Полвека назад советские футболисты впервые в истории отечественного спорта победили на Олимпийских играх в Мельбурне. Из той когорты величайших спортсменов в живых осталось меньше половины. Сегодня мы публикуем воспоминания семерых игроков: Валентина Иванова, Анатолия Ильина, Анатолия Исаева, Алексея Парамонова, Бориса Разинского, Владимира Рыжкина, Никиты Симоняна, а также врача сборной Олега Белаковского о той Олимпиаде и обо всем, что было связано с ней.

За четыре года до Игр в Мельбурне

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- Прежде чем начать рассказ об Олимпиаде-56, хочу вернуться на четыре года назад. Тогда советские футболисты впервые участвовали в Олимпийских играх в Хельсинки и не дошли до финала. В повторном матче уступили сборной Югославии, и выступление команды было признано неудовлетворительным. Тренера Бориса Аркадьева отстранили от должности и лишили звания заслуженного. Но самым страшным итогом было то, что команда ЦДКА была расформирована, хотя в сборной играли всего четыре армейца.

Никита СИМОНЯН:

-- Расформировав армейскую команду, наши тогдашние руководители совершили преступление перед отечественным футболом. Потребовались годы, чтобы восстановить клуб. Но такие были времена, такими были сложные взаимоотношения между СССР и Югославией, конкретно между Сталиным и Тито, потому и кара была жестокой. Естественно, что участие сборной в Играх 56-го года накладывало на нас огромную ответственность. Я не хочу сказать, что мы боялись, что в случае неудачи в Мельбурне какую-то команду расформируют. Времена уже были не те, наступила хрущевская оттепель. Тем не менее генетический страх присутствовал.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Решение по поводу участия наших футболистов на Играх в Австралии принималось на нескольких совещаниях. По всей видимости, руководство страны опасалось, что футболисты снова проиграют, а это бы ударило по престижу государства. Однако Хрущев все-таки дал согласие. И после этого на базе московского «Спартака», поскольку в 56-м команда выиграла чемпионат страны, была сформирована сборная, тренером которой был назначен Гавриил Качалин, а помощником Николай Гуляев.

Анатолий ИСАЕВ:

-- Мы были молоды и многого не понимали. Знали одно, что нужно побеждать. Перед вылетом в Австралию у нас была товарищеская игра в Париже со сборной Франции, где мы уступили хозяевам -- 2:1. После этого появились сомнения, посылать ли наших футболистов в Мельбурн. Помню, нас вызвал к себе тогдашний министр спорта Николай Романов и задал каждому вопрос: «Победим?». Мы, конечно, обещали выиграть. Но сейчас я понимаю, что он требовал от нас даже не ответа, а клятвы. Так мы заранее поклялись, что победим. Но в принципе команда у нас была очень сильная.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Спартаковским футболистам снимали дачи в Тарасовке. А за два дня до игры мы переезжали в гостиницу, которая была неподалеку. Правда, по современным меркам, назвать этот деревянный дом гостиницей можно было с натяжкой. Дом находился возле железнодорожных путей, и когда проходил поезд, то кровати ходили ходуном, было ощущений, что спишь как в люльке. А представляете, сколько за ночь этих поездов проезжало? Но привыкли и спали под этот шум колес и с качкой.

Перед отъездом на Олимпиаду к нам зачастили руководители разных рангов. Приезжали внезапно. Сразу на стадион. Почему нет на поле футболистов? Тренировка в шесть вечера? Тогда позвать сюда Парамонова. Прихожу, спрашивают: «Что делаете, что читаете...» Не дай бог, если кто-то окажется не в форме. Контроль за нами был постоянный.

Анатолий ИСАЕВ:

-- Руководители нас без внимания не оставляли. Спрашивали, как живем, всего ли хватает. Пытались вести разговоры якобы по душам. Вот один из наших игроков возьми да и скажи, что, мол, вырезки дают маловато. И больше мы его в команде не видели. Вот такое было хамское отношение к игрокам.

Из Москвы в Ташкент

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- В отличие от наших спортсменов, которые отправились в Австралию теплоходом из Одессы, футболистов решено было доставить самолетом. Из Москвы мы вылетели в Ташкент, где пробыли два дня, привыкая к климату и часовой разнице. Сыграли один товарищеский матч.

