего тут можно возразить? России негоже говорить об этой трагедии как о надуманной проблеме, такая позиция выставляет нашу страну адвокатом и наследником красных бесов, без жалости уморивших миллионы людей.

Леонид Кучма почти подсказывает: давайте объявим голодомор нашим общим несчастьем. Не зря он пишет в другом месте: «Советский большевизм был нашим совместным творчеством, совместным наивным и злосчастным порывом к светлому будущему».

Это утверждение -- часть очень важной идеи книги: не «красный империализм Москвы» уничтожил Украинскую народную республику, родившуюся в июне 1917 года (если считать от первого «универсала» Центральной рады). Как Российская республика, провозглашенная 1 сентября 1917 года, так и Украинская были не уничтожены, а большевизированы через силовое свержение своих правительств и кровавую Гражданскую войну. Большинство украинского народа, «точно так же, как и большинство русского народа, дало себя увлечь красивой сказкой про "землю -- крестьянам", про "фабрики -- рабочим" и про то, что "владыкой мира будет труд"...».

Не сомневаясь, что многие из положений книги вызовут неприятие со стороны ряда украинских историков, не говоря уже о радикальных публицистах, Кучма старается упредить их критику. «Пусть не говорят, что я "выгораживаю" Россию. То, о чем я веду речь, имеет очень малое значение для России, зато очень большое -- для нас самих... [Надо] черпать в нашем прошлом не унижение, а силу» (стр. 146).

Украинского президента легко понять: он воюет, причем вполне убедительно, с идеями, порождающими у его земляков ущербность, комплекс жертвы, психологию обиженных. Заботясь о душевном тонусе украинцев, Леонид Кучма объективно выбивает почву из-под антирусских и антироссийских настроений.

В книге выдвигается предложение «культурного пакта» между Россией, Украиной и Белоруссией. Суть идеи в следующем: «В 90-е в печати появлялись предложения: коль скоро общеимперская культура разделению не поддается, исторически справедливым и разумным стал бы заключенный прилюдно и торжественно культурный пакт, в соответствии с которым Украина и Россия (и Белоруссия!) признали бы все духовные ценности, созданное во все века, проведенные под одной государственной крышей, общим и не подлежащим дележу наследием... По-хозяйски ли Украине полностью отказываться от русского литературного языка, в формировании которого так велико украинское участие?.. Раз была единая страна, главные правопреемники этой страны наследуют ее культурное достояние. Раздельный счет пусть идет с 1917 года -- года, когда начался процесс политического обособления трех народов, завершившийся в 1991 году... Ни одна сторона в результате не становится беднее, зато все три становятся богаче. Такой культурный пакт, никак не связывая нас политически, мог бы стать важнейшей психологической вехой, не исключено даже, что поворотным пунктом в отношениях трех народов-братьев».

В украинских публицистических кругах широкое хождение имеет еще один решительно отвергаемый Леонидом Кучмой взгляд, а именно, что Украина, начиная с 1654 года (варианты -- с Петра I; с Екатерины II) и вплоть до 1991-го, была колонией России. Этот вопрос разобран в книге почти на уровне профессионального историка, к нему автор возвращается во многих разделах книги. «Украина была частью имперской метрополии, а украинцы -- частью имперской нации», настаивает он. При всей очевидности этого утверждения его приходится упорно отстаивать.

Резоны Леонида Кучмы опять понятны: он не хочет, чтобы молодому поколению его страны внушили, будто украинский народ «вел на своей земле такое унылое и безрадостное существование, каким его, бывает, описывают». Его довод: «Я не могу признать годы, проведенные Украиной в составе Российской империи, потерянным временем... не могу согласиться с отсечением доброй половины нашей культуры. Если бы историки крайних взглядов взяли верх, Украина превратилась бы в крайне бледное пятно на культурной карте Европы. Дело будет выглядеть так, будто одна из крупнейших стран этой части света не сумела внести в ее сокровищницу вклада, достойного своих размеров».

