Разумеется, всякое искусство, якобы документировавшее действительность (портрет, хроника и т.д.), на самом деле ее моделировало, золотило и чернило. С изобретением кино появилась возможность фиксации действительности с невиданной прежде точностью. Но жизнеподобность и сделала кино источником величайших иллюзий, ибо не бывшее в реальности приобретало в нем абсолютно реальные черты. Такая способность создавать идеальные симулякры и сделала кинематограф важнейшим из искусств -- в деле пропаганды.

Разумеется, деление кино на документальное и игровое не означает, что в первом правда, а во втором вымысел. Но все-таки предполагается, что в первом камера снимала то, что в самом деле происходило (с последующим монтажом, обработкой изображения и т.д.), во втором же на пленке зафиксирована некая искусственная жизнь, специально созданная для съемки.

Телевидение, унаследовав от кино это деление, скоренько принялось размывать границы между настоящим и ненастоящим. Поскольку природа его такова, что здесь все -- настоящее. «Откуда ты знаешь? -- Как же, по телевизору передавали!» В знаменитой шутке насчет того, что никакой войны в Заливе не было, а была инсценировка CNN, шутки всего лишь доля. Сериалы с закосом под «реалистическую подлинность» и постановочные сюжеты в новостях привели к полному взаимопроникновению «документального» и «художественного».

Понятно, что для телевидения это отчасти вынужденная мера. В классическом документальном кино если совсем-совсем нечего снимать -- то и фильма не будет. На ТВ есть множество жанров (прежде всего байопики всех живших до появления кинохроники), где видеоряда нет, а телепродукт должен быть произведен. На трех портретах сорокаминутный фильм не вытянешь, потому в дело беззастенчиво идут куски из старых игровых исторических фильмов. Кроме того, на Западе давно изобрели, а у нас, тоже уже не вчера, благополучно освоили так называемую реконструкцию. Прежде всего в криминальных программах: синхроны милиционеров и оперативную съемку стали перемежать специально подснятыми какими-нибудь крадущимися фигурами со спины и крупными планами руки с ножиком. Потом опыт подхватили изготовители романтизированных мещанских биографий усопших знаменитостей. Поскольку всем интересно прежде всего, сколько актер пил и с кем спал -- что, само собой, ни на каких пленках не запечатлено, -- его изображает некий типажно похожий статист. Совсем нехитрое дело: смонтировать, допустим, спину входящей в подъезд девушки, потом открывающуюся дверь квартиры, мужской силуэт в проеме, поцелуй, снятый со спины, разобранную кровать, подклеить реальный крупный план героя и сопроводить это закадровым текстом типа «В последний раз она пришла к нему, когда Светлана, его тогдашняя жена, уехала на съемки...». Продвинутый зритель понимает, что авторы «документального фильма» заботятся таким образом о наглядности, поскольку телевидение, прости господи, должно быть глуповато, потому просто рассказывающий человек на нем невозможен (парадоксальным образом это убеждение теледеятелей тем нерушимее, чем выше рейтинги программ Виталия Вульфа и Эдварда Радзинского). Непродвинутый зритель просто верит всему, что видит.

Но и это не предел. Петербургский «Пятый канал», с прошлого года вернувшийся в федеральный эфир, в качестве эксклюзива и предмета гордости уже в третий раз предъявил «социально значимый проект» «Настоящий герой». По стране разыскивают людей, совершивших что-нибудь героическое, и чествуют их на пышной церемонии.

Ну, во-первых, насчет эксклюзивности надо бы поосторожнее: такая же программа, только с очевидно меньшим бюджетом, выходит на ТВЦ, называется «Поступок»; кроме того, «Настоящий герой» на самом деле лицензионный продукт, купленный у немецкой компании Konstantin Entertainment. Но это в данном случае неважно, интереснее другое. Рассказ о каждом подвиге сопровождается мини-фильмом: синхроны героя, тех, кому он помог и кого спас, свидетелей, всяких бабушек и учительниц, героя выпестовавших, и т.д. -- и реконструкция события, выполненная с участием персонажей, принимавших в нем участие.

Ложь и фальшь современного российского телевидения уже давно не вызывают рефлексии -- они воспринимаются как имманентные его свойства. В «Настоящем герое» фальши тоже было до краев. Розенбаум, кажется, окончательно вообразивший себя кем-то из персонажей Брюса Уиллиса. Пара ведущих этого сверхпафосного шоу -- Николай Фоменко и Анастасия Вертинская. Да, Вертинскую любит гендиректор «Пятого канала» Марина Фокина, и по-женски ее где-то можно понять, но устраивать дуэт из 44-летнего брутального шоумена, природа дарования которого прежде всего комическая, и 62-летней лирической актрисы, заметно переусердствовавшей в попытках остановить уходящую юность, уместно в фильме Альмодовара, более нигде. Наконец, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, вручающая некий «знак гражданского мужества» с придыханием: «Я смотрела на экран и поймала себя на мысли, что даже когда подобное видишь в кино, мурашки бегут по коже. А это не кино. Это реальный подвиг...»

Но ведь это как раз таки кино! За кадром -- рассказ про то, как водитель отогнал горящий «Урал» со взрывчаткой от рудника, где были люди. В кадре -- машина дымится, испуганные шахтеры бегут, некто прыгает в кабину, чья-то рука, переключающая скорость, некто выпрыгивает из машины, сзади сняты ноги, кто-то со спины бежит на общем плане, потом на среднем бежит все-таки сам герой, взрыв, наконец крупняк: лица героя и попутно спасенной им девушки.

Тут есть две очевидные этические проблемы. (Впрочем, кому очевидные? Телевидение и этика -- две вещи несовместные.) Принять награду за смелый благородный поступок вполне нормально. Но совершить подвиг, а потом участвовать в его инсценировке, то есть совершить подвиг-лайт, -- это как если бы тебе сказали «Вы герой!», а ты ответил: «Ну да, конечно же я герой, еще какой!» В этом смысле моральная проблематика замечательного фильма Анджея Вайды «Все на продажу» (1968) и не думала устаревать. Кроме того, снимать в реконструкции маленькую девочку, спасенную из горящего дома (был и такой сюжет), -- значит, неизбежно воспроизводить в ее сознании глубоко травматичную ситуацию. Но кого это волнует -- show must go on!

Наконец, главное. Не сомневаюсь в мужестве и прочих замечательных качествах «Настоящих героев». Однако не могу отделаться от мысли: если можно осуществить реконструкцию подвига -- значит, можно осуществить и его конструкцию? Здесь телевидение несколько опрометчиво и саморазоблачительно демонстрирует свои безграничные имитаторские возможности. Начинаешь с ужасом (или злорадством) подозревать: а что если этого ничего нет? Может, Медведев на самом деле не открывает школ и больниц, а Иванов не принимает новые «МиГи»? Мало того, а если их и вовсе не существует, а все это одни лишь чудеса цифр? И не сбылось ли наконец пророчество Виктора Пелевина, этой заслуженной Кассандры Российской Федерации, сделанное еще семь лет назад в «Generation «П», -- о тотально оцифрованном мире?