Валентин ИВАНОВ:

-- В Ташкенте я познакомился со своей будущей супругой Лидой. У спортивных гимнасток был там сбор, а потом и мы, шпана, прилетели туда. Пришли на стадион, где дублеры играли товарищеский матч. Встречаем олимпийскую чемпионку гимнастку Галину Шамрай. Она мне говорит: «Валь, хочешь познакомлю с хорошей девочкой?» «Давай», -- отвечаю. Повела она нас на верхотуру, где Лида с подругами сидела. Я подошел, слово за слово, смешки. Все и завертелось. Они улетели в Австралию раньше нас. Встретились мы с Лидой уже в Олимпийской деревне. Но поженились мы года через два после Игр. Позвонил, попросил взять паспорт с собой, в тот же день мы и расписались.

Из Ташкента в Мельбурн

Борис РАЗИНСКИЙ:

-- Сначала наш Ту-104 приземлился в Дели. Потом мы отправились в Рангун. Кстати, пилотировал самолет, в котором мы летели, Борис Бугаев -- в будущем министр гражданской авиации страны.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Из Ташкента до Мельбурна мы добирались с несколькими пересадками. Приземлились в Рангуне, где пробыли несколько дней. Жара стояла страшная, но надо было привыкать. Как-то утром мы вышли на зарядку, которая проводилась на берегу океана. Там везде стояли металлические приспособления, чтобы лодки цеплять. Я набегался, решил на них присесть. И как подскочу: ощущение было таким, будто сел на раскаленную сковородку.

И еще припоминаю, что самым тяжелым отрезком пути был девятичасовой перелет из Дарвина в Мельбурн. Неожиданно поднялся ветер, и самолет стало кидать из стороны в сторону. Я сидел рядом с комментатором Николаем Озеровым, и один раз нас так подбросило, что мы ударились головами о потолок. В иллюминаторе было черным-черно, и эту темноту разрезали молнии.

Олимпийская деревня

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Прилетели в Мельбурн. Встретили нас. Не сказал бы, что это было торжественно, обычные приветствия. Посадили в автобусы, привези в Олимпийскую деревню. Она представляла собой несколько десятков двухэтажных домиков. Обычные квартиры с кухонькой, ванной... В комнатах расселились по четыре человека. Кормили нас в общей столовой -- шведский стол. Питание по сравнению с нашим в Союзе было как при коммунизме. Изобилие. Апельсинов было столько, что мы даже хулиганили -- бросали их друг в друга. В Москве-то они были дефицитом.

Валентин ИВАНОВ:

-- Мне запомнилась столовая. Столов 30--40. Заходи. Мороженое классное. И бананы, и арбузы, не говоря о мясе, рыбе. Объедались. Особенно мороженым. Нам-то что, а вот гимнасткам. Они ведь «режимить» должны. А моя с Маниной по килограмму мороженого бабахали. А потом слабительное пили.

Запомнились тусовки в интерклубе, где все встречались, общались, танцевали. Ведь девушки жили отдельно от мужчин в деревне, и переходить на женскую половину запрещали.

Анатолий ИСАЕВ:

-- Вечерами в Олимпийской деревне танцы устраивали. Рок-н-ролл тогда в моду входил. К нам туда даже Элвис Пресли приезжал, выступал. Я видел. Мы-то не танцевали, больше смотрели. Но после того как в газетах написали, что, мол, русские чопорные, отдыхать не умеют, некоторые из наших выдали этот рок-н-ролл. Особенно у гимнасток здорово получалось.

Владимир РЫЖКИН:

-- На танцы мы ходили до тех пор, пока не грянули венгерские события. Никаких подробностей, что там случилось, не знали. Переводчики сказали только, что советская армия вошла в Венгрию, там убивают, вешают. Венгерские спортсмены тоже были отрезаны от источников информации, черпали факты из местных газет, поэтому отношения между нами охладились.

Венгерские события

Анатолий ИСАЕВ:

-- Венгерские футболисты на Олимпиаду не приехали. Они перед Играми были в турне в Южной Америке, и многие из команды обратно на родину не вернулись. Разбежались по странам. Пушкаш, например, нашел пристанище в мадридском «Реале»...

