Реформа банковской системы, которую пять лет назад успешно торпедировал Центральный банк, наконец сама "догнала" его. Никогда еще главный банк страны не выглядел таким уязвимым, никогда перспектива передела его функций не была такой реальной. Кризис доверия к ЦБ как регулятору банковского сектора за считанные месяцы принял такие масштабы, что предложение депутата Владислава Резника выделить банковский надзор в отдельное производство оказалось неожиданным, похоже, только для руководителей ЦБ. А глава «Росфинмониторинга» Виктор Зубков, неосторожными словами о черных списках спровоцировавший кризис доверия на рынке в 2004 году, вполне может сейчас получить в свое распоряжение службу надзора за банками.

Пять лет назад Центральный банк при активной поддержке множества мелких и средних банкиров не дал правительству провести реформу. План этой реформы от лица РСПП предложили крупные банкиры. Они считали, что власти должны административными мерами стимулировать консолидацию банков, а мелкие «меняльные конторы», живущие за счет «серых» операций, вывести с рынка. Тогда у властей был политический ресурс для подобной реформы, но не было желания тратить этот ресурс. Тем не менее банковская система за прошедшие годы пережила по сравнению с другими отраслями действительно серьезные структурные изменения: была создана и заработала система страхования вкладов, и надзорный блок ЦБ под руководством Андрея Козлова, как мог, препятствовал попаданию туда сомнительных банков. Но, видимо, он слегка преувеличивал, когда в 2002 году в одном интервью на вопрос о необходимости сильной политической поддержки сказал: «Чувствуем. Поддержка есть».

Не знаю, намеренно или нет, Владислав Резник указывает на то, что сложившаяся надзорная практика породила «убийственный эффект». Он, правда, имеет в виду не гибель Андрея Козлова, а массовый отзыв лицензий (60 в 2006 году). Тем не менее именно выстрелы в Козлова и последовавшее расследование как-то сразу разрушили миф о сильном, беспристрастном и «продвинутом» с точки зрения методологии банковском надзоре. «Банк России создал особый мир, который характеризуется узурпацией государственно-властных полномочий по противодействию легализации; собственной системой правил, в рамках которой банки карают за законные операции, формально прикрывая это ссылками на закон о легализации», -- выносит г-н Резник свой приговор. На месте грозного ведомства мгновенно возник вакуум, который заинтересованные стороны не замедлили заполнить. Не проходит и недели, чтобы банковские ассоциации не выступили с настоятельными советами Центробанку о том, как нужно усовершенствовать нормативные документы в сфере надзора. В последнее время стиль изложения этих инициатив все больше похож на диктат.

Ситуация явно требует какого-то разрешения, независимо от поиска и наказания убийц Андрея Козлова.

В мире нет однозначных рецептов того, кем именно должен осуществляться банковский надзор. В США, как известно, денежной политикой занимается Федеральный резерв, а банковским надзором -- входящее в систему казначейства ведомство банковского надзора (Office of the Comptroller of the Currency). В Великобритании лейбористы после прихода к власти в 1997 году первым делом дали Банку Англии независимый статус (и канцлер правительства Гордон Браун до сих пор считает это решение самым важным за время работы нынешней администрации), и с тех пор британская финансовая система работает на принципах во многом добровольного исполнения рекомендаций независимого ведомства -- Financial Services Authority.

Очевидно, что главный принцип -- отсутствие конфликта интересов. Регулятор не может одновременно устанавливать правила игры и быть крупнейшим игроком рынка. Российский ЦБ совмещает функции контроля за денежным обращением и банковского надзора. Имея узаконенный независимый статус, он в середине 1990-х под давлением МВФ смог реализовать его на практике, отказав правительству в финансировании бюджетного дефицита. Однако, как известно, ЦБ не только устанавливает правила игры в банковском секторе и контролирует их исполнение, но еще и является акционером крупнейшего коммерческого российского банка. И, в общем, для полноценного функционирования надзора ЦБ не хватает разве что силовой функции -- потому и пришлось Андрею Козлову прибегать к услугам ОМОНа в истории с Содбизнесбанком.

Дискуссии о статусе ЦБ традиционно возникали лишь одновременно с кадровыми вопросами. Понадобилось избавиться от Виктора Геращенко -- и над ЦБ надстроили Национальный банковский совет. Кстати, тогда же среди прочего в Кремле обсуждалась идея отделения надзора, но она явно не была главной на повестке дня (что лишь подтверждает тот факт, что власти действовали «по ситуации»). Вопрос о переводе надзора в ведение «мегарегулятора», который возник с приходом в ФСФР Олега Вьюгина, выглядел уже чистой теорией. Теперь вот не стало Андрея Козлова, человека с сильным характером и большим авторитетом, -- и снова встает вопрос о том, что нужно отстраивать всю систему.

История учит всегда искать, «кому выгодно». Первое, что приходит на ум -- любая реорганизация ведет к административной неразберихе, в нашем случае -- к временному ослаблению надзора. Кому это выгодно, объяснять не нужно.

История учит и тому, что кризис -- лучшее время для реформ. В этом смысле инициатива г-на Резника прозвучала вполне своевременно. Можно ли ее реализовать быстро и без потерь для качества управления? «Конечно, логично было бы отдать надзор в ФСФР, но это идеальная ситуация, а стремление к идеалу -- это не наш метод. Ну а что нужно «Росфинмониторингу», чтобы наладить банковский надзор? Ему даже не нужно брать кадры из ЦБ, просто вызвать сотню налоговиков из Питера и провести тренинги по инструкциям «от Френкеля», и вот вам готовая служба», -- шутит знакомый банкир.

Впрочем, шутит ли? Ведь стремление к идеалу не наш метод...