Итак, народы-братья, культурная общность, не по-хозяйски отказываться от русского языка, не было «большевистского московского ярма», ни о каком колониальном владычестве не может быть и речи, «сборка Украины» на 2/3 произведена Россией, голодомор был общей бедой... Не правда ли, все это немного отличается от того, что наплели о книге «Украина не Россия» наши запальчивые медийные халтурщики?

Внимательное чтение книги не оставляет сомнений: вся она -- послание российскому руководству, как современному, так и будущему.

Чтобы к этому посланию не было недоверия, Кучма идет еще дальше: он без видимого сожаления жертвует любимыми игрушками слишком «национально озабоченных» историков. Так, он дает понять, что не считает важными вопросы об автохтонности украинцев и об их исключительных правах на «киевское наследие». Он напоминает: «былины Киевского цикла про Владимира Красное Солнышко, про киевских богатырей... уцелели и были записаны главным образом близ Онежского озера, в Архангельской и Владимирской губерниях, но не в Украине, и нам негоже делать вид, будто это не так». Важно, что «духовное наследие Киевской Руси реально унаследовали три народа... Наследник тот, кто унаследовал, -- этим духовное наследие отличается от недвижимости».

Почти как детей успокаивает Кучма ученых земляков, лезущих на стену от выражения «единая колыбель трех восточнославянских народов», напоминая им: это поэтический образ, а не научный термин.

Леонид Кучма явно хочет, чтобы необъявленный девиз его книги -- «пусть все будет честно!» -- был понят. Предъявив еще много доказательств того, что он ведет честную игру, Леонид Кучма уже со спокойной душой излагает то, в чем он тверд как кремень. Что украинцы и русские хоть и родственные, но отдельные народы. Что никакое обратное воссоединение невозможно. Что Украина -- это уже навсегда. Что все принципиальные взаимные долги сведены с нулевым балансом -- остались текущие и непринципиальные, но подобное есть между живыми, не впавшими в гомеостаз соседями всегда. Что нет старшего брата и младшего, так что про «принцип майората», нередко подразумеваемый, надо забыть. Что ни о каких территориальных претензиях друг к другу не может быть и речи. Что Украина не Россия.

Нам дают понять, что при полном, без всякой задней мысли, признании этих истин российской стороной между нашими странами возможны сколь угодно дружеские (партнерские, братские, даже «особые» -- как между США и Канадой) отношения. Что же до исторических трактовок, сеющих семена вражды, проблема налицо, но компромиссы возможны, а в школьных учебниках даже неизбежны. Если уж это удалось немцам с поляками, удастся и русским с украинцами.

Российскому руководству, убежден Кучма, все это еще не вполне очевидно, оно нередко имеет искаженное представление об Украине: «Иногда закрадывается вопрос: а не проникает ли типичное для многих в России незнание Украины, представление о ней на уровне анекдотов о сале на государственный уровень, на уровень политических решений?» Этот риторический вопрос -- самая большая «антироссийская гадость», какую можно с самой большой лупой отыскать в книге.

Примирительный, антиконфронтационный тон украинского президента не мог быть случаен. Книга «Украина не Россия» -- явно не послание одинокого президента Кучмы, это послание украинского правящего класса российскому.

Было ли понято послание? Занимались ли им кремлевские аналитики? Или подобные вещи у нас полностью передоверены расплывчатому «экспертному сообществу»? Один из видных членов этого сообщества К.Ф. Затулин посвятил книге специальную пресс-конференцию. Директор Института стран СНГ назвал 600-страничный труд украинского президента «коллекцией мифов, собранных с одной целью -- перечеркнуть, отменить исторический факт многовековой духовной и национально-культурной общности наших народов».

Подозреваю, Кремль счел такое толкование исчерпывающим. Все события следующего года показывают, что послание Кучмы не возымело действия на российское руководство. Скорее всего вообще не было услышано. Или был хорошо услышан извращенный пересказ.

Кто знает, как пошли бы события, откликнись российская сторона, например, на идею «культурного пакта»? Более того, дойди послание Кучмы до адресатов, возможно, не произошло бы совершенно ненужное противостояние у косы Тузла, сплотившее все антироссийские и антирусские силы Украины аккурат к «оранжевой революции».