Владимир РЫЖКИН:

-- Из-за венгерских событий нам и олимпийские соревнования не дали толком посмотреть. Побывали только на водном поло и боксе, кажется. В финале наши ватерполисты встречались с венграми. И был момент, когда наш защитник поймал мяч, замахнулся, чтобы отдать пас, и ударил венгра по лицу. У того кровь из носа. Он вылез из воды, повернулся к трибунам. Что тут началось! Зал ревет, зрители чуть ли не в воду собираются прыгать. Спортсменов сразу в раздевалки увели, а нам дали команду -- в автобусы. Нашим тогда засчитали поражение, и венгры стали чемпионами Игр.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- На следующий день после матча местные газеты вышли со статьями на эту тему, что, дескать, венгерская кровь льется не только в Будапеште, но и в далекой Австралии. Мы ничего не понимали, нам никто ничего не объяснял. Сказали, что наши войска подавили в Венгрии путч, и вдруг эти газеты с окровавленным лицом ватерполиста на фото. Нам даже в деревню их привезли, можно было брать кто сколько хотел.

Никита СИМОНЯН:

-- Не могу сказать, что отношения со спортсменами из других делегаций были натянутыми. Мы со всеми, кроме венгров, общались. Американские штангисты почти каждый день разминались, валяли дурака на лужайке перед нашим домом. И Винчи, и Томи Коно, и Пол Андерсон, который первым преодолел рубеж в 500 кг. Правда, этот толстяк в наших играх не участвовал, а лежал и наблюдал.

И тем не менее отношение к нашим спортсменам стремительно стало меняться в лучшую сторону после того, как появились первые советские чемпионы Олимпиады. Героем тех Игр был бегун Владимир Куц, который завоевал две олимпийские медали. А ведь этих наград могло бы и не быть, потому что за день до первого старта наш легкоатлет попал в неприятную ситуацию.

В Олимпийскую деревню приехал австралийский журналист, и Володя попросил прокатиться на его машине. Тот согласился. Куц сел за руль, тронулся. Но, как оказалось, не плотно закрыл дверь авто. Пока закрывал, потерял ориентир и врезался в столб. Машину разбил прилично, но сам, к счастью, не пострадал. Выскочил из авто, мы ему: «Володя, куда ты?» Но где такого догнать. А на следующий день он выиграл первое «золото» Мельбурна.

Журналисту за разбитую машину наша делегация выплатила, по-моему, 300 долл. Но он заявил, что ремонтировать не будет. Поставит возле дома, сделает оградку и табличку прикрепит, что этот автомобиль разбил легендарный Куц.

Прикидка перед стартом

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- В Мельбурне наши футболисты сыграли товарищеский матч со сборной Австралии. И хотя счет открыли хозяева, наши ребята выиграли -- 15:1.

Анатолий ИСАЕВ:

-- После контрольной игры с австралийцами со мной произошла неприятная история. Я обычно после игры не пью воду, а горячий чай. Пришел в раздевалку, выпил чашки три. Чувствую, плохо мне. Оказалось, что наш врач набухал туда глюкозы и не предупредил никого. Состояние у меня было такое: идти не мог. Все ребята на ужин направились, а я еле до дома добрался.

Олимпийские матчи

Борис РАЗИНСКИЙ:

-- 24 ноября 1956 года в 16 часов 30 минут на стадионе «Олимпик-парк» раздался свисток английского судьи Манна, и началась первая игра 1/8 финала с объединенной командой Германии. На Олимпиаду мы приехали после напряженного сезона, и усталость, конечно, сказывалась.

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- В первом матче солировал Эдик Стрельцов. Именно он, можно сказать, вытащил игру на своих плечах. Он и Анатолий Исаев, который забил гол. Мы победили со счетом 2:1.

Владимир РЫЖКИН:

-- Второй матч предстоял со сборной Индонезии, и вот тут вышел казус. Первую игру мы с ними сыграли вничью -- 0:0. Ничего не могли поделать. Индонезийцы ушли в оборону, и только одного футболиста выставили впереди. А физически они слабенькие, чуть прикоснешься, падает. Упал -- свисток судьи. Может, они и специально так делали.

Никита СИМОНЯН:

-- Неприятно вспоминать игру с Индонезией. Где все было на грани, чуть-чуть. Если бы соперники да три минуты до конца матча отобрали у нашего вратаря Левы Яшина мяч и закатили в ворота, все бы для нас было кончено.

