Балет в Художественном театре? Ну не балет -- но танец, но спектакль, в котором все необходимое выражается движением, а не словом? «Кармен», где в программке не указаны исполнители главных ролей, а лишь перечислен списком весь занятый в спектакле курс Романа Козака? Школа-студия МХТ выпустила нетривиальную премьеру.

Это не просто «Кармен», это «Кармен. Этюды» -- но не призыв быть снисходительными к актерам-студентам, а декларация хореографа. Сигаловой не захотелось последовательно рассказывать историю цыганки -- и она выбрала несколько главных мотивов.

Ее Кармен не исключение из правил, скорее -- «все женщины таковы». В спектакле заняты пять девушек, десять парней -- и все противостояния, объятия, насмешки будто отражаются в пяти зеркалах. У каждой героини -- два героя, она то стиснута между ними, то отрывается от обоих. Повторяющийся мотив спектакля -- мужчины держат женщин за руки, один за левую, другой за правую, и женщина то рвется вперед, будто стараясь прорвать грудью невидимый барьер, то отшвыривается ими назад.

Еще Кармен Сигаловой -- это не история, а состояние: нет развития образа, есть заранее выданная победная ухмылка, способность скользить лицом по предплечью мужчины и мгновенно кидаться прочь.

И еще о том, что страсть -- это борьба за захват пространства. Мужчины, по двое сидящие на скамьях лицом друг к другу, угрожающе надвигаются к сопернику и неохотно отстраняются. На несколько сантиметров дальше переставленная нога -- принципиально важное достижение. А у самой Кармен пальцы захватнически растопырены до судороги. И эта борьба бессмысленна -- именно сквозь пальцы все и утекает.

Кроме того -- об азарте мужского мира: отлично поставленные драки. Осознанно картинные и все же совершенно живые.

И наконец -- вдруг -- о юности. О том, что такой накал страстей может обернуться смертью, а может (и те, кто старше, те, кто выжил, это знают) откатиться, дать продышаться. Зеленые яблоки, что грызут героини в начале спектакля и в финале его, они ж не случайно зеленые. И когда один из героев, доведенный вечным ускользанием своей девушки из рук, все-таки шарахает ею об стенку и звучит та тема Бизе, под которую героиня обычно отправляется в мир иной, -- ничего подобного в этом спектакле не происходит. Приятели, подружки, однокурсники тащат рухнувшую девушку, хлопают по щекам, отпаивают водичкой -- и вот она уже сидит на скамеечке, ошеломленная, слегка раскоординированная, но живая. И под испанскую песенку начинаются какие-то тихие танцы -- какой-то уютный «медляк», как на присмиревшей дискотеке.

Можно выжить, говорит Сигалова. Иногда это получается.