Неспроста в эти дни в Москве проходит фестиваль-парад частных коллекций. Теперь уже очевидно, что преданные искусству собиратели способны сделать для истории иной раз больше, чем плохо финансируемые, архаически управляемые государственные музеи. Подтверждение тому -- экспозиция «Мстислав Добужинский. От Литвы до Америки», что открылась в частной галерее «Наши художники» на Рублево-Успенском шоссе.

Организаторам выставки -- артдиректору галереи Наталии Курниковой и куратору Юлии Гирбе удалось вернуть в Россию и масштабно представить зрителю позднее творчество одного из лучших сценографов Серебряного века. Мстислав Добужинский покинул Россию в 1924 году и до самой смерти в 1957 году странствовал по Европе и Америке. Больше всего времени провел в Литве, на своей второй родине. За время европейских и американских вояжей художник оформил множество спектаклей. На выставке в «Наших художниках» представлены работы (эскизы сценографии и костюмов) к 21 спектаклю, поставленному вне России с 1927 по 1957 год. Охват репертуара огромный: от оперы «Пиковая дама» (1934 год, для Каунасского театра) до «Бесов» Достоевского (1939 год, для Театра Михаила Чехова в Нью-Йорке), от гоголевского «Ревизора» (для дюссельдорфской постановки 1927 года) до оперы из истории средневековой Литвы Юргиса Карнавичюса «Радвила Пяркунас» (1937 год, для Каунасского театра)... Большинство материалов попали в Россию благодаря частным коллекционерам. Старший сын Добужинского, Ростислав, несколько лет назад выставил наследие отца на парижские торги. Ни один российский музей не сделал ни одной покупки. Львиную часть купили в приватные российские собрания. Вполне корректно и профессионально выставку приобретений дополнили материалы, приглашенные из литовских государственных хранилищ, прежде всего из Музея театра, музыки и кино Литвы и Национального музея изобразительного искусства имени М.К. Чюрлениса.

Изысканная поздняя театральная графика Добужинского -- это документация желания войти в одну реку дважды: в благословенную реку мирискуснического пассеизма. Свободно апеллируя к разным стилистическим традициям прошлого, художник бережно ткет свой собственный образный мир с пышно одетыми в доспехи, шелка, бархат кукольными рыцарями и принцессами, с гофманскими чудаками, изображенными в манере Калло, с анфиладами дворцов и барочными храмами в духе графики Валериани или Бибиена Галли. В 30-е годы он мыслит образами начала века. И этот временной карман, куда проваливается посетитель выставки, есть свидетельство приверженности откровенно мифологическому восприятию жизни, наиболее доступному детям и дедушкам с бабушками. Многие эскизы Добужинского до странности напоминают иллюстрации к сказкам гуру московского концептуализма Эрика Булатова и Олега Васильева. Тот же оммаж мирискуснической хрупкости и виньеточности, но в каком-то радикальном эскапизме от правды истории: проскользнуть в мир детства и там остаться, невзирая на обрыдлую и мерзкую действительность, -- вот высшая цель. Такой психологический поворот творчества вполне понятен в случае с Булатовым и Васильевым. Объясним он и в случае с Добужинским. Скитаясь по миру, художник везде чувствовал себя чужим и редко когда обретал душевный комфорт. «С литовцами я не сроднился, -- писал художник В.И. Немировичу-Данченко, -- меня все время считают чужим и, конечно, так это и есть, русским художником, а ко всему русскому там отношение определенно неприязненное...» (1936 год). Вот из американского письма 1949 года С.К. Маковскому: «...в Америке я в торричеллиевой пустоте, кроме двух-трех человек, абсолютно никого...» Ростислав Добужинский заметил, что только Россия оставалась настоящей «матерью» отца, Литва же мыслилась «мачехой».

Как бы там ни было, значительную выставку об эскапизме в мир театральных грез артистичного скитальца подготовили сегодня обе его страны-родственницы.