Валентин ИВАНОВ:

-- Лева Яшин спас нас тогда. Индонезийский игрок выскочил с центра поля и вышел с ним один на один. Если бы наш вратарь не выхватил этот мячишко, то привет. Нас бы сразу в самолет и на Родину.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Я тот матч не играл, стоял возле ворот и отлично помню, как перед концовкой игры на стадион пришел руководитель нашей делегации Николай Романов. Услышав, что счет так и не открыт, он поначалу не поверил, а потом вдруг побледнел.

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- Ничья с индонезийцами произвела эффект разорвавшейся бомбы. Эхо докатилось до Москвы. На следующий день к футболистам приехали руководители делегации и обвинили, что они позорят советский народ, победивший в войне, что все это им выйдет боком, если не будут сделаны правильные выводы. Когда начальство уехало, Гавриил Дмитриевич Качалин сказал: «Ребята, не волнуйтесь. Мы все равно завтра их обыграем. Только это нужно сделать правильно».

Кстати, Лева Яшин после первого матча с Индонезией впал чуть ли не в истерику и заявил мне и Качалину, что на повторную игру в ворота не встанет. И тогда его место занял Боря Разинский.

Борис РАЗИНСКИЙ:

-- О реакции Льва Ивановича я ничего не слышал. Но действительно в этом матче в ворота поставили меня. Соперники снова попытались повторить свой сценарий, но наши ребята действовали умнее. Первый гол с подачи Ильина забил Сальников, затем Иванов. Третий и четвертый -- Нетто и снова Сальников. Мы выиграли -- 4:0. После первой игры в одной австралийской газете называли тактику индонезийцев «чудом защиты». Мол, русские били по их воротам 68 раз и натыкались на каменную стену. Во втором матче стена оказалась не такой крепкой.

Анатолий ИСАЕВ:

-- Во время игры с Индонезией я получил сотрясение мозга. Боролся за мяч, и в меня воткнулся их игрок. Я упал, пытаюсь подняться, цепляюсь руками за траву, а земля как будто уплывает. Поэтому на полуфинальный матч с болгарами меня и не поставили.

Валентин Иванов:

-- С болгарами трудная игра получилась. Я травму получил. Мне незадолго мениск прооперировали, вот нога и не выдержала.

Олег Белаковский:

-- В первом тайме игры с болгарами травму коленного сустава получил Валентин Иванов. Но с поля не ушел, замены тогда не разрешались. Потом вначале второго произошла неприятность с Колей Тищенко. Он боролся за мяч с Крумом Яневым. Оба упали. Болгарин вскочил, а Коля медленно поднялся и, придерживая правую руку, направился к кромке поля. Я подбегаю, смотрю, а у него конец ключицы пробил кожу, и кость вылезла наружу. Наложили повязку, и с переломанной ключицей он продолжил играть.

Владимир РЫЖКИН:

-- Получилось так, что мы остались фактически вдевятером. Валю Иванова поставили на правый край, Тищенко -- на левый. Замены не были разрешены. Такое варварское правило существовало. Основное время закончилось вничью. Бах, в дополнительное болгары нам гол забивают, 1:0 -- проигрываем. Когда наши двое травмировались, соперники думали, что легко раздавят нас. Но за восемь минут до конца дополнительного времени Стрельцов сравнял счет.

Судья уже на часы посматривал, и тут мяч попадает к Тищенко. Коля пасует Стрельцову, тот мне, и я проскакиваю по правой стороне, простреливаю вдоль ворот, Боря Татушин опережает вратаря и забивает второй гол. Мы выиграли -- 2:1. После матча болгары плакали. «Зачем мы полезли забивать вам больше, -- говорили. -- Нам бы и одного гола было достаточно».

Анатолий ИЛЬИН:

-- Удивительно, что этот матч был в какой-то мере копией того, что мы играли с болгарами на Играх в 52-м. Мы также пропустили первый гол. И после голы тоже забили 7-й и 9-й номера. Такое совпадение.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Болгары называли нас браточками, но играли мы с ними как с самыми серьезными соперниками. У них был очень хороший состав -- Найденов, Манолов, Божков, Панайотов, Колев, Янев... Поле, на котором проходил матч, было не футбольным, а бейсбольным -- очень твердым. А шиповки у нас в то время были не то что сейчас, гвозди обычные в подошву забивали. Во время матча эти гвозди и повылезали, впились мне в ступни. Я после игры бутсы снял, а носки не могу, они с кровью к ногам прилипли.

