Этот роман, сотворенный Гюставом Флобером посреди XIX века, роман неторопливый, подробный, внимательный, как врач, или, скорее, как патологоанатом; рассказывающий историю Эммы Бовари с затакта, с детства ее будущего мужа и заканчивающийся подробным описанием судьбы и мужа ее, и ребенка после смерти героини; так вот, этот роман почти никакого отношения к спектаклю Аллы Сигаловой не имеет. Взявшись ставить спектакль в драматическом театре, хореограф, лично сделавшая инсценировку, разодрала текст в клочья, оставив реплики и фрагменты. Костюмы она спроектировала тоже сама -- и они вполне современны; в результате человек, не читавший роман, долго не понимает, когда вся эта история происходит (услышав упоминания о «франках», сидевшие рядом со мной тинейджеры догадались, что до введения во всей Европе единой валюты), а не определив для себя эпоху, так и не осознает, в чем же там было дело.

По спектаклю получается, вот ровно только в том, что Эмма Бовари -- эгоистичная истеричка. Александра Урсуляк, которой досталась главная роль, не ходит, а бегает, и не разговаривает, а все время что-то выкрикивает. Она широко оттопыривает локти, бросает вперед коленки при ходьбе и непрестанно мечется по сцене. Будь весь спектакль неподвижен -- устойчивая декорация, тягучий провинциальный свет, это можно было бы счесть решением: да, молодая женщина чужая в этом тихом городке. Но остальные герои тоже все время бегают; поворотный круг также все время вертится, истерит, на кругу этом шесть секторов -- шесть комнаток, шесть пространств, к нам поворачивается то одна комнатка, то другая. При этом «комнатами» их можно назвать только условно -- они все одинаково белые и почти все пустые, где-то лишь пара стульев, где-то к стене прислонилась виолончель. Во втором акте эту вертящуюся конструкцию начинает еще опутывать сверху черная нитка -- ну чтобы все поняли, что Эмма Бовари именно запуталась. Еще контрасты белого-черного-красного в платьях и -- в середине спектакля -- вдруг возникающий китайский карнавал с длиннющим драконом, выносимым целой процессией.

Простодушный муж (отлично сыгранный Александром Матросовым -- вот эта занятость на работе и одновременно личная порядочность, что в сумме дают совершеннейшую слепоту), ленивый и пошлый любовник (Андрей Сухов), несколько демонический кредитор (Антон Пампушный). Внятные роли -- насколько они могут быть внятными при минимуме сценического времени на каждого и крохах разумного текста -- задвинуты на задний план, они лишь оттеняют трясучку главной героини. У Флобера, разбирающегося с романтическими мифами (да, это была вполне личная разборка -- «госпожа Бовари -- это я», писатель устанавливал для себя рамки реальности), история была про недурную женщину, этими самыми романами, мифами, выдуманными небесными чувствами замороченную; и ее пристрастия к медальонам и локонам в нем были описаны и саркастически и сочувственно одновременно. Флобер шипел на пошлость романтизма, на его накипь, на его красивости, способные, по его мнению, исковеркать человеческую жизнь, -- и получил в начале XXI века спектакль, этими красивостями переполненный.

Обязательные многозначительные музыкальные инструменты. Эмма играет на виолончели, а с одним из любовников прячется в выстланное алым бархатом нутро футляра от арфы. (Тут, конечно, все глубокомысленно -- и не только про то, что «играть на мне как на флейте», но и вообще про сложность женского устройства «моя душа, как дорогой рояль...» -- недаром уже после смерти Эммы ее муж так долго копается с замком виолончельного футляра, ему трудно понять, как он открывается.) Китайский карнавал. Вдруг возникшая репетиция оперного кружка (с нее начинается спектакль) -- с белыми массивными платьями и париками. Ни словечка в простоте, ни секунды остановки -- все бежит, кричит и рычит. Удивительно, как Сигалова, только что выпустившая в школе-студии МХТ чрезвычайно внятную «Кармен», на гораздо более тихом материале вдруг устроила такую надрывную безвкусицу. Может быть, ей именно темперамента у Флобера и не хватило? Не заметила она этого темперамента? Или, может быть, все это вообще сделано в память о знаменитом спектакле Таирова, в котором главную роль играла Алиса Коонен? Тогда все еще хуже, потому что представление о таировском театре как о театре истерики и ярких пятен обижает не только сегодняшнего зрителя, но и саму театральную историю.