Сверхбурная жизнь Мариинского театра в сфере творческой, то есть нематериальной, естественным образом продолжается и в мире вещном, преобразуя материальную среду. Затеянные Валерием Гергиевым стройки и реконструкции фонтанируют таким количеством новостей и вокруг них пузырится такое количество слухов, что ситуацию требуется структурировать ежемесячно, если не ежедневно.

Итак. Под строительство нового театра («Мариинка-2»), который должен расположиться напротив старого, через Крюков канал, давным-давно снесли квартал, оградили забором получившийся пустырь, и все на какое-то время затихло, а сейчас оттуда начали доноситься признаки некоторой жизнедеятельности. Принятый проект архитектора Доминика Перро не прошел Главгосэкспертизу, и когда будут устранены технические претензии, неясно. При этом периодически с разных закрытых заседаний доносятся глухие слухи о взаимном недовольстве русской и французской сторон и чуть ли не о назревшем разрыве отношений -- впрочем, официально опровергаемые.

Историческое здание («Мариинка-1») на Театральной площади должно было закрыться на радикальную реконструкцию аккурат сейчас, предполагалось, что, пока строят новую сцену, труппы будут гастролировать и работать в Петербурге на арендованных площадках. Этот план отменен, сверстан репертуар до конца сезона, назначены премьеры, спланированы фестивали, жизнь идет как ни в чем не бывало. Притом автор проекта реконструкции французский же архитектор Ксавье Фабр утверждает: конструкции столь обветшали, что не сегодня-завтра чуть ли не крыша рухнет и балконы обвалятся. Также monsieur Фабр в конце декабря специально поведал российской прессе, что контракт с ним расторгнут -- и, типа, очень жаль.

Зато другой проект Фабра, хоть и не в точности, реализован. Причем по-гергиевски: чтоб к утру стоял дворец каменный с золотыми маковками. В сентябре 2003-го сгорели декорационные мастерские Мариинского театра, которые с начала ХХ века помещались в специально построенном архитектором Виктором Шретером здании в десяти минутах ходьбы от Театральной площади. Валерий Гергиев принял решение превратить руины в новый концертный зал («Мариинка-3»). Несколько меньше года заняла разработка проекта, несколько больше -- собственно стройка. Удалось собрать 25 млн долл.меценатских денег, еще 15 подкинуло государство. Вчерне все было готово уже прошлым летом, тогда же прошла первая публичная акустическая репетиция, в ноябре залом похвастались перед Путиным, а к концу года «пробы пера» приобрели систематический характер. Новогодний гала-концерт снимал канал Arte, кроме того, приглашенной публике (билеты пока не продаются) дали продегустировать еще две симфонические программы и, наконец, оперу Берлиоза «Бенвенуто Челлини» в концертном исполнении.

Вся эта работа имеет целью освоение нового пространства -- прежде всего звукового. Акустику делал крупнейший мировой специалист в этой области Язу Тойота. Зал -- сложносочиненное пространство, сверху донизу обшитое охристыми ребристыми деревянными панелями. Вмещается 1100 человек. Публика окружает сценическую площадку со всех сторон на разных уровнях (общая мизансцена напоминает заседание межгалактического совета в «Звездных войнах»). Сцена легко меняет конфигурацию -- все поднимается и опускается, можно как угодно разместить оркестр, хор и солистов, давать в так называемых полуконцертных исполнениях оперы и балеты, наконец, проводить всякие заседания и конгрессы. Видно и, главное, слышно отовсюду прекрасно -- достоинство и опасность одновременно.

В чем можно было убедиться на «Бенвенуто Челлини». Пышная трехактная многокрасочная опера Берлиоза необычайно наглядно проявила лучшие и прочие стороны гергиевского хозяйства. Театр обратился к этому произведению, имея амбицию доказать, что оно незаслуженно редко исполняется. Что оркестру вполне удалось -- он во всей красе представил слушателю нарядную партитуру. Певческое качество варьировалось в очень широком диапазоне. Бесспорным лидером стала Анастасия Калагина -- Тереза: ее свежее, светлое, легкое сопрано и обаятельность сценической манеры вновь, после «Путешествия в Реймс», где она блистала вокально и актерски, буквально брали в плен. Как всегда, надежный и убедительный Геннадий Беззубенков, один из лучших местных басов, веско озвучил маленькую партию Римского Папы. Ребята из Академии молодых певцов Мариинского театра старались -- с разным результатом. А вот если бы Челлини ваял, как тенор Август Амонов пел заглавную партию, его скульптуры развалились бы на стадии отливки. В общем, в новом зале достоинства и недостатки предстают не только неприкрытыми, но -- высвечиваются, подчеркиваются.