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- Во время пятиминутного перерыва после того, как закончилось основное время, мы с врачом сборной по боксу Всеволодом Сергеевым сделали Тищенко новокаиновую блокаду. А вечером после игры с хирургом Зоей Мироновой отвезли его в госпиталь святого Серафима, где Колю прооперировали.

Владимир РЫЖКИН:

-- Перед финалом с Югославией ко мне подошел Качалин, обнял, спросил, как чувствую. Я ответил, что все в порядке. «Ну, готовься, Володя, к финалу», -- сказал. А когда объявили состав, то моей фамилии не было. Ильина поставили. Может, потому что костяк команды был спартаковский. Видимо, руководители и решили их поставить на заключительную игру.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- В финале здорово играл Боря Татушин. Он перебросил мяч Исаеву, тот послал в штрафную зону. Мяч точно летел в ворота, и вратарь уже ничего не мог сделать. В этот момент к линии прорвался Ильин и добил мяч.

Никита СИМОНЯН:

-- В целом мы переигрывали югославов и в конце концов забили им победный гол. Считается, что у этого золотого гола два автора -- Исаев и Ильин. Но Ильин упорно молчит, скромничает. Хотя бы он у многих вырос бы в глазах.

Анатолий ИЛЬИН:

-- По тренерской установке я был левый крайний и обязан замыкать штангу, контролировать дальний угол. Мяч от Исаева летел в ворота, и я его добил. Все произошло молниеносно. Я просто сделал свою работу, поэтому и не афиширую, будто стал героем нашего времени. Я делал то, что должен был.

Владимир Рыжкин:

-- Радость от победы была такая -- словами не передашь. Олимпиаду выиграли. Обидно было только то, что золотые медали вручили лишь тем, кто участвовал в финале. Конечно, я расстроился немного, что медаль не дадут. Но я не один был такой -- и Коля Тищенко награду не получил, и Валька Иванов, и Башашкин, и Стрельцов... Руководство нас успокоило: «Ребята, не расстраивайтесь, приедем в Союз, образцы имеются, на Монетном дворе сделают недостающие». Но не дали. Может, и не разрешили дать.

Никита СИМОНЯН:

-- Я дважды предлагал свою медаль Эдику Стрельцову -- сразу после вручения и на теплоходе. И оба раза он отказывался. «Вам -- 30, Никита Палыч, -- говорил, -- а мне -- 20. Я еще свою медаль завоюю».

После финала

Валентин ИВАНОВ:

-- Как только наши спортсмены заканчивали соревноваться, их из Олимпийской деревни переводили на теплоход «Грузия», который стоял в порту. Помню, нам там выдавали «боны», на которые можно было купить сока и чего покрепче. Мы с ребятами эти бумажки быстро отоварили и у девчонок еще выпросили. Точнее, выменяли у девчонок... на кислую капусту. У нас завхоз этим делом промышлял. А жара -- кислого хочется.

Анатолий ИСАЕВ:

-- В Австралии много было русских -- эмигрантов самых разных. Иногда нам подбрасывали газеты. По внешнему виду вроде «Комсомолка», а начнешь читать -- галиматья.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Деревня была огорожена, но наши эмигранты туда как-то проникали. Многие приходили с кенгуру, как с собачками на поводке. У меня даже фото есть -- я, кенгуру и Симонян. Но с нами эти люди не пытались заговорить. То ли их предупреждали об этом, и они не хотели усложнять нам жизнь. Издали смотрели. Видно было, что русские.

10 декабря мы отплывали из Австралии. Сотни людей пришли проводить нас. Когда теплоход стал отчаливать, многие зарыдали и начали бросать игрушки, сувениры. Они не долетали, падали в воду. Кто-то из провожающих дотрагивался руками до палубы, как будто пытался собрать в ладонь горсть родной земли.

Анатолий ИСАЕВ:

-- С пристани нам кричали, что через сутки пароход взорвется. И когда мы отошли об берега, то остановились, водолазы долго проверяли дно. А потом отправились во Владивосток. Никто не представлял, как можно выдержать 20 суток путешествия, но они пролетели очень быстро.

По дороге домой

Валентин ИВАНОВ:

-- Дорога домой превратилась в настоящий праздник. На теплоходе были не только мы, но и спортсмены из соцстран. Переход экватора, день Нептуна, дни рождения... Несколько раз мы пробирались в рубку и просили отбить телеграмму: «С днем рождения». Правда, нас быстро рассекретили, но все равно было весело. Однажды попали в девятибалльный шторм. Как раз день рождения Ларисы Латыниной отмечали. И потом когда кого-то «штормило», трудно было сказать, от чего.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Когда переплывали экватор, всех крестили. Бросали в одежде в бассейн. Но мне врезалась в память история с Володей Куцем.

Накануне нашего отъезда ему выдали билет на самолет, мол, герой Олимпиады, форму терять нельзя, полетишь с руководством. А утром в день вылета билет забрали якобы зарегистрировать и не вернули. Кто-то из чиновников вместо него отправился в Москву. Володя так расстроился, что на теплоходе запил. Случались моменты, когда он был в таком состоянии, что не мог войти в каюту, и я ему помогал.

Владимир РЫЖКИН:

-- После Олимпиады нам выдали по 120 австралийских долларов. А как их истратить? Не всем разрешалось свободно по городу ходить. Дали деньги доктору, и он с переводчиком привез нам кофточки для жен, парфюмерию, безделушки...

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- В Союзе нам обещали еще дать по 15 тыс. руб. Машина «Победа» стоила 20 тыс., а на черном рынке - все сорок. Но из 15 тыс. вычли налоги и выдали на руки 11 с копейками. Да и очередь на машины тогда существовала. Ждать надо было года два-три. Но мне, Симоняну и Сальникову Николай Николаевич Романов выхлопотал по «Победе». Поехали в Горький, сами пригнали в Москву.

Бухта Золотой Рог

Олег БЕЛАКОВСКИЙ:

-- Когда мы вошли в Чонгарский пролив, то над нашим теплоходом стали проноситься истребители. Навстречу «Грузии» двигались два крейсера, которые сопровождали нас до Владивостока. В бухте Золотой Рог все суда были расцвечены флагами и гудели. Рядом со мной стоял на палубе Коля Тищенко, и из его глаз катились слезы.

Анатолий ИСАЕВ:

-- Когда загудели все корабли, то у меня мурашки забегали по коже. До этого момента я не ощущал себя олимпийским чемпионом, а тут будто прозрел. Народищу собралось столько... Спортсменов разобрали по предприятиям. Выступали целый день, и только к вечеру нас к поезду доставили. Вошли в купе. Стол накрыт. 31 декабря. Новый год. Видно, заранее все так придумали, чтобы мы раньше времени не набрались. Праздновали, ходили по вагонам. Мы, футболисты, во главе эшелона ехали. Десять дней до Москвы. Почти на каждой станции митинг. Но одежды у нас теплой не было. А в олимпийской форме долго на морозе не выстоишь. Костюмы олимпийские вообще стыдно было надевать. Пиджак плотный, брюки шерстяные -- сине-голубого цвета.

Алексей ПАРАМОНОВ:

-- Я потом в этой куртке машину мыл. Одеты мы на Играх были хуже всех. Не по погоде. Говорят, Фурцева форму для сборной подбирала.

Никита СИМОНЯН:

-- Сейчас модно все делить на белое и черное, и многим кажется, что в той нашей жизни было больше черных полос. Конечно, не у всех футболистов из той сборной жизнь была красивой и легкой. Даже, наоборот, многие потом оказались невостребованными в профессии, кто-то начал выпивать... Но знаете, есть песня, в которой такие слова: «И снится мне трава у дома». Так вот тот футбол мне снится до сих пор. Но не снятся гонорары, которые получают сегодняшние игроки. Ей-богу. И когда встречаешься с ветеранами, спрашиваешь: «Не жалеете, что родились в те времена, а не сегодня?» Ни один не сказал, что жалеет.

---

XYI Олимпийские игры. 24 ноября - 8 декабря 1956 года, Мельбурн, Австралия.

Финал: СССР -- Югославия -- 1:0. Матчи сборной СССР до финала: ОК Германии -- 2:1, Индонезия -- 0:0, 4:0, полуфинал -- Болгария -- 2:1.

Состав сборной СССР: Л. Яшин, А. Башашкин, И. Беца, Б. Кузнецов, В. Иванов, А. Ильин, А. Исаев, А. Масленкин, И. Мозер, И. Нетто, М. Огоньков, А. Парамонов, Б. Разинский, В. Рыжкин, С. Сальников, Н. Симонян, Э. Стрельцов, Б. Татушин, Н. Тищенко. Запасные -- А. Порхунов, Ю. Беляев.