После концерта Валерий Гергиев ответил на вопросы «Времени новостей».

-- Валерий Абисалович, каковы репертуарные планы новой площадки?

-- Сейчас для меня главное -- не то, что здесь будет происходить, а сегодняшние недостатки. Нужно доделать все, что требуется доделать, потому что не годится, если уже приходят зрители, выступают разные коллективы, а публика или артисты заметят, что где-то что-то протекает, запах остался, с пожарной безопасностью не до конца разобрались и т. д. Это хозяйственные вопросы, но они важны. Думаю, за две-три недели мы их решим. Кроме того, есть оркестровая яма -- надо проверить, как там будет звучать оркестр. Проверить, как балету работается на этом полу. Солистов мы сегодня поставили за оркестр повыше, а в "Дон Жуане", который был в декабре, они стояли пониже -- и это надо проверять. Мы добились главного: здесь все звучит, теперь можно пробовать варианты.

-- Когда официальное открытие?

- Я считаю, что оно произошло. Здесь уже побывало столько серьезных, известных людей со всего мира, уже все знают, что в Петербурге теперь есть новый концертный зал очень высокого класса.

-- И все-таки репертуар?

-- Он сформирован до 2008 года. Прежде всего это площадка оркестра Мариинского театра. Будет цикл симфоний Малера, которого мы, к примеру, в Японии сыграли полностью, а дома еще не все. Симфонии и концерты Бетховена. К 125-летию со дня рождения Стравинского -- цикл «Стравинский и его современники». Сибелиуса практически всего сыграем. Конечно, здесь будут мои друзья, лучшие мировые дирижеры и солисты, которые сотрудничают с Мариинским театром. И наши молодые певцы -- они сейчас учат «Дочь полка», думаю, для огромного театра опера Доницетти мелковата, а для этого зала в самый раз.

-- Поздравляя с новым залом, не могу не спросить: как на сегодняшний день обстоят дела с реконструкцией старого здания и строительством второй сцены?

-- Точно могу сказать: основное здание еще почти два года не закроется. Хотелось бы быстренько все реконструировать и открыться, но практика показала, что можно быстро репетировать и ставить спектакли, а не строить. И концертный зал удалось сделать в такие сроки, потому что это были не бюджетные деньги. Если бы были бюджетные -- мы бы до сих пор бегали по кабинетам...

-- Реконструкция будет по новому проекту, с новым архитектором?

-- Старый проект никому не мешал. Это две абсолютно надутые истории -- и про Перро, а уж про Фабра -- тем более. Это все сказки Перро! Никто не рвал никаких контрактов, просто проект отложили на полтора-два года. Оказалось, что Мариинскому театру некуда уходить -- Дворец культуры Ленсовета, который предполагался как временная площадка, выдвинул совершенно неприемлемые условия аренды.

-- А вторая сцена?

-- Там идет строительство, посмотрите.

-- Из-за забора не видно. То есть все по плану?

-- Да. Просто «Газпром» со своим проектом 300-метровой башни нас как-то заслонил, и мы тихо-тихо, скромно будем строить свой театр. Хотя Доминику Перро нужно понять, что в России нельзя работать так, как он привык в Париже.

Если попробовать взглянуть на эти три переплетающихся сюжета, как писал Томас Манн, «в свете неведомой судьбы», можно увидеть нечто провиденциальное в том, что могучие воля и энергия Валерия Гергиева, которым, казалось, подвластно все, так блестяще воплотились в новый концертный зал и буксуют на пустыре, назначенном для зала театрального. Необходимость последнего обосновывалась тем, что сложнопостановочные спектакли типа «Войны и мира» А. Кончаловского требуют современного оборудования, без которого приходится монтировать декорации по три дня. Но ту же «Войну и мир», как и некоторые другие аналогичные блокбастеры, лучше бы не монтировать быстро, а -- не монтировать вовсе. Может быть, то, что стройка тормозится, есть знамение театральных богов? А то, что самая качественная и даже драгоценная часть Мариинского театра -- оркестр -- так быстро получила отличный зал, есть акт благоволения богов музыкальных?